Жди меня

Рэхван готов был сгореть со стыда, просматривая закадровое интервью с участниками своей команды. Дело было не в том, что показывали его самого, а в том, что он смотрел его вместе с другими парнями. Хорошо ещё, что с ними не было Сэёна — этот мог бы и прибить от избытка чувств. Наверное. Хотя… Чего греха таить, на самом деле Ким оказался совсем не таким, как рисовал его KBS, адской редактурой превратив Сэёна чуть ли не в дьявола. Слова Рэхвана перед началом их совместной работы были искренними, он действительно побаивался этого самонадеянного парня, пытался обходить его стороной и был не шибко рад, что они оказались в одной команде. Он изменил своё решение, когда увидел, как сильно Сэён отдаётся делу, как он заряжает энтузиазмом других (рядом с ним остаться равнодушным было просто невозможно). Не последнюю роль в том, что Рэхван поменял своё мнение, сыграло и отношение Кима к Кичжуну. Бесконечное терпение и забота, дружеские советы и долгие тренировки специально для него. Рэхван очень переживал за макнэ их команды и старался всегда быть рядом, поддержать. Он видел в нём себя, молодого и неопытного, от этого только ещё больше хотелось оградить малыша от любых проблем, так что любой, кто имел схожие намерения, автоматически переходил в его личный ранг хороших людей (в него попал и Сэён). Рэхван смотрел интервью, и ему было стыдно за прежние мысли о Сэёне. В этот момент ребёнок, нуждающийся в поддержке (по рэхванову разумению), поймал его ладонь, ободряюще улыбаясь, и произнёс одними губами: «Всё хорошо, хён». Буря в душе успокоилась. Рэхван подарил ему ответную улыбку и переплёл их пальцы, чувствуя, как дрожит рука Кичжуна. Он боится? Но чего? Во время подготовки они очень сблизились. С тех пор Кичжун хвостиком ходил за старшим, задавал разные дурацкие вопросы и рассказывал смешные истории, заставляя его улыбаться. Иногда он ложился рядом на кровать, и они болтали, глядя в потолок. В воображении перед ними открывалось бесконечное небо, усеянное звёздами или облаками, в зависимости от того мира, куда они хотели отправиться — оба были мечтателями. Это сближало ещё больше: возможность поделиться своими мыслями, может быть, наивными и детскими, что нисколько не умаляло их очарования. В наиболее эмоциональные моменты своих откровений Кичжун всегда неосознанно находил руку Рэхвана и крепко её сжимал. Когда он заканчивал рассказ, их руки всё так же оставались соединены. Рэхван обожал такие моменты, ему очень нравилось чувствовать маленькую ладошку макнэ и ласково вырисовывать на нежной коже чужого запястья ему одному ведомые узоры. Естественно, их близость не укрылась от зорких глаз других участников шоу. Парни не упускали случая подколоть неразлучную парочку. Какие-то шутки были весьма безобидными и даже милыми, но часть — довольно пошлыми. В таких случаях Рэхван закрывал ребёнку уши, чтобы он не слушал, но тем самым ещё больше усугублял ситуацию, давая новый повод для издёвок. Ладно, это он мог пережить, но вот что делать с Сэёном, который на полном серьёзе нёс что-то странное, Рэхван не знал. Совершенно не представлял, как относиться к его словам. — Рэхван-а, ты чего-то ждёшь? — как бы между делом спросил танцор, когда они вдвоем пили пиво в закусочной после записи выступления. Рэхван замер, так и не донеся бокал до рта, и непонимающе уставился на собеседника. Всё, что говорил Сэён, частенько заставляло понервничать, потому что он был не из тех, кто разменивается на мелочи. Говорил в лицо, что думает, рубил с плеча. — Ты и Кичжун. Когда ты уже хоть что-нибудь сделаешь? Не боишься, что его уведут, пока ты будешь тормозить? — Хён, он же еще ребёнок, о чём ты, — Рэхван, наконец, глотнул пива, смачивая внезапно пересохшее горло. — Тем более, ты же знаешь, я ухожу в армию. Кто же согласится ждать два года… В его последних словах чувствовалась затаённая боль, выдавая чувства, которые он прятал даже от самого себя. — Кажется, нас всех притягивает боль, — задумчиво произнес Сэён, размышляя о своём. Он смотрел немного в сторону. Рэхван никак не мог понять, о чём он толкует, что он чувствует. Сэён отгораживался от всех — и от него — современной маской, линзами, к которым люди так привыкли, что не могут жить без. — У него, кстати, двадцать четвёртого день рождения, — бросил Сэён мимоходом и отвлёкся на хозяйку, которая ставила тарелки на стол. Он тут же сосредоточился на еде, отдавая ей всё внимание, и, кажется, забыл о своих словах, а вот Рэхван не мог. Они врезались ему в мозг, выжглись огненными буквами на подкорке… Погружённый в свои мысли, он не заметил, как пролетела неделя. Запись финального для Рэхвана (так уж вышло) эпизода прошла быстро и почти безболезненно. Конечно, он плакал, но больше от счастья — за Филдога, который упорно держался в девятке лучших, за Сэёна, который смог туда пролезть, и за Кичжуна, которому удалось не вылететь. Хорошо, что сцену прощания решили не растягивать и быстро свернули съёмки, отпустив всех по своим делам. Иначе Рэхван бы точно затопил всё слезами — ему трудно было остановиться, если уж начал. Спустя почти час, когда успокоившийся и уже переодетый Рэхван собирался присоединиться к парням — они договорились развеяться и отметить одновременно уход участников и день рождения, что называется, убить двух зайцев одним махом, дверь неожиданно открылась, и в комнату заглянул бурундук. — Вы один? — Кичжун оглядел помещение и вошёл, закрывая за собой дверь, но остался стоять у входа, переминаясь с ноги на ногу. — Стоит поторопиться? Наверное, я долго копаюсь, — Рэхван улыбнулся и, бросив ещё раз взгляд в зеркало, прошёлся салфеткой по лицу, снимая остатки потёкшего от слёз макияжа. — Почти всё, пять минут. — Нет. Я хотел поблагодарить вас, — несмело начал Кичжун. — Вы вселили в меня уверенность, что у меня все получится. Спасибо. Надеюсь, ваша служба пройдет без проблем. Он сделал поклон в 90 градусов и замер секунд на пять, вызвав у Рэхвана очередную улыбку. — Это вам. Я написал песню, чтобы она тоже вселяла в вас силы, — Кичжун вытащил из кармана флешку и торопливо отдал её хёну, сразу же развернувшись, чтобы уйти. — Ты будешь меня ждать? Вопрос повис в воздухе, лишая последнего кислорода в и без того маленькой комнатке. — Да, — почему-то громко выкрикнул Кичжун, почти так же, как четыре месяца назад во время отбора. Рэхван шагнул вперёд и оказался рядом с ним — очевидный плюс небольших помещений. Его сердце стучало так, что впору было оглохнуть. Он обхватил руками круглые щёчки, притягивая Кичжуна ближе. Зачем?.. — Зачем? Зачем тебе я? В голове Рэхвана словно что-то сдвинулось, всё вокруг стало казаться нереальным — его захватило непередаваемое ощущение фантастичности происходящего, как будто они попали в другое измерение. — Кичжун… — произнёс он. Почти шёпот. Почти просьба. Почти мольба. Прикрыв глаза, Рэхван коснулся сухими губами полных и мягких, представляя, что все это сон, очень приятный сон. Но спит только он один — сейчас Кичжун разбудит его, возвращая в реальность… Вместо этого макнэ приоткрыл рот, складывая губы в удивлённое «о». Как порядочный человек, Рэхван должен был, конечно же, сделать вид, что он не заметил, отстраниться и извиниться — за своё временное помешательство, за то, что, возможно, напугал, что испортил их дружбу. Вместо этого Рэхван не очень порядочно его поцеловал. Поцеловал по-настоящему, проклиная Сэёна с его дьявольскими речами, себя, свою слабость. Погружаясь всё больше, ощущая мягкую податливость и слабый отклик: чужие губы несмело двигались в ответ, руки сжали воротник его пальто. Когда Рэхван, наконец, смог найти в себе силы, он оторвался от чужих губ и отстранился. Сделал шаг назад и рухнул на стул — ноги не держали. Что он натворил?! Рэхван опустил голову. — Хён? — Кичжун попытался заглянуть в рэхвановы глаза, но с его ростом это было довольно сложно осуществить, и он сделал единственное возможное — подвинул соседний стул и улёгся на колени к старшему, наконец, сталкиваясь с его взглядом. — Я буду тебя ждать. Он вытянул руки, касаясь лица Рэхвана, Рэхван в этот же момент протянул свои, обводя кончиками пальцев чужие губы. Их снова захватила нереальность происходящего. Казалось, их мир существует только тут, в этой комнате — стоит шагнуть за порог, и всё это исчезнет, станет позабытым сном. — Фото на память! Рэхван чуть не сбросил Кичжуна с колен, когда услышал громкий голос чуть ли не у самого уха. Слава богу, это оказался чёртов Ким Сэён — он стоял в проёме и улыбался. Не дождавшись ответа, Сэён присоединился к ним. — Давай, Рэхван-а, сфотографируй нас. Рэхван послушно достал телефон, открыл приложение и поймал фокус. Одной рукой он крепко удерживала Кичжуна, как бы заверяя, что всё будет хорошо, что он не даст его в обиду — Филдог кое-что ему рассказал о Сэёне. И у самого дьявола есть слабое место, как оказалось. …А фото то получилось очень хорошим: все трое улыбались, и это были настоящие улыбки влюблённых.