Ты в сердце моём

Разыскать нужного человека оказалось нетрудным, Бингли сегодня опять отирался возле Храма. Выглядел он опять на удивление трезвым и даже серьёзным, не шутил, не смеялся, а казалось был чем-то всерьёз обеспокоен. «Наверное, спиртное подорожало, вот он и хмуриться» — подумал Энакин, прежде чем подойти. —Здравствуйте, Бингли, мне нужно с вами поговорить — церемонно произнёс джедай, оказавшись возле гуляки. Бингли тотчас же обернулся к нему и смерив с головы до ног изучающим взглядом сказал в ответ: —Привет, Скайуокер, что за печаль у тебя? Если напиться не с кем, то извини, я завязал, появилось что-то поважнее. —Нет, Бингли, я по другому вопросу. Давайте отойдём в сторону, не хочу, чтобы нас кто-то слышал — поспешил сказать Энакин, чтобы не спугнуть его заранее. —Хорошо, знаю одно кафе, оно идеально для таких разговоров, никому нет дела до посетителей — согласно кивнул мужик и указал в сторону узкого проспекта. Скайуокер знал, что там располагался небольшой бар, куда нередко захаживали те, кто хотел прилично и недорого отдохнуть, а заодно и поговорить о жизни. —Будь другом, заплати, а то я на мели — попросил Бингли, присаживаясь за невысокий столик возле окна. Энакин не стал спорить и через несколько минут вернулся с двумя стаканами кофе и бутербродами. —Спасибо, друг — пробормотал гуляка и потянулся к бутерброду, при этом рукав его рубахи слегка задрался, отчего стала видна довольно крупная родинка на запястье, ввиде пятиконечной звезды. Заметив взгляд приятеля, Бингли слегка усмехнулся: —Ну, что уставился? Меченый я, таким уж родился. Вон, у сына моего такая же есть, только на левой руке. По одной улице каждое утро ходим, а он не узнает, не хочет себе отца-пьяницу. Бингли тяжело вздохнул, вспоминая безобразное поведение отпрыска, но быстро взял себя в руки и перешёл к делу: —Эх, ладно, что толку говорить про это, жаль его правда, пропадёт, если не осознаёт. Так про что ты хотел потолковать со старым пьянчугой? — уже прежним ироничным тоном поинтересовался мужчина. —Бингли — начал Энакин, отпивая из кружки — Я вот хотел спросить, ты ведь был несколько дней назад на взлетной площадке Храма? —Ты говоришь про день, когда корабль взорвался? Да, забегал я в то место, видел картину интересную, думал всё, кому рассказать, видно, тебе и придётся! — сказал мужчина, прожевав. —Что же вы видели? Можете рассказать? — попросил Скайуокер, приготовившись в случае чего нажать на коммуникаторе кнопку Запись. Впрочем, сведения, сказанные мужчиной требовалось ещё расшифровать, многовато в них было неясного. —Ну вот, перед тем, как кораблю взлететь, перед ним девка крутилась, платком замотанная. Достала что-то из кармана, маленькое, розовое, на пудреницу похоже, постояла пару секунд, помялась, потом зашла внутрь. Я ничего не подумал тогда, думал полетит сейчас, вот и осматривается, но вот вышла скоро оттуда, а руки уже пустые — рассказывал Бингли, откинувшись на стуле. Энакин обратился вслух, девушка, замотанная в платок, Бингли уже упоминал её раньше. Вдруг и это тоже она. Тем временем мужчина продолжил: —Потом, через минут пять, пришла другая девка, коричневая такая, в красной майке, на поясе по бокам два меча висят, встала и смотрит вокруг, будто ждёт кого. Стало понятно, что он говорит сейчас про Асоку и скорый отлёт на роковое задание. —Чуть погодя пришла другая, человеческая уже, платье красивое, чёрное с синим, волосы в косах, симпатичная, я бы с такой погулял — усмехнулся Бингли, а Энакин при этих словах едва сдержал эмоции. «Погулял бы ты с ней, ага, а с моим кулаком прежде не хочешь пообщаться?» — подумал он, прежде, чем начать слушать дальше. —Ну дальше ничего интересного, подождали пилота, сели обе в корабль и полдня где-то летали. Почему полдня? Потому, что я опять туда пришёл часа в два дня, смотрю—корабль садиться, тот самый, в котором девки твои сидели. «Ну» — думаю — «Быстро управились», а тут смотрю, эта, в платке, опять тут как тут, стоит у стены, в связное устройство говорит, голос такой надрывный, спорит, как будто. Потом отложила связное своё и встала так, голову повесив, будто ревет, хотел подойти, утешить, сказать, мол, не все парни гады, встретишь ещё хорошего, но в метре от неё меня как таком ударило, нутром чую, плохая девка эта, недоброе задумала. Энакин тяжело вздохнул, от этой простонародной речи его голова начинала уже кружиться, а от выпитого несладкого кофе стало подташнивать. «Неужели допросы свидетелей всегда такие? Если да, то бедная корусантская гвардия» подумал он, потирая пальцами виски. —Почему же вы так решили? Может быть, она просто не в настроении была — поинтересовался Скайуокер, чтобы подтолкнуть свидетеля к интересующей его теме. —Я ж тебе говорил, что у меня чутьё на людей, вот и на этот раз не подвело. Ну, постояла она, значит, ещё немного и снова связное достала, только к уху в этот раз не поднесла, просто в кнопки потыкала и стоит. Тыкала со злостью, думал, сломает. Потом развернулась и за угол пошла, и едва скрылась, корабль каааак рванет! Аж уши заложило. Думаю, ну всё, покойницы-девки! Недалеко ведь уйти успели, но после успокоился, чуял, живые они. А ту, замотанную я в тот день больше не видел, а вот на следующий день у медкорпуса столкнулись. Она, правда, уже в плаще была, но всё равно она, сто процентов! Сережка у неё свалилась, так ты её выкупил. Ну вот, надеюсь, помог тебе — подвёл черту под разговором Бингли. —Да, негусто, однако, спасибо, сережка у меня, надеюсь удастся узнать больше — поблагодарил Энакин, прежде чем встать. —Рад, что смог быть полезен. И вот ещё, своей передай, что старый пропойца желает ей выздороветь. А тебе я вот, что скажу: первая любовь не всегда главная, сердцу виднее, как следует быть. Ну всё, иди, а мне тут ещё одна беседа предстоит. Энакин открыл дверь бара и вынув коммуникатор, набрал номер Кеноби. —Оби-Ван, есть информация, пока не очень конкретная, но уже кое-что, по крайней мере, стало известно, какого пола преступник — прокричал он в динамик, не думая о том, что его услышат другие. Ему это было неважно, главным являлось то, что он напал на след. Энакин ничего не замечал вокруг, и конечно даже не думал о том, что расследование могло завершиться прямо здесь и сейчас. Для этого стоило лишь повернуться налево, но Скайуокер пошёл вправо и шанс был упущен. А та самая, как выразился Бингли, «замотанная девица» стояла сейчас слева от выхода и вгляд, полный неподдельного интереса, смешанного с начинающейся тревогой метался с одной фигуры на другую. Ни Энакин ни Бингли не сказали ничего конкретного, однако, сам факт того, что её упомянули в разговоре уже был недобрым знаком. Утешало одно, что имени не произнесли. Но пока она соображала к кому первому броситься, оба уже скрылись. Радовало её только одно — наличие компрометирующей информации о подельнике. «Родинка, значит, ну, что ж, видели мы эту родинку, впрочем, не только её» — и хитро улыбнувшись неизвестно кому, девушка направилась в сторону проспекта, старательно скрываясь в толпе. Со стороны могло показаться, что она успокоилась, вот только не знала, что сделала это зря. *** Где теперь твоя таится нежность В небесной глади белых облаков? Как, скажи, вернуть мне счастье, Любить и быть любимым вновь? И снова ты в моих глазах, В моём дыхании, в несказанных словах. Твоя любовь во мне живёт, ты в сердце моём… — прозвучал из динамика спидера второй куплет всё той же песни, которая играла во время поминок. Энакин, не думая ни о чем, вслушивался в слова, упорно не видя в них заложенного смысла, который для него являлся судьбоносным.