Сжигайте чучело и просто будьте счастливы

      Когда довольная Наташа притаскивает на кухню первую стопку блинов, кажется, вся башня замирает.       — Это по какому поводу? — взволнованно спрашивает Тони. В его руках — чашка с горячим кофе, и пышные, пористые блинчики оказываются как нельзя кстати.       — Так масленица же, — отвечает Баки, входящий с прямо-таки огромным подносом, заваленным всё теми же блинами.       Тони просто кивает, он честно старается не забивать голову ещё и странными русскими праздниками. Даже если в результате его вкусно кормят. После пятого блина он тихонечко просит ПЯТНИЦу занести это событие в календарь.       Стив ненадолго застывает на входе, недоверчиво глядя на блинчики. Потом всё же подходит к столу, наливая в тарелку побольше сгущёнки. Хотя, как выясняется, блины хороши и без неё. Баки с Наташей не едят, только сидят вместе со всеми и, перебивая друг друга, рассказывают о традиции сжигать чучело, чтобы проводить зиму, а вместе с ней всё старое, ненужное. Тони тут же загорается новым проектом и убегает куда-то в сторону лаборатории, Пеппер только улыбается, убирая тарелку в мойку. Она вообще теперь больше улыбается. Кажется, будто бы они с Тони решили все свои проблемы и на самом деле не отказались бы отправить их прямиком в масленичный костёр.       Наташа хочет того же самого. Она вновь встретилась с Брюсом совсем недавно, и не собирается возвращаться к прошлому. Нат надеется, что хоть на этот раз всё получится.       Клинт, собирающийся помочь Тони, размышляет над тем, что было бы неплохо выбить очередной отпуск, пока мир в относительной целости, и пожить со своей семьёй. Он бы хотел сжечь вместе с чучелом все ошибки, все невысказанные слова и своё извечное беспокойство.       Вижен с Вандой держатся за ручки, как влюблённые подростки, и она в очередной раз рассказывает ему, каково это — быть человеком. Хотя и уверена, что он уже давно всё понял и сам. Оба хотят отдать чучелу горечь непонимания и утраты, хотят чтобы завтрашний день сделал их хоть немного более свободными.       Брюс, к которому без предупреждения врывается Тони со своей, безусловно, гениальной идеей, хочет тоже, отпустить наконец прошлое, и быть просто счастливым с Наташей. В конце концов, этого заслуживают они оба.       Питер, пытающийся в гаме срочно доделать очередную домашку, хочет, чтобы Лиз, с которой он внезапно вновь начал общаться, пусть и по переписке, действительно смогла с ним встретиться. Он кажется, всё же влюблён в неё. ***       А Баки, захватив с собой Стива и завёрнутую в полотенце тарелку с блинчиками спешит на этаж башни, фактически, отведённый под больницу. Там, в кроватке, под одеялком, обиженный на весь мир и конкретно, на Стива, в очередной раз полезшего куда не надо на задании, лежит Брок.       Роджерс пытается затормозить, но по силе они всё же примерно равны, и влетают в комнату всё же вместе. Брок смотрит на них злобно, но с вполне заметной скукой, всё же он терпеть не может подолгу отлёживаться.       — Мы тебе блинчики принесли, — Баки широко улыбается, и Рамлоу даже проглатывает десяток ругательств, потому что настолько живой Барнс — всё ещё чудо, и блинчики приходится принять. И даже съесть и признать, что было очень вкусно. «Спасибо большое, Баки». Стива тоже приходится простить, так как грустный кэп — самое печальное зрелище, какое вы могли когда-либо увидеть. Игнорировать его — почти как пнуть котёнка, а живодёром Брок не был никогда.       Идея с масленицей его не особо вдохновляет, в конце концов, он не особо верит в различные приметы, но если это всё работает, он хотел бы отправить в костёр все их проблемы. Вот просто раз и всё. Возможно, подобное желание могло бы не сбыться просто из-за отсутствия конкретики, но тогда он бы вновь мог сказать «Все ваши приметы — полная чушь». На самом деле, он уже был счастлив, возможно впервые в жизни находясь рядом с любимыми людьми.       Он тянется за поцелуем, и не особо важно, к кому именно, они будто бы составляют одно целое.       Стив ещё что-то бормочет про раненую руку, но потом сдаётся и он, и, краснея, просит ПЯТНИЦу отключить на время камеры. Вот Броку бы это и в голову не пришло, честное слово. Баки вообще прикрывает рот руками, пытаясь скрыть смех за поддельным приступом кашля. Стив на это всё лишь закатывает глаза, он уже давно не обижается на них за подобную реакцию. И аккуратненько так пристраивается сверху на Броке, держа свой вес на вытянутых руках. Брок бы возмутился — не нежная же он фиалка, но понимает — не может Стив так просто забыть, что из-за его действий пострадал другой человек, пострадал Брок.       Так что даже не ворчит, лишь подтягивает Стива поближе здоровой рукой, вновь целует, затем целует пристроившегося с левого края Баки, не забыть сказать Старку спасибо за большие кровати в больничном крыле.       Снизу на этот раз очень даже не Брок, он лишь смотрит на аккуратно насаживающегося на него Стива, и нихрена не сдерживается, когда хочется сжать того покрепче. Он тут пострадавшая сторона, а значит может жамкать Роджерса сколько душе угодно.       Баки смотрит такими глазами, что Брок понимает, набросится сейчас на Стива, как тузик на наилюбимейшую грелку. Так и случается. Стоит Броку кончить, Барнс аккуратненько снимает с него Стива, всё ещё с превеликой осторожностью ставит на четвереньки. И понеслась душа в рай…       У Брока даже чуть снова не встаёт. И мешает скорее всё же присутствие медикаментов в его организме, а не недостаточность горячего зрелища прямо перед носом. Стив под конец едва не плачет и, когда всё же кончает, сворачивается под боком у Брока, кажется, собираясь немного поспать. Вот же неудача. Помогать Барнсу приходится ручками, но тот не кажется недовольным выбранным способом. В конце концов, будить вымотанного тревогой за Рамлоу Стива не хочется. Лучше уж напомнить тому о проявленном эгоизме при случае… ***       Будит их ввалившийся в комнату Старк. Тот дурашливо закрывает глаза и едва не сносит шкаф, объявляя, что чучело готово. И что пришло время его сжигать. Баки возмущается и предлагает для начала хотя бы покататься на саночках, и Тони сетует, что не догадался ещё придумать машину, сделавшую бы для них снег. Так как естественный на улице разумеется отсутствует.       Они переодеваются и доходят до сада, разбитого на одном из верхних этажей башни. Там, упираясь красным платочком в вообще-то высоченный потолок, и располагается чучело. Оказывается, по поводу снега Тони всё же соврал, так в помещении стоит самая настоящая зима, и Баки укутывает Брока в предусмотрительно взятый с собой плед. Тот уже даже не сопротивляется — себе дороже.       Они собираются все вместе и для каждого это чучело означает что-то своё, и в то же время, всё это — лишь прошлое, страницы которого все они хотят закрыть и постараться не возвращаться к уже прочитанным главам. Чучело огорожено каким-то хитрым забором, чтобы не спалить всё вокруг, но они подходят, один за одним, поджигая солому.       — А теперь отойдём на безопасное расстояние, — просит Пеппер и все слушаются, завороженно наблюдая за пламенем. В саду практически абсолютная тишина, слышно лишь треск огромного костра.       Им не надо шуметь, ведь это не совсем обычный праздник. Это похороны. Похороны всего плохого, что успело случиться. Так что они молчат, отдавая дань уважения прошедшим дням и, когда догорает последняя соломинка, так же тихо расходятся. На душе — радость и покой. Ожидание чего-то светлого, того, чего им так не хватает в последнее время.