Прошлое будущее

— Кусакабе, я хочу видеть материалы с камер. Со второго пришествия в десятилетнее будущее прошло два дня, и Кея в каком-то роде сдался. Когда он внезапно перенесся с привычной, родной и знакомой, как собственные пять пальцев, крыши школы Намимори на поле боя, то не успел понять свою реакцию по поводу происходящего. Чудак с густыми бровями, разрастающиеся с бешеной скоростью ежи, прямой удар по голове, от которого она волшебным образом не раскололась — новое настоящее захватило его так, что времени на рассуждения не было. Потом, когда они проснулись в капсуле, время было — но голова болела нещадно, заставляя думать разве что о таблетке обезболивающего. Шумное многоголосье и дети, горький вкус унижения от спасений, — дважды подряд, причем во второй раз ему помогла одноглазая девушка! — и постное лицо Савады, — это все, что мозг сумел обработать в таком состоянии. Он пытался понять, что произошло, но нехватка информации и нарастающее с каждым предположением раздражение мешали процессу. Кусакабе из будущего не имел ничего общего с Кусакабе из настоящего, кроме прически и раздвоенного подбородка, и если в школе заместитель обращался к нему так, как полагалось по этикету, то там, стараясь убежать от металлических игл, он звал его… Ке-сан, да? Что этот патлатый бездарь себе позволял? Но когда раздражение от собственного бессилия усилилось настолько, что появилась мысль прийти к кому-нибудь из Хранителей, кто тише, и спросить, что случилось, то Кея понял — самостоятельно он эту задачу решить не может. В погоне за ответом, он пришел к храму первым; он по-своему любил это место, но никогда не приходил сюда просто так. Традиционно у храма было тихо и немноголюдно — японцы тщательно относились к личному пространству, в отличие от европейских дикарей, которые собирались в огромные толпы на мессу. С другой стороны, Кея не смог бы назвать себя религиозным человеком, никогда не молился богам и не просил у них помощи — помощь для слабых, а он был сильным. И вот теперь он, наконец, один — старший Кусакабе дал доступ к компьютеру с видеоматериалами камер убежища, спросив перед этим разрешения у начальства. Джаннини хотел присутствовать, но, увидев, как умеет смотреть Хибари Кея на очередную помеху к пониманию главного вопроса жизни, быстро отступил. Кея начал смотреть. Видеть себя со стороны было странным, как будто смотришь в шар гадалки. Это точно был он: ни стрижка, ни предпочтения в одежде не изменились, да и лицо мало чем отличалось от того, что он имел в настоящем — оно просто стало взрослее. Единственное, что его смутило, это часто играющая на губах полуулыбка: она появлялась всякий раз, когда он в будущем забивал Цуну до смерти, когда ему удавалось узнать что-то новое, когда в комнате появлялся малыш Реборн, когда… часто. Он вспомнил, кто улыбался так же, откуда этот игривый блеск в глазах, появляющийся у хищника при виде добычи, и от осознания этого факта чуть не бросил затею смотреть записи. Рокудо, когда поймал его и затащил в этот проклятый подвал, улыбался так же: именно хищно и с нетерпением. От человека в черном официальном костюме на экране стало противно, но он продолжил смотреть, потихоньку понимая, как обустроен новый мир. За десять лет он успел создать организацию из бывшего состава Дисциплинарного комитета, ввязаться в дела мафии в общем и Вонголы в частности, продвинуться в исследовании коробочек и обзавестись дурацкой, бесящей до дрожи, улыбочкой. Кея с мысленным сарказмом похвалил себя. А ведь он хотел стать полицейским, чтобы ловить нарушителей спокойствия города на законных основаниях… Со временем видеоматериалы стали наскучивать, а новой информации находилось все меньше. Хотелось пить, набить морду Шоичи, потом Бьякурану, потом Саваде — последнему за то, что вообще ввязал его в этот цирк, но следующий ролик заставил его забыть обо всех желаниях. Конечно, он помнил, как выглядит Докуро Хром. Если верить справкам, которые он навел после их первой встречи, девочке было всего тринадцать лет — он старше ее на три года, но эта маленькая разница между ними казалась американским каньоном. То, что на видео Хром лежала и корчилась на кровати, пока ее обступили люди во главе с Савадой, кричащим так громко и так бессмысленно, что пришлось сделать звук на наушниках тише, Кею никак не удивило. У девочки явно недоедание: то ли ее дома не кормят, то ли всему виной анорексия. Ее вид, манера держаться (она сжимала до боли знакомый трезубец так сильно, что пальцы белели) — все говорило о том, что у Хром проблемы, которыми никто из старших, видимо, не хотел заниматься. Но тут сюжет видео изменился. Кем бы он был, если бы не узнал собственный голос? … он так бережно держал ее за кисть, прижимая второй рукой к себе. Докуро выглядела жутко даже по его меркам: впадины в местах, где должны быть органы, смертельная бледность и агонические вскрики не похожи на результат, когда кого-то хорошенько избил. Но Кея — его старшая версия — ничуть не смутился. Он тихо уговаривал, хотя в голосе сквозили приказные нотки, едва заметно поглаживая девушку по волосам. Глядя на это со стороны, Хибари почувствовал, будто сам дотрагивается пальцами до жестких прядей нечеловеческого оттенка. — Ты справишься, ведь ты Хранитель Тумана Вонголы, Хром, — ворковал человек с экрана, — ты сильная и самостоятельная. Ты — Хранитель, а значит, ты независима. Твои иллюзии не уступают его иллюзиям. Ты можешь сама поддерживать в себе жизнь. Кея бы выключил, чтобы передохнуть, но понял, что не может шевелиться — и дышать, в принципе, тоже не очень может. Происходящее на записи было чем-то сказочным, нереальным. Во-первых, он никогда не представлял девушек в объятиях, не говоря уже о девушках-полутрупах, а во-вторых — он не знал, что вообще способен на такие речи. Слушая свою будущую копию, он вдруг подумал, что, окажись на месте Докуро, после подобных слов сам бы «встал и пошел». Как хорошо, что он никогда не подвергал себя такой опасности. — Но Мукуро-сама… — С ним все будет в порядке. Тебе нужно думать о себе, Хром, — с нажимом произнес Кея, и, повернув голову к светящемуся индиговым цветом кольцу, отпустил ее руку, чтобы переложить ладонь на щеку. «Что за разврат?» — подавленно подумал Хибари. Судя по тому, что девушка что-то тихо отвечала, а впадины в животе стали появляться реже, слова произвели эффект. Когда будущий Кея опустил ее на кушетку, поправив лекарство в капельнице, Докуро снова потеряла сознание, но ее вид больше не внушал опасности за здоровье. — Спи, — негромко сказал он, убирая пряди со лба, чтобы легко коснуться его губами. А потом посмотрел в камеру — пристально, так, будто все происходило в настоящем времени и его копия из прошлого будущего (какой… абсурд) знала, что Кея уткнулся в экран компьютера и наблюдает. Но не прошло и полминуты, как его взрослая фигура покинула комнату, прикрыв за собой дверь; остаток видео практически не менялся, если не считать легкое, неслышное дыхание Хром. Кея снял наушники и потер виски. Голова снова обещала лопнуть, поэтому на сегодня экскурсий в дивный новый мир было достаточно. Он не знал, что больше его поразило: то, как сильно он вырос за десять лет, раз научился добиваться своего не только кулаками, но и словами; или то, что ему удалось вернуть девушке органы с помощью иллюзий; или то, что в его голосе, когда он упоминал ненавистного «Мукуро-сама», не было ни ненависти, ни даже тени раздражения. Может, это не настоящее видео, а какая-то постановка? Тоже иллюзия, чтобы запудрить ему мозги? Или просто сон? Кея уже приготовился услышать за спиной бесящий куфуфу-смех, но не услышал ничего, кроме своих коротких вдохов и выдохов. Вот оно какое… будущее. В будущем он не только внушающий страх мафиози и сильнейший из Хранителей, но и разводчик ежей, спаситель маленьких девочек и, судя по всему, поклонник блюд с ананасами. Обычно он так не делал, но сейчас положил руки на лицо и застонал. Он вышел из комнаты, потихоньку приводя мысли в порядок. Самое главное, что ему было необходимо, он узнал, все остальное проще спросить у Кусакабе или еще у кого-нибудь, чтобы не наткнуться на очередное откровение — впору шутить про разрушенную детскую психику. Его не покидало ощущение, что в будущем он знал, чем все кончится, и поэтому этот взгляд в камеру на прощание — не просто желание убедиться, что за ним ведется слежка. Вроде бы рыжий что-то говорил об этом, когда выпустил их из капсулы и сбросил амплуа крутого парня, но тогда его череп на любой звук отдавался режущей болью, поэтому он не был уверен в точности воспоминания. Навстречу из коридора вышла Хром — она почти не изменилась с записи, только бледность исчезла. Кея моргнул, подумав, что это очередной сбой в матрице, и на негромкое извинение только дернул плечами. — Докуро Хром, — сказал он в ответ, встретившись с проблемой незнания, куда смотреть: в глаз или на повязку. Удавалось во что-то одно, поэтому он отдал предпочтение глазу с таким же не водящимся в природе цветом, какими были и волосы. — Что с твоими органами? Явно не ожидая допрос на щепетильную тему, девушка оторопела и немного смутилась. Он узнал этот взгляд — взгляд загнанного олененка, поэтому просто махнул рукой. Далеко отойти не дал раздавшийся за спиной голос: — Это произошло давно, я пыталась спасти котенка и… Мукуро-сама внезапно появился в сознании и спас меня. Он уже хотел было возразить, что это не ответ, и потребовать подробностей, но тут же спросил себя: а зачем? Что изменилось бы в его жизни при знании, как Докуро осталась без части брюшной полости? Она и так вызывала жалость своим недоедающим видом, может, лучше не стоит копать в этом направлении? Имя проклятого иллюзиониста прошлось по уху лезвием, и Кея выдохнул, сдерживаясь. В добрые побуждения Рокудо он не верил — наверное, использовал бедную, доверчивую девочку, как инструмент, если не чего похуже. — Понятно, — просто сказал он. — И еще кое-что. — Д-да, Облачный человек? — Меня зовут Хибари Кея. И смени одежду: учащимся других школ запрещено находиться на территории Намимори. — Заметив явное замешательство на чужом лице, Кея вдруг растянул губы в улыбке, как делала его старшая копия. — А не то закормлю тебя до смерти.