Саунд к главе: Kings Of Leon – Family Tree
– Не одна пришла, надеюсь? – отвлекшись от традиционного протирания стаканов, заботливо спросил бармен* севшую у стойки девушку его расы. Вместо ответа Энция, заказавшая выпить, чтобы соответствовать клиентуре заведения «Гнилой перец», кивнула себе за плечо и показала три пальца на положенной на стойку ладони. – М-м-м, какие милые ребята… – Дошцу с живейшим интересом глянул на коллег сестры, расположившихся через пару столиков за ее спиной. – Эй, полегче! – шутливо осекла его Энция. – Который твой? На него претендовать не буду, – тоже несерьезно отозвался Дошцу и игриво подмигнул полицейским. Один из них громко выдохнул: «О господи!» Энция не стала оборачиваться: и так ясно, что офигел самый впечатлительный, то есть Свилл. – Ну все, заканчивай их смущать. Можем поговорить наедине? – Что-то случилось? – насторожился Дошцу. – Нет, но до этого недалеко. – Тогда пойдем в комнату начальника, пока он не приехал. Грик! – позвал бармен, и из-за столика, находившегося в полумраке угла бара, выбрался здоровенный мужик с татуировками на щеках, в темно-зеленой майке, которая, казалось, вот-вот треснет по швам от выпиравших накаченных мышц. – Детк, последи за народом, ага? – Как скажешь, – покладисто ответил Грик и широким шагом двинулся к стойке.***
– Видали?! – возмущенно обратился Монгт к Тринлоусу и Йуату. – Он мне глазки строил! – Энция говорила, что ее родич своеобразный, – в отличие от Свилла, оскорбленного в лучших чувствах, Вадмеру подобное поведение не казалось ненормальным. В Галактике тьма тьмущая существ, которые себя ведут не так, как все. Что же, шарахаться от каждого? – Будь толерантнее. Он же к тебе не полез. – Еще чего не хватало! – для восстановления душевного равновесия пилот отхлебнул темного пива и принялся наблюдать за официанткой – человеческой девушкой-брюнеткой с ярко-малиновой косичкой у правого виска. – Вот если бы она ко мне подкатила… – А вдруг у нее целый букет венерических заболеваний? – снова испортил настроение Свиллу Ошос-Чер. – Ты по ее внешнему виду определил?! – Это же Шалаш. Хотя, может, она и здорова… – Спасибо, как-то уже не тянет с ней знакомиться. – К тому же, Ти-Эл ей более интересен, чем ты. Монгт и сам убедился, что официантка, подошедшая к стойке с подносом, чтобы забрать заказ, в ожидании оного завлекающе улыбается Тринлоусу, тоже демонстрировавшему обаятельную улыбку. – Она заразная, – мстительно сообщил Вадмеру Свилл. – Да? Ты ее знаешь? – спросил капитан, перестав улыбаться, отчего официантка разом погрустнела. – Док сказал, – хмыкнул пилот, наслаждаясь вытянувшимся лицом Тринлоуса, который попросил разъяснения у Йуата. С виду скромник, а выходит, контактировал с этой милой брюнеткой? – Монгт, ты очень бессовестный человек, – укорил врач. – О да-а… – ухмыльнулся Свилл. – Ти-Эл, я ее впервые вижу, – посчитал нужным внести ясность Ошос-Чер. – А о болезнях всего лишь предположил. – Трин, он может и врать… – Это уж вряд ли, – покачал головой майор. – Свилл, что-то ты разошелся: юмор так и сыплется. Только кейтинцам вот не весело. Йуат помолчал, подтверждая слова Вадмера, и после размышления выдал ответную месть пилоту: – У тебя лучевая болезнь, а мы скрывали. – Ха-ха-ха! Типа прикололся! Или нет? – прекратил смех Монгт. – Блин, скажи правду! Ты же редко врешь! Сейчас вот врешь? – Отставить возню в песочнице, – скомандовал капитан, и его послушались, закончив переругиваться. – Интересно, Энция что-нибудь выяснила у своего оригинального братца?..***
Дошцу отодвинул нитяные шторы с крупными бусинами, за которыми скрывался проход в помещение, напоминавшее маленькую однокомнатную уютную квартирку для уединения – необходимая мебель, безделушки на полках, коврик на полу и пара картин с пейзажами на стенах. С братом Энция не виделась год, а то и побольше. Дома, на Меркурии, они не пересекались из-за отца, не желавшего видеть сына, который, спутавшись с разбитной девицей, бросил военную службу в самом начале и улетел, как выяснилось потом, на Шалаш. С девицей у Дошцу не срослось, но криминальную луну он не покинул, а осел там и обзавелся множеством знакомств. Боясь, как бы сын окончательно не ступил на кривую преступную дорожку, отец провел с Дошцу основательную беседу. Не найдя у него понимания, ветеран нескольких войн, сторонник ярого служения своей планете и традиционных отношений между полами, в сердцах крикнул, что пусть его «ненормальный» отпрыск живет как и с кем хочет, но он обязан приносить пользу если не военным, то хотя бы полиции. Дошцу согласился (Энция подозревала, что вынужденно – лишь бы отец отвязался), после чего их общение прекратилось. Как ни странно, брат обратил ситуацию себе в плюс: теперь связей стало еще больше. А также денег на пеструю одежду, косметику и оружие. Энция никогда не вешала на Дошцу то или иное клеймо. Она считала, что брат к тридцати двум годам еще не определился в жизни, вот и пробует все изощренное. Отцу этого не понять. И он бы уж точно не одобрил нынешний вид сына – фиолетовые атласные штаны, желтые ботинки и вышитую синюю рубашку, что уж говорить о накрашенных ресницах и хвостике, стянутом желтой резинкой, на макушке. – Твой друг? – Энция кивнула в сторону бара. – Грик? Ну да. В прямом смысле, – кратко уточнил Дошцу, больше не распространяясь о подробностях своей личной или приятельской жизни. – Тебе нужна какая-то инфа? – О работорговцах. – Ничего не знаю. – Врешь ведь. – Естественно. – Почему не хочешь рассказать? – настаивала Энция. – Потому что это настолько продуманная и опасная структура, что влезешь туда хоть мизинцем – уже не выберешься, как муха из липкой паутины. – Я же полицейская. Мое дело заниматься такими структурами. – Сказал же – не знаю! – повысил голос Дошцу, чем напомнил отцовский безапелляционный и запрещающий тон. – Они тебе платят? – в упор спросила сержант. – С ума сошла?! Нет! – А что тогда? Пригрозили убить кого-то из твоих друзей? – Нет. Эн, отстань, пожалуйста. И вообще мне пора. – Грик справится, вон какой крепкий малый – вмиг стребует оплату кулаками. О, мне узнать у него? – Ему точно ничего неизвестно. Может, хватит меня допрашивать? – Дошцу умоляюще взглянул на сестру, суровую и непривычно взрослую. А они и вправду оба такие. Детство ушло давно, как и юношеские игры в авантюры: у Энции – полицейские, у него – разного толка. Им на смену явилась реальность без прикрас и трезвая оценка действительности. – Первый раз в жизни ты мне отказываешь в помощи, – с досадой заметила сержант. – Вот этот отказ тебе и сохранит жизнь. Давай сменим тему? Как там мама? Представляешь, я однажды чуть не спалился! У нас тут разборка была – выстрелы, кровища, трупы, а я вместо того, чтобы сбросить звонок, случайно нажал на принятие вызова. И мама все это услыхала и, пока я возился с заглючившим видеофоном, много чего увидела. – Она прекрасно понимает, что творится в типичном шалашинском баре. – Ну это же мама. Зачем ей такие ужасы… Разговор о родительнице дался брату куда проще, чем «допрос» о работорговцах, и Энция решила повременить. Дошцу же точно что-то знает! Иначе бы так сильно не беспокоился за сестру.