Мальчик-небо плачет

      Кудрявый мальчик сидит на траве, а его плечи дергаются от икоты и слез, нижняя губа подрагивает, а нос противно щиплет - дышать почти невозможно. Мальчик трёт своими разбитыми костяшками покрасневшие глаза и шмыгает носом. Он пытается, честно, взять себя в руки и делает глубокий вдох. Мальчик открывает свои карие глаза и смотрит на свои коленки в синяках и ссадинах, где местами содрана кожа. Он протягивает дрожащую руку и проходится по кровоточащей ране прям под коленной чашечкой. В голову сразу ударяет боль, и он отдергивает руку, опять чувствуя капающие слезы на своих щеках с веснушками.       Ему говорят, что плач - удел девочек. Слабых девочек. Ему говорят, что мальчики могут выдержать все, даже небосвод на своих руках, если захотят. Ему говорят: «Джош, тебе должно быть стыдно за слезы и сопли». Но маленький Джош не может удержать эту щиплющую влагу в себе, эту лаву, сжигающую его голову изнутри, потому что ему опять не дали дойти спокойно домой со своим рюкзачком, на который он недавно нацепил значок с головой инопланетянина. Над ним опять смеялись, а значок был выкинут в лужу, где вода была не так чиста, как в роднике у бабушки дома. Его хрупкое и по-детски пухленькое тело толкали из стороны в сторону, с каждым разом применяя больше усилий. В одну секунду он оказался на асфальте, а его рюкзак упал в ту же лужу, что и инопланетянин. На него махнули рукой, когда первые слёзы очертили лицо Джоша.       Теперь он сидит здесь, в парке, недалёко от его любимого магазина мороженого. Он хотел купить своё любимое - со вкусом жвачки, голубого цвета; но единственный доллар промок в кармашке рюкзака.       Кажется, именно сегодня небеса решили накрыть его жизнь тучами неудач и падений, фигуральных и нет. Маленький Джош не может выдержать небосвод на своих плечиках, которые, как говорила его бабушка, сплетены из вечных и самых ярких звезд. Может, небо в нем самом? И ему просто надо держать небо в себе?       Пока Джош размышляет над весом неба и его необъятностью (хотя он всегда закрашивал только кусок листа голубым цветом, чтобы показать солнечный день и безоблачность, потому что все небо он попросту не мог увидеть), к нему медленно подходит мальчик с мелками в руках.       - Ты чего плачешь?       Джош шугается, и поднимает голову, только через секунду вспомнив, что слезы не так быстро засыхают, и пытается прикрыть челкой глаза. Он сквозь кудряшки рассматривает мальчика перед собой: футболка с непонятными грибами и человечками, не завязанные шнурками кеды, шорты, наверное, для игр с мячом, кусочки мелков в перепачканной руке. Наконец, Джош обращает взгляд на лицо - мальчик улыбается, показывая отсутствие одного молочного зуба, но улыбка не становится от этого хуже, скорее, наоборот. Солнечно-карие глазки прищурены из-за пробивающегося сквозь листву луча света, а темные волосы славно потрепал ветер.       - Я не плачу, - лепечет кудрявый мальчик, утирая локтем нос. Беззубик хмыкает:       - Я вижу, - он перехватывает другой рукой мелки, а потом бросает взгляд на мальчика. - Тогда почему ты здесь сидишь? На траве неудобно.       Джош открывает рот, но сразу прикусывает щеку, понимая, что будет выглядеть как девчонка, жалуясь. Он опускает глаза на не зашнурованные кеды и говорит самое, по его мнению, мальчишеское:       - Подрался с другими мальчишками. Вот и трофеи остались. - Он специально протягивает вперед руки и вытягивает ноги, показывая свои печати мужества. Ничего девичьего, только боль, которой надо гордиться, которой нужно доказывать свою стойкость и свои титанические кости.       - Ухты, - свистяще протягивает второй. Джош распрямляет плечи, понимая, что поднялся в глазах мальчугана. - А что ты тогда здесь сидишь? Надо бы отпраздновать победу! - Он оглядывается и потом резко восклицает, - а, ты, что же, хотел мороженое?       Джош в миг забывает о своей выдуманной драке и с грустью смотрит на маленький, выглядывающий по ту сторону дороги магазинчик. Он мрачно угукает и начинает выдергивать траву, из-за чего его руки пачкаются в грязи и соке одуванчиков и начинают щипать в районе содранной кожицы.       - Я сейчас! - кудрявый мальчик слышит слегка завышенный для мальчика голос и в секунду видит мельтешащие пятки в паре метров от себя.       Джошу хочется уйти, пока тот не вернется, но любопытство путается в его волосах игривым котенком и пригвождает к земле через крепкие и невыдергивающиеся травинки. Он ждет минуты две или три, он толком не считает, когда перед ним появляется ручка, протягивающая рожок голубого мороженого в салфетке. Он встречается с хихикающим взглядом мальчишки и несмело тянет руку к десерту. Когда сладость оказывается в его крепкой хватке, то беззубый плюхается рядом с ним, уже лизнув подтаявшую верхушку.       - А... А откуда ты знаешь, что я такое именно хотел? - Джош еще смотрит на нетронутое мороженое и боится его касаться вообще, как и этого, смакующего уже вафлю, мальчика. Ему кажется, что тот заряжен энергией космоса, потому что он слишком открыт для него... и слишком непонятен для него.       - Это единственный вкус, который продается только в этом ларьке во всем районе, - отвечает медленно мальчик, словно это простейший закон природы. И Джош удивляется своей глупости. Джош наконец начинает есть свое уже почти растаявшее мороженое.       - Эм... Спасибо... - он поворачивает голову в сторону мальчика.       - Тай.       - Спасибо, Тай. - Тот пожимает плечами, говоря этим "да не было ничего сложного".       Они доедают каждый свою порцию и просто смотрят перед собой.       Джош начинает чувствовать, как вся тяжесть и волнение хотят вырваться наружу, скребясь своими нестриженными когтями по его нежной душе, и он не знает, стошнит ли его или он сейчас опять разрыдается. Склизкие мысли пачкают этот счастливый и беззаботный момент, утягивая мальчика в колодец страхов. Как он вернется домой: весь в синяках, без значка, с потрепанным рюкзаком? Его опять могут лишить его книжки со сказкой и запрут в комнате, пока младшему брату будут читать рассказы из его любимой книги Антуана де Сент-Экзюпери. Почему же могут? Так и сделают. А на спине появятся еще одни кровоточащие полосы от грубой кожи, но это будут не ласковые касания бабушки, в чьи колени он часто плакал, а резкие и взвизгивающие взмахи ремня. Джош не должен плакать, но что он может делать, если паника тянет его уголки глаз и губ, завязывая внутри узел для маски с самым печальным выражением лица, а тлеющая надежда на покой уже сливается с серостью его комнаты?       Слезы, как звезды, уже выполнившие все желания, падают на его футболку, впитываясь в ткань. Джош хочет отпугнуть от себя слезы, да они выдавливают все эмоции из него, даже ту стойкость, которой он когда-то мог похвалиться.       Джош раскрывает широко глаза и уставляется в гриб на футболке, когда чувствует влажные губы на своем лбу. Тай с чмоком отрывается от него и смотрит на застывшего мальчика. Он садится на корточки и начинает говорить:       - Успокоился?       Джош пару раз моргает блестящими глазами и еле шепчет:       - Зачем... Зачем ты это сделал?       - Меня так всегда успокаивает мама, когда я начинаю плакать. Она говорит, что детские слезы - самое страшное, что может быть на свете. А тем более твои, - Тай проводит рукой по правой руке Джоша, обходя покрасневшую кожу. - Твоя душа болит, незаслуженно болит. - Он замолкает на секунду, пока Джош задержал дыхание, кому-то есть до него дело. - Я до сих пор не знаю, как тебя зовут.       Кудрявый мальчик приподнимает уголки губ и отвечает:       - Джош.       - Так вот, Джош. Слезы - доказательство наличия души. А человек, имеющий душу, прекрасен как звезды. Значит, слезы тоже являются звездами, только погибающими, потому что многие слезы вызваны болью. В них остаются все мечты, которые другие бездушные люди убивают. Ты плачешь слезами, забирающими твои мечты. Надеюсь, ты не хочешь остаться без мечты? - Джош отрицательно качает головой. - Тогда не плачь, люди недостойны видеть того, как они побеждают тебя. Будь сильным, не применяя силы при этом.       Тай замолкает и начинает поглаживать уже две руки мальчика, пока тот медленно восстанавливает дыхание. Чувство тревоги расползается в тенях от деревьев позади них и не думает подходить ближе, пока этот мальчик в кедах вдохновляет на жизнь своей орхидейной улыбкой.       Тай смотрит сначала на покрасневшие, как ромашки при свете зари, глаза Джоша, а потом на их переплетенные руки. В его голове проскакивает мысль, что он готов держать этого мальчика за руку в течение многих лет, только лучше не для того, чтобы успокоить. А просто так. Смотря, как улыбка расцветает в его глазах, а каналы, куда может ускользнуть его веселое детство, закроются и не пустят соленую влагу.       Вдруг он вскакивает и отряхивается, когда второй растерянно смотрит и боится, что Тай уйдет. Последний придерживает шорты, копаясь в кармане и показывая после поисков лежащие на руке кусочки мелков.       - Давай порисуем, это меня тоже успокаивает.       Плечи Джоша опускаются, когда до него доходит, что мальчик, его случайный спасатель, остается.       - Хорошо.       Они находят место на асфальте и распределяют цвета меж друг другом. После маленькой перепалки, смешанной со смешками и легоньким пиханием в плечи, они начинают думать, какие рисунки будут разбавлять серость асфальта.       - Ты что будешь рисовать? - интересуется Тай. Джош поворачивает голову к нему и отвечает:       - Пока не знаю. А ты?       - Секрет. - Джош обиженно надувает нижнюю губу и отворачивается, решая не приставать с расспросами. Может, мальчик рассердится и уйдет. Ему бы не хотелось оставаться сейчас одному. Да и вообще никогда, если быть честным.       Рука Джоша самозабвенно водит красным мелком по асфальту, создавая узор, похожий на кудри облака во время заката. Он увлекается этим, не замечая на себе изучающий взгляд солнечных глаз.       - Ох, блин... - пыхтит Тай через несколько минут, привлекая внимание Джоша. Последний встает за сгорбившимся мальчиком и вглядывается в цвета. Он видит человечка в одежде, как и его собственная.       - Это... я?       - Да, но... - протягивает Тай разочарованно, - у меня нет коричневого или черного мелка, чтобы раскрасить твои волосы. - Тай еще раз смотрит на кудри мальчика и с тяжелым вздохом переводит взгляд на незаконченный портрет. Джош разглядывает все мелки, а потом его лицо озаряет улыбка просветления. Через секунду перед маленьким художником появляется кусочек мелка. Он вскидывает голову, - голубой? Ты уверен?       Джош кивает и садится рядом, пока Тай рассматривает мел и прикидывает в голове, будет ли это смотреться. Он молча себе кивает и начинает рисовать завихрения.       - Ты как мальчик-небо. - Завороженно говорит Тай, рассматривая уже законченный рисунок. Нежно-бирюзовые пряди вихрями держатся на голове нарисованного человечка, еще миг и они бы улетели. Но все же это личное небо этого мальчика, чьи слезы дороже бриллиантов. Мальчик-небо по-весенне живо улыбается, любуясь своим портретом. Когда Тай поднимается, то Джош обнимает его, вырывая у того выдох. Тай изворачивается и обнимает обеими руками за спину второго, через некоторое время чувствует, как спина мальчика в его руках трясется, и слышит всхлипы. - Хей, ты чего опять? Я же тебе не сделал больно... Джиш? - имя коверкается из-за еле открытого рта и выпавшего зуба. Хватка на футболке с героями игры крепчает, и сиплый голос отвечает:       - Просто... я вот уйду... или ты. А м-мне поп-падет за испорченные вещи.       - Ш-ш-ш... - Тай начинает поглаживать спину мальчика, понимая, что пока не может остановить слезы и лучше разговор окончить, а то все перерастет в истерику. А мальчик-небо плачет, и его слезы цвета умершей звезды.       Мальчики долго не встречались после того дня, но знали адреса друг друга, и если что могли прийти к друг другу.       Джош дома получил наказание, и, да, его книжку забрали, но даже не для чтения младшему братику, а выкинули в помойку. Мальчик-небо закрылся в своей комнате, и звезды покидали его с каждой секундой все больше, но он обещал себе, что это последний раз. Одну мечту он хочет сохранить для мальчика с мелками.       - Хей, Дан! Голубушка, что же ты сегодня не со своей фенечкой? Наконец-то понял, что это по-девчачьи? - Джош игнорирует противный голос и продолжает писать у себя в тетради. Десятый класс даётся пережить ему с большим трудом, но он выдерживает. Правда сейчас, без фенечки, подаренной младшей сестрой, ему трудно. Не на что отвлечься. Здесь только он и местные хулиганы, которым не достались лежащие в больнице хиляки. Теперь они стали приставать к «фрикам», к коим причисляют и Джоша Дана. Голубые волосы, странные рубашки и фенечка - достаточное количество для них, чтобы сделать из него фрика. Мальчик-небо помнит слова Тайлера с их первой встречи и никогда не перестаёт им верить - держит в себе слезы и страх, не показывая чьего-либо превосходства.       Однако сейчас, когда за местной курилкой из него выбивают воздух, смешивая с кровью, уверенность рушится, как и его нос, который теперь сломан.       Может, не надо мечтать, и тогда не будет никакой мечты, не будут рождаться никакие звёзды в его космических глазах, не будет никаких слез? Стать бесчувственной тварью и наслаждаться своей несокрушимостью к эмоциям. Джош бы и дальше продолжал об этом думать, если бы звездочки не закрутились перед ним, как снег во время вьюги, а ноги не встретил асфальт - такой острый и твёрдый. Мальчик-небо проваливается в бездну.       Джош уже не помнит, когда пол или земля стали казаться мягче своей собственной кровати. Он не помнит, почему ему с каждым пережитым днём становится трудно открывать свои космические глаза, где больше чёрных дыр, которые затягивают и не дают уйти, и никому неизвестно, как оттуда выбраться. «А я и не хочу знать», - сказал однажды Тайлер. «Чёрные дыры - самое загадочное, что есть в небе. Я застрял в тебе и не хочу выбираться... Только прошу не убивай в себе звезды...» Тогда Тай взлохматил его ещё не голубые кудри и долго его обнимал потому, что Джошу опять казалось, что ещё один шаг и он сломается - не выдержит небо на своих плечах, не выдержит пламя жизни в голове и потухнет, превратившись в лед, такой же голубой и чистый, как и небо.       Только Тайлер, мальчик с солнечными глазами и орхидейной улыбкой, уехал. Тайлер пытался дозвониться до друга, но он не знал, что его телефон был утоплен в школьном туалете. Тогда звезды потихоньку смотрели на свою смерть из зеркала в той же уборной, где было так тускло, что мальчик-небо был похож на ночь в городе, где нет ни звезд, ни мечты - только тучи. Тай уехал на соревнования. Хотя перед этим видел, что его небесный мальчик не давал другим причины для надсмешек. Тай уехал, забрав солнце у неба. И теперь там целые сутки ночь, ночь со звездопадом.       - Тайлер... Тайлер, прошу, ты мне нужен...       Трава в том же парке, как и десять лет назад, крепкая, но уже не может выстоять против ярых рывков рук Джоша. Грязь скапливается под обкусанным ногтями и смешивается со слезами.       Его последние мечты втоптали в грязь. В его глазах цвета заревых ромашек еще стоит картина, где его барабанные палочки ломаются о колено выпускника, с громовым треском отдаваясь ему в голову.       Телефона нового так и не появилось, да и не появится в ближайшее время. А он так нужен сейчас: Джош бы позвонил самому дорогому на свете человеку и хотя бы полминуты с ним поговорил. Просто "Прости, Джиш, у меня через десять минут матч" облегчило бы его ношу на душе. Просто услышать его голос, который переливается от сухости коры деревьев до горного мороза. Просто хотелось знать, что Джошу есть кому сохранять последнюю мечту.       - Тай... ТайТайТай... Тай! Тай... - крики со стороны опустошенного неба бесполезны, как и наоборот.       Сейчас нет его. Сейчас нет того, кто бы поцеловал его в лоб и успокоил лишь одним своим взглядом. Сейчас нет того, кому Джош может отдать последнюю мечту. И эта мечта цвета умершей звезды падает с ромашковых глаз вместе с мальчиком-небом, отдавшимся в объятия по-ночному темной реки. Мальчик-небо плакал, и его слезы были цвета умершей звезды.