***
Жители Дол-Тара, самого крупного города планеты Алессия, с удивлением наблюдали необычный феномен. Пылающий метеор прочертил в небе огненную полосу и, проигнорировав все средства космической обороны, с чудовищным грохотом врезался в каменные стены огромного города. Во многих зданиях выбило стекла, когда ударная волна пронеслась по улицам, а сами дома, у большинства которых вершины терялись в облаках, содрогнулись до самого основания, немало напугав жителей. Люди высыпались на улицы и стали медленно стягиваться к кратеру, что образовался на месте падения метеора. Расплавленный камень ручейками медленно стекал в яму, источая нестерпимый жар, который обжигал кожу и мешал нормально дышать. Раздавшийся в небе гул оповестил, что к месту события на глайдерах слетается городская стража, дабы как можно быстрее навести порядок. Из приземлившихся машин споро выпрыгнули люди в темно-синей броне и поспешили к кратеру. В котором что-то происходило. Свидетели произошедшего потом долго рассказывали, что среди марева они заметили движение, которые сперва приняли просто за мираж. Но вот среди дыма и испарений стал все четче проявляться силуэт, что упрямо карабкался наверх, выбираясь из огненной ловушки. Народ в страхе отшатнулся, кто-то принялся истово молиться, а стража замерла в растерянности, не зная что делать. А тем временем, под прикрытием звена гравициклов, на площадь опустилась колесница, украшенная эмблемой вставшего на дыбы коронованного льва — к месту событий, ко всеобщему удивлению, неожиданно пожаловал правитель Алессии, Верховный Король Хорстель. Окруженный верной стражей, с головы до ног закованный в доспехи, Хорстель подошел к кратеру, вглядываясь в его глубины. Пронзительные зеленые глаза отмечали каждую деталь, в то время, как жители города разглядывали своего короля. Под воздействием жара, рыжеватые волосы мужчины казались огненными. Узкое лицо не выражало никаких эмоций, лишь рука сжималась на рукояти силового меча. Искусно сделанные доспехи защищали своего владельца от нестерпимого жара, а потому Хорстель не испытывал ни малейшего дискомфорта. Но в тот миг, когда цепкий взгляд заметил ползущую наверх фигуру, в лице короля что-то дрогнуло. Его глаза расширились при виде открывшегося зрелища. Из пылающего ада наружу пробирался маленький ребенок! Он упрямо лез наверх, словно не замечая чудовищной температуры, хотя был совершенно голым. Его маленькие ручки уверенно хватались за раскаленный камень, но он даже не морщился. Через короткий миг стражники, что окружали короля, также заметили необычного ребенка, и их лица вытянулись от изумления. — Это невозможно, — прошептал один из них, и тут же в страхе зажал ладонью рот. Заговорить в присутствии короля без его высочайшего дозволения было непростительной ошибкой, которое, в лучшем случае, могло закончиться поркой кнутом. Но Хорстелю в данный момент было не до своего стражника. Как завороженный он наблюдал, как ребенок наконец-то выбрался из ямы, и толпа, наблюдавшая за этим, исторгла крик, полный одновременно ужаса и восхищения. Перед королем замер мальчик, который смотрел на него без грамма стеснения или страха. В его глубоких синих глазах читалось лишь любопытство и интерес. Покрытый копотью и грязью, он уже сейчас казался опасней всех стражников, что привел с собой Хорстель. Король присел на одно колено, скинув с плеч золотистый плащ, прошитый адамантиевыми нитями, и укутал в него ребенка, после чего взял мальчика на руки и направился к колеснице. Потерявшие дар речи стражники словно очнулись ото сна и поспешили за своим повелителем, который разглядывал мальчика, как самую большую драгоценность в Галактике. Сам ребенок внимательно разглядывал Хорстеля отнюдь не детскими глазами, после чего ткнул пальчиком в нагрудник, и король неожиданно пошатнулся, словно от удара. С удивлением он понял, что Звездный Ребенок, как он успел его прозвать, обладает невероятной силой. — И кто же ты такой? — непривычно тихо спросил Хорстель. Мальчик склонил голову набок, ничего не говоря, что было неудивительно. Он был еще очень мал, хотя, вопреки всему, уже мог ходить и был очень силен. Но когда Хорстель уже поднялся на борт колесницы, и та взмыла в воздух, возвращаясь во дворец, король неожиданно услышал слабый лепет: — Сепальд. Через несколько дней по всей Алессии и вассальным мирам было объявлено, что боги даровали Верховному Королю Хорстелю наследника, которому дали имя Шепард.Пролог
20 февраля 2018 г. в 19:45
Пространство и время слились в нечто непонятное и невообразимое, коверкая саму ткань реальности. Лучи цвета крови раздирали Галактику на части, отрезая системы и скопления друг от друга и обрекая их на длительную изоляцию. Кто-то не переживет этот день. Многие миры, возможно, погибнут. Такова цена победы в кошмарной войне, где на кону стоял сам факт выживания целых рас. Ему было предложено подобие выбора, но он его отверг. На войне есть только победители и проигравшие, и он не хотел, чтобы враг в последний момент смог обратить свое поражение в победу. Он отверг все слова, что говорил ему Катализатор. Кто сможет доказать, что его длинные и занудные речи были правдой?
У него не было времени размышлять. И не было никаких сомнений. Не после того, что он видел и что пережил. Не после тех жизней, что пришлось принести в жертву. Нет, он не колебался. И стрелял наверняка, пока взрыв не отбросил его в сторону, а огонь не поглотил его тело. Сожалел ли он о своей смерти? Не особо. Ему уже доводилось умирать, задыхаясь от нехватки кислорода и заживо сгорая в плотных слоях атмосферы. Можно было даже сказать, что Джону Шепарду было не привыкать. К этому все и шло, он всегда это знал, а потому его руки не дрожали, когда он спустил курок.
Секунды растянулись в часы, а его тело все парило, отброшенное взрывом. Словно наяву Шепард видел, как Жнецы валятся на землю или замирают в космосе, а их неисчислимые миньоны утрачивают те крохи жизни, что в них вдохнули гигантские роботы, и по всей Галактике люди и инопланетяне ликуют, одержав победу. Пусть ему пришлось принести в жертву гетов — такова жестокая цена, без которой было не обойтись. Ни одна война не обходится без потерь — эту простую истину знал каждый солдат, но сегодня именно ему пришлось принимать решение. Он его и принял.
Пространство сжалось вокруг него, не позволяя даже пошевелиться. Мир был полон красок, от которых хотелось зажмурить глаза и больше никогда их не открывать. Воздух скрежетал, как если бы кто-то рядом с ним скрипел зубами от бессильной злости. Вокруг все выло и грохотало, огонь чередовался с космическим холодом, но долгожданное забвение так и не приходило. Что-то обожгло руку, и Шепард неожиданно для себя открыл глаза. Чтобы обнаружить себя в металлической капсуле, что летела с огромной скоростью не пойми куда. Металл явственно нагревался, а в небольшом окошке играли языки пламени, и Джон понял, что он входит в атмосферу.
При всем своем желании Шепард не мог вспомнить, как он оказался в спасательной капсуле, как и не мог вспомнить, когда это их стали делать такими тесными, да еще и одноместными. Стандартная спасательная капсула была рассчитана на шесть человек, а в этой он сам с трудом помещался. Непонятно было и то, как он вообще умудрился выжить в аду взрывающейся Цитадели. Сосредоточившись на своих последних воспоминаниях, Шепард вспомнил сильнейшую боль, которую испытывал до этого. Одному богу ведомо, сколько костей у него было сломано, раны кровоточили, он с трудом передвигался, не исключено было и внутреннее кровотечение. И сейчас ничего этого не было. Не было боли, что разрывала тело и от которой раскалывалась голова. Лишь жжение в левой руке, да и то уже сходило на нет.
Шепард мог даже утверждать, что чувствовал себя здоровым как никогда.
В капсуле становилось все жарче, и, напуганный перспективой зажариться заживо, Шепард принялся колотить по металлу настолько, насколько это позволяло тесное пространство. Неожиданно для самого Шепарда, даже накоротке удар вышел очень сильным, он буквально почувствовал его костями руки. Вот только толку от этого было ноль — кто бы не смастерил эту капсулу, он знал что делает. Все удары были тщетны, а когда Шепард понял, что таким образом лишь быстрее убьет самого себя — падение с гигантской высоты да еще и в разреженных слоях атмосферы не способствовало выживанию, — он прекратил всякие попытки. Оставалось уповать лишь на то, что неизвестный мастер хорошо знал свое дело, и Шепард не превратится в кашу, когда капсула во что-нибудь врежется.
Ему оставалось только ждать.