Одна ночь для мести.

ОДНА НОЧЬ ДЛЯ МЕСТИ. ГЛАВА 1. POV Лакир. - Эй, Лакир, тебе в кои-то веки повезло. Вздрагиваю от громкого голоса за спиной. Брат никогда не был вестником счастья, а значит, мое «везение» и теперь весьма сомнительно. Оборачиваюсь и смотрю на его довольное лицо. Злорадная усмешка кривит губы, в глазах ехидный огонек. Точно, ничего хорошего он мне не сообщит. - Ну, почему не спрашиваешь, в чем тебе повезло? - В чем мне повезло? - Замуж мы тебя, недоноска, все же выдадим. Недоносок – это в прямом смысле. Родился я шестнадцать лет назад, на две недели раньше срока, установленного лекарями. Может от этого, а может еще от чего, но ребенком я был очень болезненным, да еще и попадал вечно во всякие передряги. Кроме того я самый последний, поздний ребенок. Между мной и старшим братом пятнадцать лет разницы. Есть еще две сестры, но одна уже совсем старая, ей тридцать шесть, и у нее уже свои дети давно взрослые, а вторая, на два года младше моего брата, тоже давно замужем и детей имеет. Теперь, значит, и мой черед пришел. - За кого? – интересуюсь ничего не выражающим голосом, а у самого сердце бухает в горле, не давая нормально дышать. Ох, чувствую, что ничего хорошего он мне не сообщит. - За Бируса Фиршафа, его на молоденькое мясцо потянуло, - улыбка брата расплывается от уха до уха, а у меня срывается дыхание от ужаса. - К-кого? Фиршафу лет восемьдесят, - шепчу, едва шевеля губами. - Семьдесят два. Он всего на семь лет старше отца. И не делай такие большие глаза, а то повылазят. Брат смеется, запрокидывая голову назад, вот только мне не смешно. - Он же старый. Нет, не старый. Древний! - Вот я и говорю, повезло. Долго не проживет, детей нет, так что все денежки старого извращенца нам достанутся. Ты, главное, ножки раздвигай почаще. - Денежки? Вам? - К словам не придирайся, а свадьба завтра. Кстати, папа велел тебя запереть, чтобы не сбежал от своего счастья, так что пошли. Брат покрутил на пальце ключ от погреба и снова рассмеялся. - Знаешь, сколько он за тебя денежек отвалил, чтобы в постель свою заполучить? У-у, мне на год шикарной жизни хватит, да еще и останется. Так что шевели ногами. Схватив за шкирку, брат отволок меня в погреб и запер, бросив на пол старое одеяло, чтобы я не замерз. Все-таки теперь я представляю для них некоторую ценность. Деньги принес в семью. Сижу, реву, закутавшись в то самое одеяло. Фиршаф мерзкий, морщинистый старикан, все время норовивший ущипнуть меня пониже спины, когда я имел неосторожность оказаться около него. А еще у него гнилые зубы и воняет изо рта ужасно. Вот только у этого старого урода есть одно значительное преимущество перед другими женихами (которых у меня нет и теперь не будет), мистер Фиршаф был ростовщиком, дававшим ссуды под проценты. Под большие проценты. Он был ужасно скуп, трясся над каждой копейкой, и оттого очень богат. Как говорил мой отец: деньги правят миром, а значит, мое нежелание выходить замуж за этого старого скрягу, будет названо блажью глупого ребенка. От мамы нечего было ждать помощи. Женщины в нашем мире – фактически бесправные существа, как и младшие супруги. Брат тоже не поможет, даже сам к алтарю отведет в надежде на новую подачку. - Господи, за что мне это? В чем я провинился перед тобой? Ответа не было, да и не могло быть. Когда дверь распахивается, за ней уже белый день, так что мне приходится немного поморгать, чтобы привыкнуть к бившему в глаза свету. - Чего расселся? Быстро выходи, - голос отца был как всегда груб и резок. Встаю и выхожу на свет, едва переставляя ноги. - У тебя один час, чтобы принять ванну и одеться в приготовленный костюм, если, конечно, не хочешь, чтобы я тебя отволок к алтарю за патлы и в чем мать родила. В этом весь мой отец, деспот и грубиян, но другого у меня нет. Кто-то скажет, что надо было сбежать, а куда я побегу? У отца большие связи, меня вернут жениху уже через несколько часов, а перед этим еще и шкуру на спине исполосуют. Так что спорить с ним я не решаюсь, разве что просить: - Отец, умоляю… - Рот закрой. Забыл, что в младших ценится молчаливая скромность? Так я тебе напомню, если услышу еще хоть один звук. Пошел вперед. Как можно с таким разговаривать? Приведя себя в порядок под пристальным вниманием отца и брата, ни на минуту не оставлявшими меня, выхожу и сажусь в прибывшую за мной карету. Брат и отец садятся по сторонам, зажимая меня между собой, не давая совершить какую-нибудь глупость. Едем. Храм, в котором будет проведен обряд венчания, встречает нас звоном колоколов. К счастью, гостей там мало, спасибо скупому жениху, не желавшему кормить лишние рты. Все так же под конвоем родных захожу в храм. Жених уже ждет меня у алтаря, и я иду к нему на подгибающихся ногах, старательно глядя в пол. Не могу я смотреть на него. Не могу! Трясет всего как в лихорадке. Чувствую, что вот-вот у меня начнется истерика, но ничего с собой не могу поделать. Мне всю жизнь внушали, что я никто и ничто. Мой долг перед семьей – это стать младшим супругом тому, на кого укажет отец, почитать и подчиняться ему, угождая во всем. И только сейчас я понял всю кошмарность ситуации. Меня отдают младшим к отвратительному старику! Сначала обычный ритуал «чистоты намерений». Не знаю, почему он так называется. К намерениям брачующихся это действо не имеет никакого отношения. Я кладу ладонь на алтарь и тот вспыхивает на мгновение ярким светом, подтверждая мою девственность. Сзади ахают гости, рассуждая, какое сокровище досталось жадному ростовщику. Кто-то даже высказывается насчет того, что нежелание мистера Фиршафа оплачивать еще и магический ритуал скрепления брака, может ему дорого обойтись, когда молодой супруг захочет наставить ему рога. Я прекрасно слышу разговоры этих людей, не знаю, почему никто больше не реагирует на эти перешептывания, впрочем, мне сейчас не до того. Благослови, Господь, скупость жениха. Если бы наш брак был скреплен еще и магически, я бы точно скончался прямо тут, в храме. Я не смогу. Не смогу. Не смогу! Тихие смешки и шиканье. Как же противно и тошно. Я словно в грязи вывалялся. Почему меня? За что? Ноги подкашиваются. Надо стоять. Не падать. Не показывать своего страха и отвращения. Лучше вообще закрыть глаза. Так можно представить, что все это происходит не со мной. С кем угодно, только не со мной! Священник что-то нудно говорит рядом с нами, но с той минуты, как жених касается меня, я слышу только невнятный шум вокруг, а еще ощущаю мерзкое прикосновение чужой ладони к своей руке. Тошнит. Хорошо, что я со вчерашнего обеда ничего не ел, а то точно опозорился бы. Страшно. Противно. Мерзко. А ведь впереди брачная ночь. Господи, спасите меня кто-нибудь! Ну хоть кто-нибудь! По традиции у младших супругов не спрашивают согласия при бракосочетании, в этом у женщины больше прав, чем у нас, они сами могут сказать да или нет, за меня же отвечает отец. Это даже хорошо, потому что я не смог бы рта открыть, не устроив истерику. Я слабак? Да, слабак. Бунт – удел сильных духом, я же… недоносок. Когда меня разворачивают на выход, надев обручальное кольцо под жидкие аплодисменты собравшихся, я молча иду, куда меня ведет муж (теперь уже муж!), крепко держа за руку. Синяки, наверное, останутся, вон как вцепился. Карета у супруга закрытая. Мы в ней едем вдвоем, так что никто не мешает ему лапать меня и щипать. Я же сижу бревном, надеясь, что ему надоест это делать, если я не буду реагировать. Последний щипок за руку, чуть выше локтя, когда карета уже останавливается, особенно болезненный, я чуть вздрагиваю, понимая, что боль мне причинили намеренно, но крик сдерживаю. Успею еще накричаться и наплакаться. Гости уже ждут нас в зале. Лиц их я не вижу, потому как не смотрю, зато их похабные выкрики и здравицы слышу прекрасно. Все время, пока гости празднуют, я сижу рядом с мужем, не поднимая глаз и бесцельно ковыряясь в тарелке. Аппетита нет. Вот от стакана воды я не откажусь, но передо мной на столе стоит только дешевое кислое пиво, от одного запаха которого начинает крутить живот, так что пить его я не рискну, а попросить воды так и не решаюсь. Трус. Не знаю, сколько продолжается этот кошмар. Просто в какой-то момент ко мне подходят две пожилые женщины и с разрешения супруга уводят меня с пира, чтобы приготовить к брачной ночи. Процесс подготовки объяснять не буду, сами знаете, не маленькие. Скажу только, что когда мой муж вваливается в спальню вместе с особо ретивыми напившимися гостями, я лежу посреди кровати, накрывшись одеялом, чтобы скрыть под ним полупрозрачную длинную сорочку с синей вышивкой по вороту и глупым бантиком на горле. Под смех и шутки гостей, супруг поднимает одеяло и залезает ко мне, после чего гости удаляются, а супруг лезет ко мне, задирая ночную рубашку своими морщинистыми, мягкими, противными ладонями. При этом он дышит мне в лицо, обдавая запахом выпитого кислого пива и гнилых зубов. Тошнота наваливается вместе с ужасом. Взвыв, я выбираюсь из кровати и отбегаю на противоположный конец комнаты, остановившись за креслом у камина. Слабая защита, но ничего другого тут просто не наблюдается. Кроме кровати и этого кресла в комнате вообще мебели нет. - Ну, что же ты, сладенький? Иди ко мне. Мистер Фиршаф откидывает одеяло, демонстрируя мне во всей красе свое старческое тело с полувставшим членом, выглядывающим из жидкого кустика седых волос. Он обхватывает свой член пальцами и начинает водить рукой по нему, отодвигая крайнюю плоть и оголяя бледно-розовую головку. - Иди, приласкай меня. И я забуду о твоем нехорошем поведении. Иначе мне придется тебя отшлепать. При этом Бирус Фиршаф начинает мерзко хихикать, а меня тошнит еще сильнее, при мысли, что я должен буду трогать его ТАМ. От отвращения я чуть не грохаюсь в обморок. В глазах темнеет, ноги подкашиваются, но скрип кровати и шлепанье босых ног по полу заставляют меня быстро прийти в себя. - Нет! Как только старик оказывается возле меня, я обегаю вокруг кресла, выставляя его преградой между нами. - Сладенький любит поиграть? Что же, давай поиграем. Сначала по твоим правилам, а потом по моим. Алчный блеск в его глазах и кривая улыбка подсказывают, что эти игры мне очень не понравятся. Очень-очень. Второй круг. Третий. Пятый. Он смеется, а у меня от ужаса волосы встают дыбом. Я не смогу. Не смогу! А это значит, что один из нас должен умереть этой ночью. Смогу ли я убить его? Сомневаюсь. Значит, остается один выход. Окно. Мы на третьем этаже и если выкинуться так, чтобы упасть головой вниз… - Попался! Мерзкий старик кидается вперед, пытаясь ухватить меня за руку, но я оказываюсь быстрее этого запыхавшегося старого селезня. Сделав еще рывок в сторону, я бросаюсь к окну, собираясь покончить с собой, только бы не ложиться в кровать с этим… Когда я оказываюсь почти у окна, из-за темных плотных портьер навстречу мне выскальзывает темная фигура. Отшвырнув меня на кровать, этот черный человек перехватывает бежавшего за мной старика и, сжав его горло, оттаскивает обратно к креслу. Пока старик пытается отдышаться и хрипеть что-то весьма угрожающее, незнакомец ловко прикручивает его к мягкому креслу, надежно зафиксировав руки и ноги, а в рот воткнув тряпичный кляп. - Вот теперь – хорошо. Незнакомец хлопает черной ладонью по щеке моего супруга, связанного, словно рождественский гусь, и оборачивается. Минута замешательства с моей стороны легко объяснима. Я не мог понять, кто передо мной стоит, потому что на незнакомце, кроме черной одежды и перчаток, надета еще маска, открывающая только рот и нижнюю челюсть мужчины, тогда как все остальное, даже волосы, убраны под нее. - Не надо кричать, молодой человек. Мне бы не хотелось вставлять тебе такой же кляп. Я киваю, показывая, что понял, буду молчать. - Замечательно, - он направляется ко мне, а я не нахожу ничего лучшего, чем спросить: - Вы вор? - Можно сказать и так. Сегодня я собираюсь украсть нечто весьма ценное. С этими словами он подходит к кровати и наклоняется надо мной. Быстрое движение, и вот он уже привязывает мои руки к столбику кровати. - Зачем? - Извини, но так надо, - низкий будоражащий шепот и пальцы в черных перчатках прикасаются к моему лицу, проведя вниз по щеке и подбородку. Перчатки из тонкой кожи, я думал, они будут холодными, а они оказываются теплыми и очень нежными. Отстранившись, мужчина возвращается к креслу, в котором сидит связанный мистер Фиршаф. Развернув кресло, он притаскивает его к кровати и устанавливает сбоку, так чтобы мы могли видеть друг друга. Мистер Фиршаф, голый, связанный, с кляпом во рту, зло вращает глазами и что-то мычит. Но волнует меня не это, а то, что мужчина, связавший нас, садится на кровать с другой стороны и начинает задирать мою ночную рубашку, нежно проводя руками в перчатках по ногам. Дрожь пробегает по моему телу, дыхание перехватывает и сердце бьется в бешеном ритме, но это не только испуг. К нему примешивается еще что-то странное, незнакомое, волнующее. - Хороший мальчик, - шепчет мужчина, наклоняясь и целуя меня в коленку, - эта ночь не оставит тебя нетронутым, но сделаю это я, а не твой супруг. Мистер Фиршаф его слышит и взвывает сквозь кляп, протестующе мотая головой, а мужчина в маске только смеется. Его смех такой же низкий, как и шепот, такой же волнующий. А рубашка скользит еще выше. «Он собирается меня…» - вот теперь я пугаюсь по-настоящему. Даже слезы текут из глаз. - Н-не надо. - Ш-ш-ш, - он вытирает влагу с моих щек и мимолетно прикасается губами к моим глазам, - я буду осторожен. Главное - не сопротивляйся. Я замираю под его руками как испуганный кролик, тяжело дыша и всхлипывая, не в силах перебороть свой страх перед предстоящим. «И все же лучше, если это будет не мой муж, а этот мужчина в маске». Я прекрасно понимаю, что после этой ночи скандал будет страшный. Супруг наверняка откажется от меня, потребовав деньги назад. Отец будет в ярости, и, наверняка, простой поркой я не отделаюсь, но уж лучше так, даже если он меня засечет до смерти, чем ложиться под противного старого мужика. «Да. Так будет лучше». Смирившись с неизбежным, я судорожно втягиваю в себя воздух, когда губы незнакомца в маске вновь касаются коленей. Судорожно дыша под ласкающими меня руками, я улавливаю исходящий от незнакомца слабый аромат. Корица, сандал, цитрус и тоненькая нотка мятной свежести, все это было едва ощутимо, но я твердо уверен, что именно он так пахнет. Его приятный аромат немного успокаивает меня. Рубашка медленно продолжает скользить вверх, а за ней следуют его губы. Колени, бедра, живот. Поначалу я очень стесняюсь, пытаясь хоть как-то отстраниться или прикрыться, подняв и сжав колени, да и муж, глядящий на нас, не добавляет уверенности. Но когда незнакомец касается пальцами моего члена, я ахаю, раздвигая шире ноги, чтобы ему было удобнее ласкать меня ТАМ. Это было… было… волшебно, вот! Я не могу подобрать другого слова. Когда я ласкал себя сам, избавляясь от утреннего дискомфорта, я не испытывал и сотой доли того удовольствия, что дарит мне мужчина в маске. А когда он касается меня там губами… я едва не кончаю. При этом я все время вскрикиваю, совершенно не обращая внимания на мычание, раздававшееся рядом с кроватью. Мне хорошо. Нет, мне замечательно! Когда же ласки прерываются и незнакомец отстраняется, я выгибаюсь и всхлипываю, хрипло, протяжно, умоляя его вернуться. - Хороший мальчик. Горячий. Сладкий. Рубашка поднимается еще чуть выше, и пальцы мужчины касаются моих сосков, потирая их и пощипывая. Я вою и раскидываю ноги в стороны, всем своим телом приглашая его продолжать начатое. Знаю, я веду себя как бесстыдная шлюха, но мне так хорошо, что я просто не думаю больше ни о чем, кроме своего наслаждения. И он возвращается. Пальцы мужчины, уже без перчаток, ласкают меня снизу, проникая и растягивая, принося с собой что-то холодное, скользкое. Сначала неприятно, и возбуждение немного спадает, но когда он что-то задевает там, внутри, меня словно молнией ударяет. А затем еще раз и еще. - Господи. Господи. Господи. Это мой голос? Такой хриплый и срывающийся? Ах, если бы у меня были развязаны руки, как мне хотелось обнять его. Прикоснуться, приласкать, погладить. - Господи-и. - Ошибаешься, малыш. Я не Господь, я лучше. Ведь, правда, лучше? Скажи. - Да. Да! ДА! - Вот и хорошо. Давай, подними коленки повыше. Раскройся для меня. Покажи, насколько сильно ты меня хочешь. И я делаю все, что он говорит. - А как вам, мистер Фиршаф? Нравится? Его слова и воспоминания о наблюдающем за нами муже, немного отрезвляют меня, сбивая напряжение, но пальцы, орудующие внутри, не дают мне очнуться окончательно. - Нет, нет, маленький. Не дергайся. Не сжимайся. Тебе разве неприятно? И снова те прикосновения, от которых уносит разум. И снова я готов на все. - Пожалуйста, - хнычу я, ерзая по постели и дергая привязанными руками. - Уже скоро. Осталось совсем чуть-чуть. И снова он отстраняется, чтобы вернуться, крепко прижимая меня к постели. Руки жестко фиксируют мои подрагивающие бедра. К анусу прижимается что-то большое и начинает медленно и мучительно протискиваться внутрь. - А-а, больно! Больно! Пусти! Дергаться и вырываться мне не дают его руки. Мои собственные связаны и подняты вверх, так что все, что я могу – это кричать, плакать и просить его остановиться. - Уже все, маленький. Все. Теперь будет легче. Мужчина замер, нависая надо мной. Его губы касаются моих щек, сцеловывая слезы и шепча что-то утешительное. Постепенно боль стихает, и я расслабляюсь, тихо всхлипывая. Тут он шевелит бедрами, и я чувствую, как внутри меня двигается его плоть. Растянутость и неприятное жжение постепенно теряются в неглубоких мерных толчках, задевающих волшебную точку внутри меня. Когда удовольствие пересиливает, я протяжно стону, запрокидывая голову, и двигая бедрами навстречу его толчкам. - Вот и хорошо. Умничка. Готов продолжить? Отвечать мне не приходится. Он просто двигается, проникая в меня мощно и неотвратимо, чтобы выскользнуть наружу и вернуться. ГЛАВА 2. POV Сенсин. Шесть лет я живу в этом городе. Живу, чтобы отомстить одному человеку. Своему отцу. Мне самому не верится, что эта скотина может быть моим отцом. Мне уже тридцать. Много я в своей жизни повидал, много узнал, многому научился. И когда мама на смертном одре раскрыла мне тайну моего рождения, я думал, что просто поеду и убью ту скотину, зачавшую меня обманом и насилием, но мама умоляла не мстить. Она хотела, чтобы я поехал к нему и все рассказал, ведь у Бируса Фиршафа не было больше детей. Мама надеялась, что он примет меня, как сына, и я обещал исполнить ее просьбу. Обещал, но не исполнил. Не мог. Посмотрел на него один раз и возблагодарил Господа Бога за то, что не похож на него ни капельки. А вот уехать не смог. Остался, выискивая возможность отомстить ему. Вскоре я понял, что этот человек любит только деньги. Лишить его денег – вот такой была моя первоначальная цель, но как это сделать? Обокрасть дом? Нет, у него останутся еще деньги, вложенные в займы под немыслимые проценты, и тогда он из своих должников последние соки выжмет. Нет, кража не годилась, тут надо было действовать как-то иначе. Поразмыслив немного и собрав денег, три года назад я купил дом по соседству с Фиршафом, чтобы открыть там небольшую лавочку по изготовлению и продаже магических амулетов. Это влетело мне в копеечку, но оно того стоило. Как я и рассчитывал, близкое соседство сыграло свою роль, ну еще и патологическая жадность этого старика. Он уже через три дня стоял на моем пороге, разглядывая амулеты, защищающие дома от воров. Мое, между прочим, изобретение. Да, я маг. Не сильный, но, можно сказать, уникальный. Я чувствую магию и могу работать с чужими заклинаниями. Это редкое умение, и из меня мог бы получиться выдающийся артефактор, будь у нас с мамой деньги на обучение, но денег не было, так что я стал выдающимся… вором. Удивлены? А кто, по-вашему, рекламирует мой бизнес? К тому же нам надо было на что-то жить, женщину с ребенком и без мужа мало кто возьмет на нормальную работу. Вот так я и нашел свое место в жизни. Сначала обчищу чужой дом (не бедный естественно), потом попадусь хозяину на глаза со своими амулетами (настоящими, кстати, вполне работающими) и денежки у меня в кармане. Принцип работы моих амулетов прост до безобразия. Они настраиваются на домочадцев или тех, кому разрешен вход в определенное помещение, а затем вешаются в нужном помещении. При попытке проникновения чужака в защищенное место, его охватывает панический страх, навеянный амулетом, так что вор в панике покидает дом, не успев ничего взять. Сильный маг вполне мог бы обойти мои амулеты, но сильные маги в воры не подаются, так что я спокоен и сыт. Вот собственно и все. Осталось только упомянуть, что каждый месяц я должен подзаряжать свои амулеты. Не безвозмездно, конечно. Так я и зарабатываю на жизнь, прикидываясь вполне благонадежным горожанином. Мистер Фиршаф стал одним из первых моих клиентов, а чтобы рыбка заглотила наживку поглубже, я ему еще и скидку пожизненную сделал на свои услуги. Так я стал приятелем старого дурака и получил пропуск в его дом. Шесть лет я вынашивал план мести, и возможно провозился бы еще столько же, когда этот старый извращенец решил обзавестись молоденьким младшим мужем. Как только я услыхал эту новость, у меня тот час же родилась идея. Я приду к нему домой и изнасилую его супруга прямо на глазах своего папеньки. Что может быть слаще, чем наказать насильника и соблазнителя его же оружием? А он пусть посмотрит. О-о, знаю, я гений. Да, именно так! И попрошу без аплодисментов. Приглашения на свадьбу я не получил, но оно и к лучшему. Не придется объяснять свое исчезновение с банкета, да и сидеть за одним столом с этим уродом и его друзьями, притворно веселясь, мне не очень-то хотелось. Убедившись в том, что гуляния в доме идут полным ходом, я тихо пробрался в дом через окно с заблаговременно сломанным шпингалетом и, найдя спальню хозяина, затаился на окне за плотными портьерами. Больше в комнате спрятаться было негде. Ну, не вылезать же мне из-под кровати, в самом деле? Спросите, почему я не побоялся амулетов? Так это же мои амулеты. Они на меня не действуют. В общем сижу я на окне и жду. Часа два сидеть пришлось. За это время слуги приготовили комнату к брачной ночи, зажгли свечи и удалились, так и не заглянув за портьеры. Шторы в спальне хозяина никогда не раздвигались. Пунктик у старика такой был, никакого солнечного света в спальне. Вот этим я и воспользовался. За окном совсем стемнело, когда в комнату привели парнишку лет шестнадцати. Невысокий, стройный, с короткими каштановыми волосами, он был бос, а из одежды на нем была только полупрозрачная длинная рубашка, достающая почти до щиколоток. Мальчик нервно кусал губы, пока две немолодые служанки укладывали его в постель, дожидаться супруга, а потом мальчишка тихо лежал, иногда вздыхая. Интересно, о чем он думал? Боялся? Глядя на его бледное лицо, я понял, что изнасиловать этого мальчишку не смогу. Чем я тогда буду лучше своего отца? Да ничем. А что если соблазнить?.. От подобных мыслей я возбудился, но действовать пока было рано. Преждевременное появление могло испортить мне всю игру, так что я тихо сидел за портьерами, разглядывая свою жертву. Жаль, отсюда цвет глаз его было не разглядеть. Когда появился старший супруг, мальчишка зарылся в одеяло до самого носа, но это ему мало помогло. Похотливый старик не смог пройти мимо такого милого мальчика, так что стоило гостям покинуть комнату, он поспешил облапать своего мужа. Однако мальчишку его действие не вдохновило. Он выскочил из постели и бросился к креслу, ища за ним спасения. Не знаю, что было видно старику, а вот для меня вид открывался поистине волшебный. Огонь, горящий в камине, освещал тело, прикрытое полупрозрачной рубашкой, превращая его в дивное видение. Представьте себе нечетко очерченный юношеский силуэт в ореоле колеблющегося оранжевого огня, с тонкой тканью, окружающей его нежной завесой, придающей пикантность ситуации. О-очень аппетитное зрелище. Забег вокруг кресла меня рассмешил, пришлось прикрыть рот ладонью, чтобы не выдать своего присутствия, а вот когда парень бросился к окну, я понял, что мой час настал. Перехватив парня в двух шагах от своего убежища, я толкнул его на кровать (благо она была рядом), чтобы он пока не путался под ногами. Перехватить, начавшего кричать старика, было не сложно. Заткнув ему рот кляпом, приготовленным заранее, я быстро привязал старика к креслу. Все, хозяин дома обезврежен. Теперь надо было уговорить мальчишку не поднимать шума, что мне вполне удалось. Даже когда я привязал его руки к столбику кровати, он только испуганно таращил на меня большие глаза цвета горной фиалки. Да, мальчишка был испуган, но держался он хорошо, без истерики. Мне понравилось его поведение. Он достоин того, чтобы эта ночь стала для него чем-то особенным. Подкатив ближе кресло со связанным стариком, я начал ласкать испуганного парнишку, медленно задирая его рубашку. Парень оказался чрезвычайно отзывчивым. Он так искренне реагировал на все мои прикосновения, что я на время забыл, для чего все это делал. Мычание возмущенного старика, поневоле наблюдавшего за нами, только подогревало мое желание обладать парнем. Месть – сладкое чувство! Готовя чужого мужа к проникновению, я старался не спешить и действовать так нежно, как мог. От мысли, что я могу причинить ему боль, у меня внутри все восставало и сжималось. Нежный, жаркий, искренний, он был поистине чудом, доставшимся недостойному его старику. Я тоже не был образцом для подражания, но я постарался сделать все как можно лучше и, скажу без ложной скромности, мне это удалось. Болезненное проникновение, вызвавшее слезы, быстро сменилось удовольствием, и я смог продолжить нашу любовную игру. Назвать это действо сексом, у меня язык не повернулся бы. Бесцветное слово. Нет, я столько вложил чувств в его соблазнение, что к концу буквально обессилел. Мы занимались ЛЮБОВЬЮ, и я лично оторву язык тем, кто посмеет мне возразить! Доведя парня до разрядки, я кончил сам, падая на него, с трудом переводя дыхание. Что касается юного супруга отца, то он, кончив, просто отрубился, не реагируя ни на что. Поднявшись, я обтерся, застегнул штаны, надел перчатки и, поправив рубашку на парне, лежащем без сознания, обернулся к креслу, где хрипел привязанный старик. А он, правда, хрипел. Выругавшись, я распутал все узлы, вынул кляп и внимательно всмотрелся в покрасневшее лицо старика. Кажется, наш маленький спектакль поразил старика сильнее, чем я рассчитывал. Похрипев еще минутку, он затих, причем навсегда. «И что теперь делать?» - Он… мертв? Тихий голос за спиной, заставил меня вздрогнуть, оглянувшись. Парнишка сидел, прижав к себе скомканное одеяло, и смотрел на умершего мужа огромными сине-фиолетовыми глазами. - Сердце. Возраст уже не тот, чтобы на подобные игры засматриваться. Проклятье. А ты как? – это я уже спросил у парня, не отрывающего глаза от тела своего старшего супруга. - Жив, - тихо ответил парень, - а тебе бежать надо. - Ничего, не бойся. Если сам не скажешь обо мне, никто ничего не узнает. Подвинься. Как только он передвинулся, я уложил в кровать тело старика и накрыл его одеялом, а кресло перетащил обратно к камину. - Подожди минут десять, а потом поднимай крик, что муж умер. Понял? Парнишка понимающе кивнул, глядя на меня большими от испуга глазами. - Да не трясись ты. Никто тебя в его смерти не обвинит. Любой маг или лекарь подтвердит, что у него сердце остановилось. Выскальзывая тенью из комнаты, а потом и из дома, я каждую минуту ожидал, что вот-вот начнется крик, но все было тихо. Парень дал мне возможность спокойно покинуть дом. Молодец. Если честно, я не надеялся на его благородство. Моя лавка, с квартирой над ней, находились по соседству с домом Бируса Фиршафа, так что я вполне мог услышать начавшийся из-за смерти хозяина шум. Скинув темную одежду и надежно припрятав ее, я облачился в халат и сел в гостиной дожидаться шума, чтобы пойти и узнать, в чем дело на правах доброго соседа. Однако, около часа все было тихо, а потом в мою дверь кто-то постучался. Открыв ее, я увидал на своем пороге мальчишку из обслуги Фиршафа. - Мастер Сенсин, извините, что разбудил. Сегодня хозяин умер, не пережив брачной ночи, и дворецкий просит вас прийти, если сможете. - Хорошо. Сейчас переоденусь и приду. Кого-то еще позвали? - Не, все и так у нас. Брат мистера Фиршафа, городской Глава, судья и лекарь хозяина. - Понятно. А зачем я тогда нужен? - А брат хозяина требует мага, говорит, что брат его здоровый был, и умереть просто так не мог. Говорит, что младший супруг отравил его. Вот. А судья сказал, маг нужен. А дворецкий послал меня за вами. - Тогда я постараюсь прийти побыстрее. Иди и скажи, сейчас буду. Быстро переодеваясь, я про себя ругал своего дядю. Надо же было старому маразматику поднять бучу. Хотя, оно и понятно, такие деньги мимо рук плывут. Наследником теперь станет молодой супруг, вернее вдовец. - Н-да, пацан, повезло тебе. Войдя в дом покойного соседа-ростовщика, я сразу же направился на третий этаж, по знакомому маршруту. Судя по тишине, все гости разошлись, а слуг видно не было. Видимо, все собрались наверху. Так и есть. Все слуги столпились возле комнаты хозяина и пытались хоть что-то рассмотреть через головы стоящих впереди. Из комнаты доносились истеричные крики мужчины, при внимательном рассмотрении оказавшимся младшим братом хозяина. Такой же старый козел, как и его покойный брат, только денег меньше, вот и бесится. Я растолкал слуг и зашел в комнату. - Здравствуйте, господа. В чем проблема? Я окинул взглядом комнату. Интерьер не изменился, только тела в комнате нет, а к перепуганному мальчишке добавились несколько новых действующих лиц. Старик, брат умершего хозяина шагал из угла в угол и, брызжа слюной, обещал испуганному парню всевозможные кары. В кресле, где недавно умер старик, сидел глава города, морщась и потирая виски. Видимо голова от выпитого побаливала. Лекарь и судья стояли около окна, тихо переговариваясь. Дворецкий изображал столб в дверях. Были в комнате еще и двое незнакомых мне мужчин, похожих как отец с сыном. Эти двое сидели на кровати так, словно теперь именно они хозяева положения. «Родственники пацана», - понял я. Вчерашний младший супруг, ныне вдовец, забился в дальний угол за кроватью, зыркая оттуда на всех собравшихся, словно крольчонок, загнанный в угол злыми волками. «А ведь я даже имени его не узнал. Ладно, потом спрошу». - Мастер Сенсин, наконец-то, - лекарь подошел ко мне, чтобы поздороваться, пожав руку, - нужна ваша подпись, на документе о смерти. Сердечный приступ. Ничего необычного. - Возражаю! – выкрикнул старик, ну очень похожий на своего брата, - он не мог так просто умереть. Его отравили! - Ты не ори, - встал с кровати старший мужчина, - мой сын не может быть убийцей. Он воспитан в лучших традициях… - А я не желаю выслушивать, как вы там воспитывали своего отпрыска. Я знаю, что мой брат мертв. А ведь мы были так близки. - Мистер Дагир Фиршаф, весь город знает, что вы с братом жили как кошка с собакой, так что не надо тут рассказывать про братскую любовь, - это судья высказался, устав слушать злобного старика. Спор обещал пойти по новому кругу, так что я поспешил вмешаться. - Я легко могу выяснить, был ли использован яд, так что не надо спорить. Где тело? - В подвале, - подсказал дворецкий, - там достаточно холодно, чтобы хозяин… не испортился. Весьма тактичное определение для гнилого тела, вот только когда душа сгнила, телу уже не поможешь. - Тогда идемте в подвал. У меня при себе есть амулет, который легко определит наличие яда в теле покойного. Городской глава не пожелал идти, как и лекарь, так что в подвалы спустились только пять человек. Я, дворецкий, показывающий дорогу, судья, недовольный тем, что его в столь поздний час таскают по покойникам, зло бурчащий брат покойного и отец новоиспеченного вдовца, раздувающийся от собственной значимости. Он наверняка уже подсчитывал, сколько денег принесет ему сегодняшняя ночь. Как я и ожидал, амулет определяющий яды, столь предусмотрительно захваченный мной из лавки, не отреагировал, что доказало естественную смерть хозяина дома. Услыхав от меня об отрицательном результате, старик побелел, потом покраснел и выдал новую идею. - В таком случае, я предъявляю права на наследство брата, потому что мальчишка так и не стал полноправным супругом брата, следовательно, не имеет никаких прав на его деньги и недвижимость. - Как это не стал? - взвыл отец мальчишки. - Стал! Именно поэтому сердце старика не выдержало. Нечего было жениться на молоденьком, если не можешь его удовлетворить! - А ты думаешь, я не знаю, сколько денег отвалил тебе мой брат, за того выродка? «Дурдом». Не желая слушать их ссору, я пошел наверх, а за мной устремились все остальные участники похода к телу. Вернувшись в комнату, я попросил слуг принести стулья для всех. Мы расселись, а мелкий вдовец так и остался стоять в углу, куда забился еще до моего прихода. Первым слово взял судья. - Итак, господа, смерть мистера Бируса Фиршафа была естественной. Завтра мы оформим все официальные бумаги, и супруг, простите, вдовец, сможет вступить в права наследования. - Возражаю! – подскочил брат покойного. - Брак не был закреплен в постели, а значит – недействителен. - А я утверждаю, что брак был заключен полноценно, - это отец мальчишки. Как же мне действовала на нервы их перепалка, а этот крольчонок стоял словно статуя, сверкая своими волшебными серо-фиолетовыми глазами из угла. Как будто речь шла не о нем. Может он еще не отошел от шока? Это может стать проблемой. Легонько дотрагиваюсь до локтя лекаря, я глазами указал ему на парня в углу. Лекарь понимающе кивнул и, ничего не говоря, направился к нему. Тем временем ссора продолжалась. Эти двое орали и готовы были вцепиться один другому в глотку, споря из-за чужих денег. До чего жадность людей доводит. Кошмар. «Испортить им настроение сейчас, или пусть еще немного поспорят?» В это время лекарь подвел к нам бледного до зелени парня и усадил его на свободный стул между собой и главой города. Пацан явно был в шоке, но это не уберегло его от вопросов судьи: - Скажите, молодой человек, вы… э-э, все еще девственник? Глаза парня стыдливо опустились, щеки разгорелись румянцем, и он отрицательно покачал головой. - Значит, вы были близки с мужем. А он успел… э-э, излиться в вас? Краска залила не только лицо парня, но и уши. Он кивнул. - Вранье! – подскочил брат покойного, и мальчишка вздрогнул, съёживаясь на стуле. - Мой сын не лгун! – после слов отца, пацан сжался еще сильнее. Странно. - А я не верю! «Пожалуй, пора. Мой выход». Я откашлялся, привлекая к себе внимание. - Господа, я могу рассудить ваш спор. Если на простыне остались следы, их легко можно сравнить с кровью умершего. Я только принесу соответствующий амулет. Мое предложение было принято на ура. А вот мальчишка сильно побледнел и опустил голову еще ниже. Я даже испугался, что он в обморок сейчас упадет, но все обошлось. Мне хотелось обнять его, чтобы приободрить, вот только делать это при посторонних я не осмелился. Можно было конечно сразу взять с собой нужный амулет, но тогда это было бы подозрительно. Откуда бы я мог знать, что подобная проверка может понадобиться? Вот и пришлось бежать домой. Через пятнадцать минут, я уже демонстрировал всем амулет, сменивший свой цвет на зеленый. - Видите, господа? Кровь покойного и остатки спермы на простыне принадлежат если не одному и тому же человеку, то близким родственникам. Поскольку детей у покойного нет, а его брат отрицает свое участие в брачной ночи с чужим супругом, эта сперма принадлежит покойному. Эк я завернул. Самому понравилось. И главное – не соврал. Немного подправил правду, но это такая мелочь. А вот юный вдовец уставился на меня широко раскрытыми глазами цвета горной фиалки. - Детей? – прошептали его губы, и я кивнул, понимая, что сам дал мальчишке разгадку своего происхождения. Одно хорошо, моего лица он не видел, а значит, не узнает ни при каких обстоятельствах. - …приму сына в своем доме, пока не истечет срок траура. Пока я играл в гляделки с парнем, его отец что-то вещал главе города. Насколько я понял, он уже распланировал, как будет распоряжаться денежками покойного Фиршафа. Ушлый мужик. - Нет! - парень встрепенулся, поняв, что речь идет о нем. - Что значит, нет? - отец парня даже приподнялся на стуле. Не привык, чтобы ему возражали? - Я останусь здесь. Ведь я имею на это право? - поинтересовался он у судьи. - Конечно, мистер Фиршаф. После заключения супружества и смерти супруга, вы, несмотря на юный возраст, становитесь вполне самостоятельным. Завтра, вернее уже сегодня, мы составим все бумаги, и вы сможете распоряжаться всей недвижимостью и деньгами покойного супруга. - Спасибо. И зовите меня Лакир, - парень был бледен, но держался хорошо. А еще хорошо то, что отец не решился спорить с сыном при столь важных людях, но по блеску его глаз я догадался о том, что парню его своеволие даром не пройдет. ГЛАВА 3. POV Лакир. - Видите, господа? Кровь покойного и остатки спермы на простыне принадлежат если не одному и тому же человеку, то близким родственникам. Поскольку детей у покойного нет, а его брат отрицает свое участие в брачной ночи с чужим супругом, эта сперма принадлежит покойному. Слова мага, оказавшегося соседом мистера Фиршафа, заставляют меня вздрогнуть. - Детей? Маг кивает, внимательно глядя на меня, а я, кажется, даже рот открываю, поняв, что изменил мужу с его собственным сыном, про которого никто не знал. Если у Фиршафа есть сын, значит, все деньги мужа принадлежат ему, а не мне. - Конечно, господин Голова, я приму сына в своем доме, пока не истечет срок траура. «Что? Вернуться домой, где снова стану предметом торговли, мальчиком для битья и недоноском?» - Нет! - Что значит, нет? - отец приподнимается на стуле, грозно глядя на меня. Нет, больше он меня не испугает, к тому же вернуться, значит отдать в его руки деньги, которые нам не принадлежат. - Я останусь здесь. Ведь я имею на это право? – обращаюсь я к судье. - Конечно, мистер Фиршаф. После заключения супружества вы, несмотря на юный возраст, становитесь вполне самостоятельным. Завтра, вернее уже сегодня, мы составим все бумаги, и вы сможете распоряжаться всей недвижимостью и деньгами покойного супруга. - Спасибо. И зовите меня Лакир, - от звучания фамилии супруга, умершего фактически по моей вине, меня всего передергивает. Неприятно, знаете ли, когда тебе напоминают об этом. Злой взгляд отца обещает мне множество проблем, но с этой ночи я перестал его бояться. Опасения остались, все-таки этот человек столько лет распоряжался моей жизнью, но страх перед ним уходит. Непривычное чувство. Наверное, это и есть свобода? После того как последние гости засобирались по домам, я остаюсь в комнате, где все и произошло. Один. Выдержав всего пять минут, я вылетаю из комнаты, зовя кого-нибудь из слуг. Почти сразу на мой зов откликается дворецкий. - Простите, как ваше имя? – обращаюсь я к высокому седеющему мужчине лет шестидесяти. - Комур, мистер Фиршаф. Услыхав эту фамилию, я вздрагиваю от неприятных воспоминаний. - Лучше зовите меня Лакир, мне так будет удобнее. - Слушаюсь, мистер Лакир. Что вы желали? - Мне бы поспать, только не в той комнате, если можно. - Конечно. Следуйте за мной. Я отведу вас в вашу комнату. Она недалеко. Я думал, что заснуть уже не смогу, однако едва голова касается подушки, я просто перестаю существовать, пока дворецкий не расталкивает меня около полудня. - Тело вашего супруга готово к погребению. Катафалк прибыл. Какие будут распоряжения? - Ох, - я сажусь на кровати, потирая лицо и пытаясь проснуться. - Может чашечку чая? – дворецкий глядит на меня добрыми, понимающими глазами. - Да, пожалуйста. Это вы сделали все распоряжения относительно похорон? - Я взял на себя смелость, учитывая ваше состояние и молодость… - Спасибо. - Не стоит благодарности. Сейчас я принесу чай. Желаете присутствовать на похоронах? - Не желаю, но должен. - В таком случае, я распоряжусь о вашем костюме. Дворецкий кланяется и выходит, а я остаюсь сидеть на кровати, пытаясь хоть немного собраться с силами, чтобы пережить этот день. Холодный ветер пронизывает насквозь. На кладбище кроме меня и священника, присутствуют судья и тот самый сосед–маг, который помогал мне прошлой ночью. Пока священник читает отходную молитву, мой взгляд постоянно возвращается к магу. Красивый мужчина. Не смазливый, а именно красивый. Настоящий мужчина. Высокий, темные волосы, темные глаза, квадратный подбородок, небольшой прямой нос, родинка на щеке под левым глазом. Не знаю почему, но он все время притягивает мой взгляд и мысли. Нет, не в том смысле, как вы подумали. Чем дольше я стою над могилой супруга, тем сильнее во мне укрепляется мысль найти сына своего покойного супруга, и помочь в этом мне может маг. Когда обряд заканчивается, судья передает мне бумаги на наследство и откланивается, уходя следом за священником, а вот маг задерживается. - Можно с вами поговорить? Простите, не знаю вашего имени, мастер?.. - Сенсин. - Мастер Сенсин, мне надо с вами поговорить. Это очень важно. Маг смотрит на меня с минуту, о чем-то раздумывая, а потом кивает. - Угостите меня чаем, а то я замерз, тогда и поговорим. Приходится приглашать его в свой новый дом. И хотя я не вижу в подобном приглашении ничего страшного, какое-то странное беспокойство не дает мне расслабиться в его присутствии. Домой мы возвращаемся в карете моего супруга. При этом, мастер Сенсин сидит напротив меня, упорно глядя в окно, на проплывающие мимо дома и заборы, я занимаюсь тем же, только смотрю в противоположное окно. За весь путь, мы так и не перекидываемся ни словом, но, как ни странно, это меня не тяготит. Мне с ним уютно даже молчать. Странно, правда? Увы, но поговорить спокойно нам не удается. Стоило карете остановиться у дома, как дворецкий выбегает из дверей, бледный и взволнованный. - Мистер Лакир, вас ждет стража и поверенный. - Что случилось? – выходя из кареты, я решаю, что крикливый брат покойного супруга натравил на меня стражу, как-то прознав правду о прошедшей брачной ночи, и почти не ошибаюсь. Брат моего супруга действительно имел отношение к пришедшей в дом страже. Косвенное. - Мистера Дагира Фиршафа убили, когда он возвращался вчера из нашего дома. - Час от часу не легче, - я чуть не стону, но взяв себя в руки, оборачиваюсь к приехавшему со мной магу. - Простите, сегодня наш разговор, наверное, не состоится. - Надеюсь, чаем меня все же напоят. Тем более, что я могу обеспечить вам алиби, при необходимости. Делать нечего, приходится повторить приглашение на чай и провести его в дом. Стражники (в количестве трех штук) уже сидят за столом вместе с пожилым сгорбленным мужчиной в костюме и угощаются вином. «Надо же, а на свадьбе подавали кислое пиво, хотя в доме имелось вполне приличное вино». Вывод о приличности напитка я делаю, глядя на довольные лица непрошеных гостей. - Я Лакир, вдовец почившего накануне Бируса Фиршафа. Это мастер Сенсин, наш сосед. Чем могу помочь, господа? Капитан стражи поднимается, вежливо поклонившись. - Мистер Фиршаф, примите наши соболезнования в связи с кончиной вашего супруга. - Спасибо. Так что привело вас в мой дом? В этот раз слово берет мужчина в темном костюме. - Я Падус, поверенный в делах Дагира Фиршафа, погибшего прошлой ночью от ножа воришки. Поскольку детей у достопочтимого торговца Фиршафа нет, как и брата, вы становитесь единственным наследником его состояния, как ближайший родственник, пусть и по боковой линии. Застонав, я буквально падаю на стул. - Только этого мне не хватало. Я со своим наследством разобраться не могу, а тут еще и… ох, извините. Так что там с наследством, мистер Падус? - Вот, пожалуйте. Тут список его движимого имущества и состояние финансовых счетов, - мужчина протягивает мне пару листов бумаги, исписанных крупным аккуратным почерком. Быстро пробежав глазами листок, я понимаю, что если приму это наследство, покоя мне не будет во веки веков. - Мистер Падус, в городе ведь есть приют для детей? - Конечно, - седеющий мужчина непонимающе моргает, глядя на меня. - В таком случае я прошу передать туда деньги торговца Фиршафа, а всю его недвижимость передать городу. Пусть у них голова болит с тем, что делать с этими домами. У стражников и поверенного челюсти отвисают от удивления, а маг смотрит на меня так странно, что я невольно краснею под жгучим взглядом его темных глаз. Знать бы еще, что этот взгляд значит, а то у меня в животе все сжимается от странного предчувствия. Ох, кто бы мне сказал, что со мной вообще происходит? - Вы уверены? «Что? Ах, да, по поводу наследства». - Уверен. Если с этим все, я бы хотел заняться делами с наследством моего супруга. - Конечно-конечно. Поверенный кланяется и уходит, а я обращаю свое внимание на стражей порядка. - А вам я, чем могу помочь, господа? - А… э… я собственно пришел сообщить о смерти, и… - капитан вдруг бросает хмурый взгляд на своих подчиненных, и тех из комнаты, словно ветром сдувает. - Я капитан Гожир. Являюсь должником вашего покойного супруга. В связи с его кончиной, все обязательства по возвращению долга теперь переходят на вас. Сегодня срок уплаты истек. К сожалению в данный момент я не могу погасить долг полностью, у меня есть лишь половина нужной суммы, а потому пришел просить об отсрочке. Видите ли, три дня назад у меня родился сын. - Я понял. Не продолжайте. Голова разболелась ото всех свалившихся на меня разом проблем. И что мне с ними делать? Может, я и тряпка, как считают отец и брат, но тянуть из людей деньги, как делал это старый ростовщик, я не смогу. Тем более, что у человека сын родился. - Как его назвали? - Кого? – не понял меня капитан. - Сына как назвали? - Кирин, в честь моего деда. - В таком случае, капитан, я прощаю вам долг, как подарок по случаю рождения сына. К сожалению, я пока не знаю, где мой… покойный супруг хранил расписки должников, но клянусь, что, как только найду их, вы получите свою расписку в порванном виде. - Я… я даже не знаю, что… ох. Мистер Фиршаф, если вам когда-нибудь понадобятся услуги стражи, по любому, даже самому ничтожному поводу, прошу вас, распоряжайтесь мной. Сияющий от счастья капитан, стрелой вылетает из комнаты. Должно быть, торопится исчезнуть, пока я не передумал. А на его месте вырастает дворецкий. - Комур, подайте, пожалуйста, нам чай. Мы немного устали. Дворецкий кланяется и исчезает, чтобы появиться через пару минут с подносом, на котором стоят две чашки, чайник и вазочка с незнакомыми сладостями. Расставив быстро все это на столе, он удаляется, оставляя меня наедине с магом. Сенсин? Да, точно. Потерев пальцами виски, я собираюсь начать объяснять свою проблему с наследством от мужа, как в комнату вваливается мой отец. - Я все уже знаю. Бедный мой сыночек. Собирайся скорее, мы все так ждем тебя дома. Такое горе, сразу: и супруг, и его брат. Но мы защитим тебя от хищников, для которых ты станешь предметом охоты. - Не я, а мои деньги. И почему-то мне кажется, что самый опасный хищник только что появился в моем доме. Отец, как всегда, предпочитает не замечать очевидного. Перевернув мои слова на свой лад, он угрожающе хмурится, глядя на спокойно пьющего чай мага. - Ты об этом колдуне, так мы быстро избавимся от него, мне только стражу кликнуть и все. А ты собирайся. Мы немедленно едем домой! - Нет, отец, я о тебе. А пока ты не начал совершать ошибки, спешу тебе сообщить, что наследства от брата супруга я не получу. Оно все пошло на благотворительность, и мне не досталось ни копейки. - Что? Это невозможно. Я проверял, у него не было наследников и завещания. Все должно было достаться тебе! – отец уже откровенно кричит, не обращая внимания ни на кого. Как всегда. - Ошибаешься. Поверенный был у меня только что. Все ушло на благотворительность. - Да я на них в суд подам! Я их!.. Я им!.. Так ругаясь и угрожая, отец выбегает из комнаты, а я перевожу дыхание, временно освободившись от этой проблемы. - А что будет, когда он узнает, что это было ваше решение, а не завещание? Маг с интересом смотрит на меня, держа в пальцах какую-то белую штучку, медленно тающую и текущую по пальцам. Заметив, куда устремлен мой взгляд, маг быстро берет в рот сладкую конфету и облизывает липкие пальцы, заставив меня сглотнуть мигом собравшуюся во рту слюну. - А… э-м… что? - Я спросил, что будет, когда он узнает, что это было ваше решение, а не завещание? - Он прибьет меня. По крайней мере, попытается. Так что мне надо закончить все дела как можно скорее. Переведя дыхание после фантазий на тему «разъяренный отец», я решаюсь высказать свою просьбу магу. - Я собственно, почему позвал вас, мастер Сенсин, мне стало известно, что у покойного супруга был сын. Не спрашивайте откуда. Просто знаю и все. Так вот, я не считаю себя вправе распоряжаться всеми деньгами супруга, когда у него есть прямой наследник. Именно для этого я и пригласил вас. Мне необходимо найти его. Кроме вас я других магов не знаю, вот и решил попросить помощи в поисках у вас. А может, вы посоветуете мне к кому лучше обратиться? Маг задумчиво поболтал чай в чашке и пообещал подумать, над моим вопросом. Весьма обнадеживающе. Помолчав немного, собираясь с мыслями, я решаю уточнить еще один момент: - Вам случайно не известно, где мой супруг хранил долговые расписки? Хотя, наверное, тут более осведомлен дворецкий. - Ошибаетесь. Мне известно. Именно я устанавливал в доме магическую защиту от воров, так что знаю многие секреты этого дома, и согласен открыть их вам, за определенную плату. Понятно, бесплатно работать никто не станет. - Сколько? - Думаю, приглашения на ужин будет достаточно. - Ох, - вот уж чего я не ожидал. А может отец был не так уж неправ на его счет? - Я… право… не знаю. - Ничего такого, не волнуйтесь. Просто разбор расписок займет некоторое время, и вам наверняка понадобится моя помощь, ведь вы почти никого в городе не знаете. А поскольку скоро начнет темнеть, мне бы не хотелось возвращаться домой голодным. От его простого объяснения и насмешливой улыбки я краснею и смущенно отвожу взгляд. - Тогда, конечно. Оставайтесь. Я сейчас предупрежу Комура. Я, Комур (с ключами) и мастер Сенсин, любезно согласившийся мне помочь, спускаемся в подвалы дома. От понимания того, что где-то здесь совсем недавно лежало его тело, и от воспоминаний об этом мертвом старике, у меня по спине все время бегают мурашки. Отчего-то кажется, что еще немного, и он вдруг выйдет из-за какой-нибудь двери и потребует моего наказания, как причины своей смерти. Мрачная темнота подвала и блики света, отбрасываемые лампой в руках Комура, только подогревают мою разыгравшуюся фантазию. Вход в подвал перегорожен массивными двойными дверями, за которыми начинается коридор с десятком дверей, расположенных друг напротив друга. К счастью, почти все эти двери оказываются открытыми, и мы просто идем мимо них, иногда слушая пояснения дворецкого, относительно их предназначения. - Открытые двери – это комнаты для наказания нерадивых слуг. - Кладовая с припасами. - Винное хранилище. - Это снова комнаты для наказания. Как-то хозяин поймал на рынке воришку. Притащил его домой и запер здесь, без еды и воды. К счастью, парню удалось сбежать через неделю, тогда все слуги в доме испробовали на себе «удобство» этих комнат. Виновный в побеге так и не нашелся, а поскольку доказательств причастности слуг не было найдено, хозяин просто уволил всех, кроме меня. Я и не сомневался в том, что мой супруг был сволочью, но чтобы так… - А тебя, почему не уволили? – интересуется маг. - А на меня при приеме на работу было наложено заклятие честности, чтобы я никогда не обманывал хозяина. Так что он мне верил, хотя три дня я все-таки просидел в одной из камер, вместе со всеми. Маг тихо фыркает и обменивается с дворецким понимающими взглядами. - Что? – спрашиваю я, поймав эти взгляды. Маг улыбается, глядя на меня, и я чувствую, как в животе приятно щекочет от этой улыбки. - Такое заклятие надо обновлять каждый год, иначе оно рассеивается. - Только хозяину никто об этом не сообщил. К счастью. - А как же слуги, которых уволил хозяин? – не отстаю я от дворецкого. То, что воришка сбежал с его помощью, я уже понял. - Я дал им всем хорошие рекомендации и помог найти новую работу. С этими словами мы подходим к перегородившей нам проход массивной двери. - Дальше я никогда не ходил. Ключ от нее был только у хозяина, - дворецкий демонстрирует нам тот самый ключ и отмыкает дверь. - Я там был. В комнате слева Фиршаф хранит свои богатства и долговые расписки, а вот что в комнате справа я так и не узнал. - Так давайте посмотрим, - я сразу забываю о своих страхах, ведомый вперед любопытством, как оказалось зря. Ключ от таинственной комнаты находится на гвоздике над дверью. Отомкнув ее, мы входим в темное помещение. Комур идет вдоль стены, зажигая светильники. Вскоре комната оказывается достаточно освещена, чтобы можно было рассмотреть ее содержимое. Прежде всего, в глаза бросается вполне знакомая лавка для порки, только у нее на обоих концах прикреплены колодки. На стене над ней висят всевозможные кнуты, плети и ремни. От увиденного меня передергивает, но на этом неприятное открытие не заканчивается. Дальше стоит странная штука, напоминающая доску с ремнями и колесом сбоку. - Дыба, - выдыхает маг за моей спиной, и я отшатываюсь от разглядываемого аппарата. - Это комната ужасов какая-то, - меня аж передергивает от увиденного, а когда я собираюсь уже выйти, внимание мое привлекает дворецкий, разглядывающий содержимое небольшого шкафа. Правильно говорят, любопытство сгубило кошку. Я не могу удержаться и сую нос в тот шкаф. Поначалу я не понимаю, что вижу перед собой. Несколько десятков странных штук, размером с мою ладонь или больше нее, стоят в ряд. Только взяв в руку одну из черных штуковин, я понимаю что это. Характерное утолщение на конце, напоминающее шляпку гриба, дает мне подсказку. Штука у меня в руках напоминает мужской член. Вскрикнув, я отбрасываю искусственный член от себя, словно мерзкую гадину, и выскакиваю прочь из страшной комнаты, не став разглядывать остальное ее содержимое. От мысли, что супруг мог привести меня сюда, чтобы… чтобы… Горечь поднимается вверх по пищеводу, и меня начинает безжалостно рвать желчью. Хорошо, что я с утра не ел, чай выпитый с мастером Сенсином не в счет. Колени подгибаются, но теплые руки подхватывают меня, не давая упасть. - Спокойно, это все нервы. Дыши глубоко. Ты в безопасности. Все хорошо. Магу легко говорить, я же о подобном только слышал и то один раз. А теперь в руки взял. О-о, как же мне плохо. И руки… надо вымыть руки. - Комур, принеси хозяину воды, пожалуйста. Через пару минут мне в губы тыкается холодный край стакана. Сделав несколько глотков воды, я действительно чувствую себя лучше. - Комур, пожалуйста, выкинь все из этой комнаты, а лучше спали. - Сделаю. Немедленно. - Немедленно не надо, - прерывает нас маг, - у нас более важное дело, а эта комната подождет до завтра. Я согласно киваю, хотя мне хотелось выкинуть всю эту пакость из дома немедленно, это может подождать. - Расписки, прежде всего. В комнату первым заходит маг. Он что-то делает, а потом зовет нас, сказав, что теперь мы можем войти. Мрачная маленькая комната заставлена шкафами, на полках которых лежат свитки с расписками. На то, чтобы разобрать эту гору бумаг, уходит часа четыре. В результате мы получаем три кучи бумаг. Одна куча – богатые и знатные люди, не успевшие вернуть долги до смерти заемщика. Вторая куча, уже рваная, - это бедные люди, вынужденные едва сводить концы с концами. Третья – это те, о ком ни мастер Сенсин, ни Комур, не могли сказать ничего вразумительного. С ними мне придется разбираться самому, но позже. Расписку стражника я убираю в карман, предварительно порвав ее как и обещал, чтобы утром отправить ее адресату. Обещания надо выполнять, да и не так много он брал, всего двадцать золотых на свадьбу. Кстати, я узнал, обычный стражник получает в месяц пять золотых. Слуги в доме покойного супруга получали по одному золотому, а Комур – два. Так что я мысленно сделал себе заметку, поднять слугам зарплату, если не найду в ближайшее время сына Фиршафа. А если найду… тогда забота об этих людях ляжет на его плечи. Вот только я надеюсь, что он позволит мне остаться в доме. Официально он на мне не женится, конечно, но может, я ему как слуга пригожусь? А то ведь идти мне фактически некуда. Тряхнув головой, я отгоняю от себя дурные мысли. - Первую кучу и третью оставляем пока здесь, а вот вторую надо сжечь. Давайте заберем ее наверх и спалим в камине. А Комур пока позаботится об ужине. Согласное урчание живота и кивки сопровождающих меня мужчин, и вот мы уже идем наверх, таща кипы бумаг в руках. Проходя мимо той самой комнаты, я содрогаюсь, словно от холода, но все же стараюсь сдержаться и не ускорить шаги, чтобы оказаться от нее как можно дальше. Завтра там все спалят, и я смогу ходить спокойно по этим коридорам. Надеюсь, больше подобных сюрпризов не будет. ГЛАВА 4. POV Сенсин. Сам не знаю, зачем я поперся на кладбище? Пожалуй, в этом был виноват парень, ставший по закону мне отчимом. Курам на смех, отчим, который мог бы стать мне сыном. Ну, пусть не сыном, так младшим братом - точно. Хотя братом своим я видеть его не хотел бы. Как вспомню, как он принимал меня в свое тело, так холодный пот прошибает, а в паху наоборот становится жарко и так тесно. Проклятье. Месть слишком удалась. Слишком. Священник закончил читать молитву, судья передал Лакиру бумаги, а затем ушел, оставив нас наедине. Почти. Но могильные камни за свидетелей не считаются. Да и свидетельствовать тут нечего. Вздохнув, я собрался было последовать за судьей, но голос парня остановил меня. - Можно с вами поговорить? Простите, не знаю вашего имени, мастер?.. - Сенсин. Короткая же у него память, хотя после такой ночи я (на его месте) тоже мог бы забыть чьи-нибудь имена. - Мастер Сенсин, мне надо с вами поговорить. Это очень важно. Я смотрел на него и пытался понять, что ему надо? Глаза серьезные и какие-то грустные. Интересно, что за игру он затеял? Ладно, поиграем пока по его правилам. - Угостите меня чаем, а то я замерз, тогда и поговорим. В глазах его на миг мелькнул испуг, но тут же пропал, заставив меня усомниться в увиденном. Чтобы не смущать парня, я старательно отводил от него взгляд, пока мы ехали в карете, зато, когда остановились возле его дома и, поспешивший нам навстречу дворецкий доложил об ожидавших его гостях, я, признаться, немного струхнул, решив, что они за мной. Даже проверил, насколько хорошо кинжал покидает потайные ножны, прежде чем выйти из кареты. Однако, все оказалось намного проще. Они явились, чтобы сообщить о смерти моего дяди, напоровшегося вчера на нож грабителя, возвращаясь домой. Выслушав распоряжения парня относительно дядиного наследства, я чуть не лопнул от смеха, глядя на ошарашенные лица поверенного и стражника. Пацан, конечно, псих, отдавать неизвестно кому такие деньжищи, но вылезшие от удивления глаза этих господ стоили того. Зрелище незабываемое. Мне понравилось. Потом, поверенный кое-как собрал свои конечности в кучу и побежал по делам, а стражник остался. Как оказалось, он был одним из должников Фиршафа и решил просить об отсрочке. Добренький пацан простил ему долг. Папаша в гробу должно быть перевернулся уже раз десять. К такому разбазариванию денег он отнесся бы крайне отрицательно. Дальше – больше. Не успел дворецкий подать чай, как явился папаша Лакира. На лице - выражение добрейшей гадюки, улыбка так и сочится ядом, в общем, красавец-мужчина и сама доброта. Пришел звать сына домой, чтобы уберечь его денежки от алчных хищников. Знаем мы таких охранников. Дать ему деньги – все равно, что поставить лиса стеречь кур. А еще этот самодовольный болван попытался наскочить на меня. Глупый напыщенный идиот, да я его одним щелчком… Поссориться нам не дал Лакир, сообщив отцу, что дядино наследство уплыло из его жадных ручек. Папашка был в ярости, но все же ушел. Я ни минуты не сомневался в том, что он сегодня же найдет поверенного и вытрясет из него всю правду про отказ от наследства. - А что будет, когда он узнает, что это было ваше решение, а не завещание? Пацан задумался о чем-то своем, так что мне пришлось повторить вопрос. Оказалось, что он в курсе нависшей над ним опасности, но все равно отказался от денег и направил своего отца по ложному следу. Вот не могу понять, он глуп или храбр? А может и то, и другое вместе? На этом чудеса этого дня не закончились. Оказалось, что пацан позвал меня затем, чтобы я помог ему найти сына покойного мужа! И зачем бы я ему понадобился? Ага, наследство мне отдать надумал. Я чуть со стула не рухнул, услыхав его просьбу. Он точно псих. А если нет? Глядя в его глаза, я пытался понять, не ищет ли он наследника, чтобы избавиться от свидетеля и конкурента. А все, что я услыхал раньше только игра, чтобы выставить себя в хорошем свете? Помолчав, я сказал, что подумаю. Спешка в таком деле могла стоить мне головы, а она была мне дорога. Очень. Дальше возник вопрос о том, где искать расписки ростовщика. Здесь я мог легко помочь, ибо точно знал о месте их хранения. Ключи оказались у дворецкого, так что, закончив пить чай и выторговав за помощь приглашение на ужин, я отправился с Лакиром и дворецким Комуром в подвалы. Пацану там было явно не по себе. Он все время вздрагивал и озирался, словно ожидал нападения. Чтобы отвлечь его, Комур рассказал забавную историю из жизни своего прежнего хозяина, видимо дворецкий решил довериться пацану, раз открыл перед ним некоторые свои тайны. В большинстве домов за такое по голове не погладили бы. А вот за последней дверью нас ждал довольно страшный сюрприз. Оказалось, что старый Фиршаф был извращенцем, любящим причинять боль. Осознание этого факта так подействовали на пацана, что он стрелой вылетел в коридор, где его и начало выворачивать. Приступ был довольно силен, так что мне пришлось его даже поддерживать, чтобы Лакир не упал. «Вот старый козел, даже после смерти умудрился пакостить!» Разбор расписок, находящихся в соседней комнате, занял несколько часов, так что из хранилища мы вышли усталыми и голодными. Пока слуги накрывали на стол, мы с Лакиром спалили десятка три расписок, предварительно разорванных пополам. Ужин был замечательный, я наелся и после рюмочки ликера на сон грядущий распрощался. Да, я ушел к себе, но оставаться дома я не собирался. Меня жгло любопытство и еще кое-какое желание, так что выждав два часа, я вернулся в дом отца тем же путем, что и накануне ночью. Разумеется, я был в той же одежде и маске. Раскрывать свою тайну я пока не собирался. Рано. А может после этой ночи таинственный гость исчезнет навсегда? Посмотрим. Поскольку я не знал, в какой комнате разместился Лакир, пришлось немного побродить по дому в поисках пацана. Нашел. Тенью скользнув в приоткрытую мной дверь, прикрыл ее за собой и замер, прислушиваясь. Лакир лежал на кровати, причем, судя по судорожным вздохам, доносившимся до меня, он плакал. В груди защемило. Отчего? Мы провели вместе всего одну ночь, неужели он стал для меня что-то значить после этого? Никогда не верил в любовь. Да и сейчас не верю. Наверное. Не может это быть любовью. Жалость. Да, точно. Жалость к мелкому недоразумению, попавшему в сети старого паука. Тогда почему я пришел сейчас в его дом? Проверить свои догадки? Попросить прощения? Извиниться? Зачем? Не знаю. Просто пришел. Я тихо подошел к кровати и опустился на колени. Действительно плакал, уткнувшись лицом в подушку и обхватив ее руками. Провел пальцами по его волосам, и он вздрогнул, затихая. - Ты? – лицо с покрасневшими глазами повернулось ко мне. - Я. Я шептал, чтобы он потом не узнал мой голос. Мало ли что. - Я хотел тебя найти. Наследство твое. - Нет, - я покачал головой, - оно мне не нужно. Для отца я никогда не существовал и со смертью его ничего не изменилось. - Но так нельзя. Так неправильно. Несправедливо. - А где ты видел справедливость? Ее вообще не существует в этом мире. - Неправда. Ты ведь сам не веришь в это, иначе не пришел бы сюда. - Много ты знаешь, глупый мальчишка. Знаешь, зачем я приходил прошлой ночью? Я хотел отомстить ему за себя, за мать, за ее поруганную честь и свое нищее детство. Деньгами сотворенное им было невозможно исправить, вот я и нашел способ причинить ему как можно больше боли. Я решил изнасиловать тебя у него на глазах, чтобы он хоть немного понял, насколько это больно. Но я не рассчитывал, что он не переживет той ночи. - И хорошо, что не пережил. Иначе я оказался бы в вечном кошмаре. Он, как оказалось, был страшным человеком. - Но разве его низость может оправдать то, что совершил я? - А что ты совершил? Ты подарил мне немного счастья и свободу. Я благодарен тебе за это. - Свободу? А что бы ты стал делать, если бы я принял наследство? Куда бы ты пошел? - Не знаю. Я бы попросил разрешения остаться в этом доме, пусть и в качестве слуги. Я умею готовить, шить, убирать. Я все умею. - А любовником моим останешься? - Да. И столько честной юношеской наивности было в его глазах, что мне вдруг стало больно. Я за свои тридцать лет хлебнул достаточно горя, чтобы понять: жизнь – дерьмо, обязательно вылезающее из самых неожиданных мест, когда этого не ждешь. И меньше всего мне хотелось, чтобы эта сука-жизнь ломала этого глупого, наивного мальчишку. Вот только защитить его я не смогу, потому что должен держаться от него как можно дальше, иначе я сам сломаю его, пусть и не желая того. Губы наши встретились, и сердце дрогнуло в груди, замирая, а затем пускаясь вскачь. Он был нежным, ранимым и моим. Пусть еще только на одну ночь, но моим! А потом я уйду. Навсегда. Я попытался отстраниться, чтобы раздеться, но он вцепился в меня мертвой хваткой, не отпуская. - Не уходи. - Я не ухожу. Дай мне раздеться. - Тогда и маску сними. - Не могу. Ты никогда не увидишь мое лицо. - Ты уйдешь? - Да. Но сначала… Я стянул с него одежду, лаская его тело, и он млел от моих ласк, позволяя мне больше. Намного больше. Отзывчивый, доверчивый, нежный и ласковый, словно котенок. Растягивая его пальцами, я понимал что самое тяжелое, что ждет меня впереди, это мой уход из его жизни. Но до этого еще далеко, у нас вся ночь впереди. Такая долгая и, одновременно, такая короткая ночь. Болезненное проникновение, хоть я и старался быть как можно осторожнее, вырвало у него вскрик, но парнишка не отстранился, а наоборот прижался ко мне сильнее, впиваясь пальцами в мои плечи. Завтра синяки будут. А, плевать. Я поцеловал его, дотрагиваюсь до члена и стал ласкать, пока он не начал двигать бедрами, неосознанно умоляя о продолжении. И я больше не сдерживался, доводя его до пика несколькими движениями. Думаете, я закончил на этом? Нет. Я должен насытиться им так, чтобы потом не вспоминать о нем. Я перевернул на живот его расслабленное тело, раздвинул ягодицы и стал ласкать его там. Никогда раньше такого не делал, даже не думал о подобном, а с ним… брезгливости не было и в помине. Он был прекрасен, а когда он изогнулся и протяжно застонал, я понял, что никогда больше подобного не будет. Я снова перевернул его и взял в рот его полунапряженный член, лаская пальцами яички. И снова он кончил, а я выпил его, стараясь проглотить все и запомнить его вкус. Сладкий. Перед новым проникновением я хотел дать ему немного отдохнуть, но Лакир не захотел принимать мою заботу, вместо этого он сел верхом на мои бедра, сжимая коленями. - Скажи мне свое имя, - попросил он. Отрицательно покачал головой и отстранил его ладони, тянущиеся к моей маске. - Не надо. Так будет лучше. - Можно тогда я тебя приласкаю? Мне стоило только представить, как он будет ласкать меня руками и ртом, и я едва не кончил. А он, приняв мое молчание за согласие, начал поглаживать мою грудь, едва задевая кончиками пальцев соски. - Смелее, - прошептал я ему, и он послушался. Вскоре к пальцам присоединились губы, язык и даже зубы. Теперь пришла моя очередь стонать и просить не останавливаться. Однако, когда он достиг моего члена, я оттолкнул его руки, не желая слишком рано кончить, и перевернулся, наваливаясь на Лакира. Он ахнул и с готовностью развел ноги, давая мне место между ними. Господи, как же хорошо. Поддерживая его ноги под коленями, поднял их повыше, устраивая на своих плечах, и толкнулся вперед. Так глубоко, узко, жарко. Он закричал, но не от боли. Клянусь. Боли нет, есть только наслаждение. И мы наслаждаемся друг другом, а весь остальной мир пусть катится к демонам в бездну! Есть только этот миг. Есть только мы. Конец нашей ночи я помню плохо. Мальчишка опустошил меня как физически, так и душевно. С трудом отдышавшись, я поцеловал его и ушел, пока он лежал без сознания, утомленный нашими играми. Вы хотите сказать, что я сбежал? Много вы понимаете. Бледный, предрассветный свет луны освещал мой путь. На востоке небо медленно окрашивалось в розовый цвет, предвещая ветреный день, но в тот момент меня мало занимали прихоти природы. Душа болела и рвалась назад. Вот уж не думал, что это будет так трудно. Сжав кулаки, я посмотрел на его окно, прощаясь и бегом бросился к своему дому. Да, я сбежал! Вернувшись домой, я долго принимал ванну, пытаясь успокоиться, но у меня плохо получалось, поэтому я быстро заварил чай из трав и выпил его, прежде чем лечь спать. Сон мой был беспокойным. Мне все время казалось, что он зовет меня, но я понимал, что это невозможно, и пытался вновь погрузиться в сон, где меня ничто не волновало и не беспокоило. - Сенсин. Сенсин, проснись! С трудом открыв глаза, я оттолкнул трясущие меня руки и сел на кровати. - Какого демона?! Комур, что тебе надо? - Тебе ведь не безразличен мальчишка? - Что? Какой?.. С чего ты взял? Тряхнув головой, я поморгал, привыкая к свету, бьющему в окно, и взглянул на часы. Полдень. - Что ты здесь делаешь и как сюда попал? - Как-как, дверь выломал. Тебе пацан хоть немного дорог? - Да при чем тут пацан? - При том. Папаша его заявился со старшим сыном и забрал Лакира. Прознал про отказ от наследства младшего старика Фиршафа и явился, разъярённый как бык. А этот дурачок малолетний возьми и ляпни, что спалил все долговые расписки, а все имущество мужа уже переписал на его незаконнорожденного сына. Представляешь, что было с его отцом? Боюсь, пацан пострадает. От подобных новостей сон как рукой сняло. Вскочив, я начал одеваться. - Когда это было? - Почти три часа назад. Пока я тебя искал, пока догадался дверь выбить, пока разбудил… - Так, времени у нас нет. Знаешь, где живет отец Лакира? Комур быстро назвал адрес. - Значит, я туда. А ты пошли мальчишку к стражникам, пусть разыщет капитана Гожира. Хоть из-под земли его достаньте. Скажите, что пришла пора отдать долг Лакиру, и пошлите его туда же. А сам беги к судье. Он тоже будет нужен. - Понял. Миг и Комур исчез, а я, подхватив оружие, бросился к дому отца моего парня. «Если эта сволочь хоть пальцем его… шею сверну!» Злость кипела во мне и бурлила, подгоняя вперед, и я бежал, распугивая голубей и расталкивая прохожих. «Только бы успеть!» Стучаться я не стал. Зачем? Просто вынес дверь ударом ноги. Первым, кто попался мне на глаза, был старший брат Лакира, по крайней мере именно его я видел в доме отца той ночью. Разговор с трусами и сволочами у меня короткий. Удар под дых, потом задаем вопросы. - Где? - Ты кто? - Неправильный ответ. Ударил еще раз. Сильнее. Он захрипел и попытался свернуться клубком. «Ничего, потерпишь». - Где? - В подвале, - прохрипел и завалился на бок. Удобная поза для удара ногой, и я ударил, не раздумывая. Заскулил, сучонок. А вот и папаша. Мужик ввалился в коридор, где я проводил разборки с сыном, с ревом разъяренного быка. Ничего, и на быков найдем управу. Подпустил поближе и ударил изо всех сил ногой в самое незащищенное место. Папаша завизжал и упал на колени, прикрывая свое отбитое «хозяйство». Надеюсь, оно у этого мудака отвалится. Пока папаша визжал, катаясь по полу, вернулся к сыну. Схватил его за шкирку и стал трясти. - Подвал где? Одной рукой прикрывая пах (наивный, можно подумать, это меня может остановить, если я решу подправить его «мужскую гордость»), другой он указал на маленькую дверцу под лестницей. Я направился туда, куда он указал, таща за собой этого скулящего засранца. Причем, судя по запаху, что он начал издавать, это слово применимо к нему в буквальном смысле. Замок на двери хлипкий, так что требовать ключ я не стал. Вышиб еще одну дверь, только на этот раз не ногой, а более мягкой тушкой. Зря я что ли его тащил с собой? Старший сынок упал внутрь вместе с дверью со страшным грохотом. - Лакир! Молчание было мне ответом. А может, я не расслышал его из-за стонов братишки? Я пнул скулящую тушку и сделал несколько шагов вниз по ступенькам. Темно, как… сами знаете где, но я все равно пошел. Тихие судорожные вздохи служили мне ориентиром. Лакир лежал в самом углу, свернувшись калачиком, словно пытаясь защититься или согреться. - Маленький, - я наклонился, поднял его на руки и понес наружу. Стоило нам появиться в коридоре, как в дом ворвались стражники во главе с капитаном Гожиром. Кроме того с ними появились судья и лекарь, присутствию которого я даже обрадовался. Капитан, заметив нас, замер, с ужасом глядя на юношу, безвольно висящего на моих руках. Я и сам смотрел на него, не понимая, как можно было так избить это нежное создание. Опухшее лицо, разбитые губы и нос, а судя по хриплому дыханию, там еще и ребра сломаны. - Как же можно так… с собственным сыном? – лекарь испуганно прижал руку к груди. Именно этот момент выбрал папаша Лакира, чтобы подать голос. - Этот недоносок недостоин зваться моим сыном. Отвечать я не стал. Просто шагнул вперед и нанес удар стопой по челюсти этого урода. Хруст кости – вот лучшая музыка. Стражники дружно отвернулись, глядя куда угодно, только не на нас, судья же улыбнулся и кивнул. - Моя карета отвезет вас, а я пока тут разберусь. - Переломы я залечил. Внутреннее кровотечение остановил. А синяки уже рассосутся сами. Силы мои уже не те, что в молодости. Вот мазь, она снимет отек. И давайте больному побольше питья. С этими словами лекарь ушел, оставив меня наедине с Лакиром. Посмотрев на его разбитое лицо, я взял мазь и начал аккуратно наносить ее на лицо юноши, стараясь причинить как можно меньше боли. Лакир морщился, тихо постанывал, но в себя не приходил. К счастью. Когда же я закончил и поставил баночку с мазью на пол рядом с кроватью, он чуть-чуть приоткрыл глаза. Больше не позволяла опухоль на лице. - Сенсин? - Да. Тихо. Тебе пока не надо разговаривать. Думаете, он меня послушался? Только не этот маленький упрямец. - Отец? - Арестован, как и твой братец. Судья обещал устроить им ссылку лет этак на двадцать. Пусть проветрятся на севере, может, поумнеют. А к тебе тут целая делегация из сочувствующих во главе с капитаном Гожиром явилась. Еле выпроводил. Обещали завтра прийти. Мальчишка вдруг как-то подозрительно засопел, а потом просто разревелся. Вот что я должен был делать? Никогда не умел утешать плачущих. Ох, беда. Лег рядом и прижал к себе рыдающего пацана, обещая ему, что теперь все будет хорошо, а он вдруг успокоился, уткнулся носом в мою шею, принюхался и тихо выдохнул: - Корица, сандал, цитрус и мята. Это ты. - Э-э? Я – это я. - Нет. Тогда ночью, это был ты. Все, отпираться бесполезно. Кто же знал, что пацан меня унюхал. - Разочарован? – спросил я, пытаясь отстраниться, но он вцепился в меня и не дал мне это сделать. - Рад, - выдохнул он мне в шею и, кажется, улыбнулся. Я убрал его пальцы от своей рубашки и все же отодвинулся. Так и есть, он улыбался. На разбитых губах, едва успевших зажить, лопнула корочка в некоторых местах, и капельки крови устремились вниз по подбородку. - Что же ты делаешь, глупый? – я вытер подбородок, а потом провел по разбитым губам языком, слизывая выступающую вновь кровь. - Люблю тебя. - Ты не можешь меня любить. Ты меня совсем не знаешь, - я пытался вразумить его, но мой парнишка оказался упрямым, словно ишак. - Могу. Ты пришел и спас меня из кошмара. Два раза. - А вдруг я и есть твой самый страшный кошмар? - Тогда я согласен жить в этом кошмарном сне. - Глупый мальчишка. Я мог бы еще много чего сказать, но он потянулся ко мне за поцелуем, а в такой ситуации разговаривать будет только полный болван. Смею вас уверить, что дураком я не был никогда. Ну, разве что, самую малость. Вовремя вспомнил, что целоваться ему, должно быть, очень больно, я разорвал наш поцелуй и прижал его голову к своей груди, нежно перебирая его волосы. Мерное дыхание в области моей шеи сказало мне, что он спит. - Спи, солнышко. Теперь я тебя никуда не отпущу, а то еще во что-нибудь вляпаешься. Вот пройдет положенный месяц траура, и мы поженимся. Если ты не решишь сбежать от меня. POV Лакир. «И не надейся. Не сбегу. И тебя не отпущу. Никогда. Любимый». Вдыхаю еще раз его запах, такой родной, любимый. Корица, сандал, цитрус и мята. Вот теперь все точно будет хорошо. КОНЕЦ.