Лампочка

Двое стояли в комнате, глядя друг на друга. Что они чувствуют? Страх? Может быть ненависть? Любовь? У этих двоих в жизни всегда была сплошная путаница. Один постоянно орал и срывался, другой кричал в ответ. Но, как бы это странно ни было, жили они в любви. «Любовь» — омерзительное слово для него. Стоит его произнести и тошнить начнет. Он никогда не признает того, что когда-то они любили друг друга. Всё решится сегодня, в этот самый вечер, в этой комнате. Сейчас. Раз и навсегда. Девушка смотрит на него, не отрываясь. Её леденящий душу взгляд показывает ему, что для неё он — враг. Он сломал её изнутри. Душа кричала, но девушка лишь прожигала его своими глазами, которые он когда-то сравнивал с малахитом. Да и сейчас это делает. Девушка поджала губы и прикрыла глаза. — Знаешь, при первой нашей встрече ты казался мне жестоким. Ты застрял внутри себя, словно пытаясь спрятать всё самое важное глубоко внутри. Чтобы никто не смог тебя задеть, а если и задевал, то ты жалил в ответ. Но самое странное, что даже за те три года, что мы вместе живем, ты так полностью мне и не открылся. Дальше было молчание. Слышно только тихое дребезжание лампочки. Он понимал, о чем она говорит. Его душа всегда была под замком, спрятана за семью печатями. Раскрыться человеку для него казалось невозможным. Он её любил когда-то давно. Он уже особо и не помнит, но даже тогда этого не смог. Ему сложно что-то ответить, он понимает, чем это кончится. Они дописывают последнюю главу их недо-романа. Они не пытаются добиться хорошей концовки, как это было в прошлые разы. Больше этого уже не случится. — Молчишь? Понимаю… не всегда найдется, что ответить на такое. Я бы тоже не знала, — Она едва усмехнулась. — Ты никогда не ценил меня, ведь так? Все и вся для тебя в этом мире чужды, а я была отводом для глаза, чтобы люди окончательно не подумали, что ты не такой, как они все? Боль. В его сердце должна была чувствоваться боль, но ему было всё равно. Он уже давно не любит эту девушку, а она давно не любит его. Их батарейка иссякла. Больше не осталось ни капли. Ему было не то, что бы все равно — он принимал её как равную себе. Она была права, но лишь наполовину. Он ценил её всё это время за то, что она хотя бы терпит его. Но правда и в том, что все для него чужды и она не стала исключением. — Всегда восхищалась твоими глазами. Каждый раз смотрю в них и словно тону. — Она едва касается его щеки. Парня передернуло; каждый раз, когда она так делала — слово удар током. Словно что-то оживало в нем. Всего на миг. На одну крошечную секунду, но оживало. Правда… Так же быстро и угасало. — Я поняла простейшую вещь: мы с тобой одинаковые. Мы одинаково холодны к тем, кто нам не нужен. Вот только одна беда: я для тебя такая же чужая, как и все остальные. А для меня нет никого роднее, чем ты. — Девушка грустно смотрит на него и поджимает губы. У этих двоих перегорела лампочка. И нет, не та, что висела у них над головой, а та, что была в сердце. Теперь они оба понимали, что значит «перегореть». Именно это с ними и произошло. Они перегорели. Все стало так… безразлично? — Я любила тебя больше всего на свете… — Шепчет она. Впервые такая сопливая, на его взгляд, фраза не вызывает у него желания утопиться. Он тихо берет её за руку и произносит в первый и последний раз, только для неё. — Ты была самой родной среди всех чужих. Эти слова она никогда не слышала. За все те три года, что они были вместе, он не говорил ничего подобного. И это было безумно обидно, что это она слышит в их последнем разговоре. — Прощай, Арсений Попов. Ты был одной из лучших глав в моей жизни. Спустя минуту он слышит хлопок двери. — Прощай, Мелисса. Ты была самым прекрасным во мне. Но в ответ он лишь услышал противное дребезжание лампочки.