Сон наяву

      Текст не шел уже третий час подряд, карандаш стерт наполовину, листы блокнота разбросаны вокруг, буквально по всему дивану. Хотелось все бросить к чертям собачьим, выкинуть потрепанную макулатуру в сторону и, наконец, уйти спать, но нужно было писать, придумывать, мыслить. Песня должна быть закончена через несколько дней, а у Чанбина в голове ни одной строчки, сплошная пустота, белая прострация и монотонный шум. - Хён, - полушепотом произносит Феликс, усаживаясь на диван рядом с Со. Куча смятых бумажек с тихим шуршанием полетела на пол, - ты… может быть, спать пойдешь? – его голос звучит очень скромно и так по-детски, будто младший так и ждет, что рэпер на него гаркнет. А он так и делает. - Сам иди спать, Феликс. Не мешай мне, - голос Чанбина холодный, уставший и с хрипотцой, не заострить внимание на которой Ликс просто не мог, - к концу недели песня должна быть готова, - тяжело выдыхает, заправляя карандаш за ухо.       Через несколько минут глаза слипаются сами собой, блокнот с глухим шелестом страниц падает на пол. Чанбин засыпает прямо так, сидя, откинув голову назад. «Противный хён», - бурчит Феликс, стягивая с брюнета кепку, ладонью тут же поправляя растрепанные волосы. На лицо сама собой наползает мягкая улыбка, которую Ли даже не пытается скрыть, ведь хён спит, ругаться не будет. - Чанбини-хён, в кровати спать нужно, - парень наклоняется к самому уху, шепчет тихо, - от дивана спина будет болеть, - и, кажется, на несколько мгновений выпадает из мира.       Со бубнит что-то невнятно и на месте елозит, стараясь удобнее устроиться, но лишь съезжает чуть вниз, головой падая младшему на плечо. Феликс шокированно замирает, не смея лишнего вдоха сделать. Шею прожигает от горячего дыхания, а перед глазами скачут пятна, мешая мыслить. - Хён, - испуганно и смущенно шепчет, пытаясь унять жар на щеках. - Да замолчи ты уже, - бубнит в ответ Чанбин то ли во сне, то ли нет, и лишь стискивает Ликса в объятьях, заваливая на спину, - наслаждайся, пока я добренький, - он трется щекой о мягкую ткань футболки и зарывается носом в изгиб чужой шеи, еле заметно касаясь губами.       Чанбин уснул моментально, укрытый чужим теплом и редким дыханием в макушку. А Феликсу лишь оставалось испуганно замереть, часто-часто моргая, ведь не верил, что не сон, что происходит наяву.