Горем разбитая маленькая банши

ㅤ

***

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ       У Лидии Мартин боль оседает осколками битого стекла на пылающие от собственного крика легкие. И она бы точно умерла, если бы не настойчивые мольбы захлебывающегося собственной кровью волка.       Горло девочки-солнца дерет ком необузданного горем крика, вырывающимся из самых глубин ее естества. Волосы развевает слабый прохладный ветерок, поднимающий полы её лёгкой блузы; зловещими змейками пробирается по бархатистой коже и как-то странно твердит, что все заканчивается.       Она знала, что это случится, но упорно подавляла голоса, предупреждающие ее о потере, замолчать. Она наслаждалась Айзеком, она не думала его спасать.       Ей казалось, что Айзек никогда не уйдет.       Но что же вышло на самом деле?       Сейчас же, вечно улыбающийся волк давится собственной кровью и сжимает глубокую рану на своем животе окровавленными руками; что-то шепчет о обещании быть рядом и вечно любить. Жаль, что рану не получится заштопать. Жаль, что нельзя завязать узелком бантик и сказать, что все закончилось; он жив и будет с Лидией.       Лейхи, обещал же рядом быть. А как же семья, целая куча волчат и рождественский ужин с семьёй? Как же свадьба в Париже и кругосветные путешествия?       Мартин сжимает ладонь Айзека крепко-крепко, давится горькими слезами, улыбаясь вымученно-искусственно, чтобы волк не чувствовал себя мертвым раньше времени. Лидия молит, чтобы Айзек не покидал ее, что-то бормочит про клятвы и обещания и крепко сжимает его скользкую кровавую ладонь.       Айзек улыбается, обнажая окровавленные, когда-то белые зубы и кашляет, сплевывая кровь на мокрый асфальт, пропитанный горькими слезами. Лейхи слабо накрывает ладонь банши своей и тихо обещает просматривать за ней, просит, чтобы та обрела счастье с безумно влюбленным в неё Стайлзом и прикрывает глаза.       Волк испускает последний вздох, с улыбкой на прекрасном лице, так и не договорив клятву вечной любви, обещанную очень давно маленькой банши.       Лидии кажется, что она теряет мир, свой маленький чудный мир. Ей кажется, что ее сердце вот-вот проломит хрупкие ребра. Она пытается кричать, звать Айзека, но с уст слетает только хриплый стон, не более.       Она любила его, всегда любила, вплоть до этой самой ночи, когда она, брошенная и подавленная горем, держала за руку умирающего Айзека Лейхи, перебирая в памяти самые разные моменты их жизни. — Я всегда буду любить только тебя, — произносит она, дрожащим голосом, сквозь рыдания и тугой ком в горле.       Ночную тишину разрывает пронзительный крик, горем разбитой маленькой банши