Слишком разные

—Мы должны были встретиться завтра. Надеюсь у тебя и правда что-то важное, потому что я бросил все свои дела и примчался сюда как последний дурак. Он начал говорить ещё до того, как девушка успела переступить порог помещения, но она все равно отчетливо услышала каждое слово, а стоило наконец показаться парню на глаза, как она смотрит на него пристально, неотрывно, наверное, даже перестает дышать на какие-то секунды. В глазах тут же вспыхивает сомнение, но в следующую секунду девушка вздергивает подбородок, делая неспешный шаг вперед. —Это не может ждать. Может ему и показалось, но он заострил внимание на том, как надрывно прозвучал всегда такой уверенный голос. И от этого он начал ощущать беспокойство и в то же время, желание, наконец, все понять. Если вы спросите Тео Рэйкена в какой момент все это завертелось, он не сможет дать ответа на этот вопрос. Все случилось как-то слишком быстро, словно в одно мгновение. В одну секунду он ненавидит рыжую стерву всеми фибрами своей души и это очень даже взаимно, судя по надменному взгляду и изгибу губ, накрашенных алой помадой. А уже в следующую секунду он зажимает её у стены. В клубе темно и громкая музыка бьет по ушам, немного раздражая, но Тео почти не обращает на это внимание, когда сминает пальцами алое платье, впиваясь в губы Шерил и чувствуя, как она поддается, как отвечает на поцелуй с той же жадностью и желанием, притягивая его ближе к себе и подставляясь под быстрые грубые поцелуи, терпит отметины на коже и пару засосов на шее, только лишь бы был ещё ближе, лишь бы не отпускал, лишь бы с рычанием произносил её имя в самое ухо, в ответ слыша такой долгожданный и приятный стон. Тео Рэйкен не может с точностью сказать, в какой именно день он привел рыжую бестию в этот богом забытый домик, что находился за городом. Тут было легко спрятаться от чужих заинтересованных глаз и шепотов. Тут они были одни, предоставлены сами себе и наслаждались только друг другом, полностью забывая обо всем на свете. Они забивали на правила, на друзей, на свои жизни, которые кардинально отличались друг от друга. Он любит прижимать её к стенке и исследовать губами каждый сантиметр гладкой кожи, медленно стаскивая одежду. Любит путаться пальцами в рыжих волосах и тянуть их на себя, заставляя девушку чуть шипеть от боли, но при этом вытягивать шею под нужным углом, подставляясь под его губы. Он любит её негромкие выдохи, которые сменялись тихими стонами. Любит сиплое и тянущее: —Тео… Когда она уже находилась на самой грани удовольствия, готовая вот-вот сойти с ума и с силой впивалась идеальными наманикюренными ноготками в спину Рэйкена, оставляя алые полосы, перед тем как окончательно расслабиться, чувствуя приятную дрожь во всем теле и лениво улыбаясь, пока сам он смотрит на неё, такую разнеженную, искреннюю, красивую и в данный момент только его. Она любит, когда он называет её «Рыжик» и порой по долгу оценивает внешний вид, над которым она работала почти час. Любит, с какой жадностью скользит его взгляд по обнаженной коже, когда платье плавно падает в ноги, оставляя её в нижнем белье. Она, черт возьми, просто сходит с ума, когда он набрасывается на неё как изголодавшийся волк, а после всю ночь заставляет забывать о проблемах и думать только о нем и о том, на сколько он хорош в поцелуях и ласках, которые рыжая потом помнит ещё не один день, так искусно маскируя засосы одеждой или слоем косметики. Тео Рэйкен начинает думать, что просто сошел с ума. А Шерил Блоссом, кажется, окончательно в нем затерялась. Только это ничего не меняет. Они слишком разные. Не подходят друг другу. И девушка понимает это раньше, а может он понял все первым, только не хотел рушить эту иллюзию счастья, пытаясь снова и снова продлить его. —Могла бы просто сказать, что слишком соскучилась по мне и не можешь больше ждать. Тео ухмыляется, но когда не видит привычную усмешку в ответ, тут же делает несколько шагов к ней на встречу. А Шерил не двигается, а потом и вовсе опускает взгляд в пол, кусая нижнюю губу, не боясь размазать алую помаду. —Так не может больше продолжаться. Я не могу больше всем постоянно лгать, не могу постоянно прятаться и тайно встречаться с тобой. Я устала прятаться в этой чертовой лачуге, пол и стены которой портят мою одежду. Усмехнувшись, Рэйкен кивает головой, словно ожидал этого. Рано или поздно подобное должно было случиться, и он думал, что готов к этому. Только вот… что-то внутри болезненно сжалось, а в глазах вспыхнула боль, отражаясь в глазах девушки, в которых так же читались тоска и бессилие. Он позволяет себе подойти ближе, она же не отходит ни на шаг. Смотрит пристально в глаза, словно проникая в самую душу, переворачивая там все с ног на голову. Однако, вздрагивает, когда его теплые пальцы касаются щеки, по которой уже скатывается предательская слезинка, заставляя её жмуриться. –Прости… Когда он это произнес, она думала, что ей показалось. Ведь такой парень никогда не извиняется, особенно перед ней. Это не по правилам игры, в которую они оба слишком заигрались. И именно это делает все ещё хуже, боль во взгляде и этом коротком «прости» почти что-то надламывает внутри стервозной леди, заставляя её поддаться вперед в ту самую секунду, когда его губы с жадностью впивается в её. Она не может противостоять этому напору, да и, если честно, не особо-то хочет. Она вновь поддается ему, позволяя стащить красное платье, разрывая его в нескольких местах. Шер забывается в его поцелуях и тихом шепоте, пока он снова и снова повторял её имя, изучая каждый сантиметр тела руками, как в первый раз, с жадностью сминая губы в поцелуе. Тишину старого и всеми забытого домика нарушит только утяжелённые дыхание обоих и хриплые стоны, которые Тео Рэйкен слышит последний раз и поэтому пытается насладиться сполна, чувствуя, как спину пронзает боль из-за впившихся в кожу ногтей, когда Шерил выгибается под ним с очередным резким толчком. Утро для них обоих наступает слишком быстро. Только вот Рэйкен не планирует оставаться. Он дожидается, когда Блоссом засыпает в его объятьях, полностью расслабившись, а после тихо выскальзывает из постели, на скоро одевается, перед самым уходом задержав взгляд на её лице. Шерил проснется спустя три часа, уже в одиночестве и холодной постели, понимая, что даже не слышала уезжающей машины. А на тумбочке у самой кровати сложенный листок, на котором аккуратным почерком написано всего два слова…

«Будь счастлива»