мо-де-стас
так много связано, так много прожито. именно он подарил эти кеды сергею на его юбилей, и мужчина еще все долго отпирался, говорил "не нужно", "ты не обязан". а модестас тогда отмахнулся, мазнул горячей ладонью по плечу до предплечья и так легко, почти по-хитрому, взглянув в глаза, сказал: - ты как брат мне, серый, честно. я не пойму твоих этих оговорок и всего ну, этого. у нас, в Литве, когда братьям подарки дарят - принимать принято, не знаю как у вас, русских. не люблю я, когда ты так.- модестас несколько замялся, но виду старался не подавать.- люблю же ведь тебя, непонятный.- быстро выдает мужчина, а как понимает, что же он ляпнул, добавляет почти сразу,- как брата люблю.-как можно более искренне выговаривает чуть ли не по-слогам модя, следит за выражением лица сергея и за своим, чтоб лишнего не выдавало. ясно, что задача не из легких. модестас не выдерживает и двадцати секунд спокойного изучения его лица сергеем, ведь на мгновение на его лице все. все, что он никак не мог сказать, признать, допустить себе, позволить. он надеялся, что сергей не заметил. сергей надеялся, что то, что он увидел не фальшь, какая свойственна моде не была, но ведь когда так, то любые мысли в голову лезут, невозможные. когда так и есть не хочется и пить. тренировку и ждешь и боишься. ждешь и боишься. боишься. туда-сюда. старые бабкины часы ходят, и сергею нужно походить. грустно. часы отбивают очередной час. страшно. мужчина идет по скрипучему полу, накрытому пыльным ковром, прямо к шкафу-стенке. за стеклом фотография команды, а за ней его...его и моди. руки сами открывают дверцу серванта, сергей им больше не управа. сергей тянется к фото, руки тянутся к таблеткам от боли в суставах. на каждом ребре словно по тяжелой такой гантеле висит, тянет, раскачивается, норовит упасть прямо в ноги, через все тело, выбить коленные чашечки. рентген сделать, что ли. вдруг болезнь какая, страшная. вода еще плещется в графине, потревоженная движением, когда мужчина поднимает стакан, кладет таблетки на язык и заглатывает их вместе с водой. боль в коленях словно сразу слабей. пресованная пустышка. чертово плацебо. взгляд опять на фотографии с модей. в ушах его редко тихий голос и песня на литовском. мягкий смех сергея. на плече эфемерное касание его плеча, в окнах автобуса - горы. грузия. меж ребер опять заныло. в голове тяжелым комом, заполняющим все пространство: "как хорошо, что я никогда не любил. если так горько скучаю о друге, как же горько скучать о любви?" ему кажется - он не любил. но его воспоминания, фотография, да даже сам воздух, кажется, твердит обратное. ты просто не признавался себе.не признавался себе.