Терпеть его не могу!

- Итак, какие у нас планы? - интересуется Бэкки, когда мы, каждый собрав свои вещи, встречаемся на крыльце общежития. - Поужинать? - забирая у него сумку. - А почему бы и нет, - соглашается омежка и ныряет под мою руку. В кафе просиживаем часа полтора. Передо мной - мясо и рис с овощами. Перед Бэкхеном, усевшимся напротив, - картофельная запеканка и какая-то рыба с чудным названием. Но он ест, а это радует. - Жаль, что крыса отравилась. Я планировал ее Кренделечку отдать. А теперь нельзя. - Ты не можешь? Давай, я отдам. По лбу получать ложкой больно. - И нам нужно его постирать, Чанни. - Если ты хочешь, чтобы он выжил, делай это без меня. Второй удар, да потому же месту! Как сложна судьба меня, говорящего правду. - Исина позови. - За что ты его так не любишь? - возмущается омежка. - Ты прав, Исин не должен страдать. Бэкхен уже откровенно дуется. Пересаживаюсь к нему и обнимаю за плечи. - У меня не ладится с животными так, как у тебя. Он исцарапал меня всего, помнишь? До сих пор на руках следы. - И что? - скептично приподнимает бровь Бэкки. - Солнышко, ты сердишься? - Да, - кратко бросает он. - Это так важно? Кивок. - Хорошо, я постараюсь объяснить. Крендель привык жить на улице - сам по себе. По иным законам. Может, не стоит ему мешать? - Он маленький, его нужно любить, - шепчет Бэкхен. - Если бы ты его не нашел, он спокойно бы бегал дальше. Ты привяжешься, а потом он убежит, например. Или кто-то его заберет. Ты не сможешь поселить его в общаге. Он уличный. Его природу не исправить. - Брось меня. Что?! - Извини, что ты ска... - Чанель, брось меня, - требовательный голос сковывает меня. - Ты с ума сошел? - Нет. Брось меня. Разворачиваю к себе. - Что происходит? Ты шутишь так? Сердце стучит, в голове шум. Это какой-то дурной сон. Просто я заснул посреди разговора, я уверен. Разбуди! Разбуди меня, мой хороший! - Нет, всего лишь следую твоей логике. - Какой, Бэкки? Трясу его за плечи, прижимаю к себе. Дурной сон. Просто дурной сон. Пожалуйста. В доли секунды мир переворачивается. А в голове только мысли о том, что без него я не жилец. - Бэкхен, я умоляю тебя, объясни. Что стряслось? Почему ты просишь... Где я ошибся? Он не сопротивляется, когда я осыпаю поцелуями его лицо, когда, хватая воздух, сжимаю в объятиях, что есть силы. - Чанни, - ладошка ложится на мою щеку, мягкий поцелуй в уголок губ. - Успокойся. Я просто хотел привести пример. Это же не серьезно. Бэкхен виновато смотрит мне в глаза. - Вышло слишком жестко, прости. Я так напугал тебя, да? Мне сейчас плевать. Усаживаю его на колени, забив на посетителей кафе, и утыкаюсь носом в шею. - Почти убил. Не делай так больше. Омега прижимает мою голову и успокаивающе перебирает короткие пряди. - Не быть мне комедийным актером. Интонации не выдерживаю. Ловлю его губы, с упоением целуя - глубоко и страстно. - Самый драгоценный. Самый лучший. Самый желанный. Самый любимый. Я люблю тебя, слышишь? Никогда не говори мне этого в шутку, хорошо? Никогда. Бэкхен с широко распахнутыми глазами стирает с моего лица влажную дорожку. Плачу? Возможно. - До чего я тебя довел. Прости меня, Чанель. Прости, пожалуйста. Думал объяснить, а так напортачил. Слабо улыбаюсь, все еще не отрывая от него взгляд. - Зато мы знаем одну вещь. Когда-нибудь я обязательно встану на одно колено. И у нас будет большой дом. И куча маленьких, до безумия красивых копий тебя. А я буду деловым и богатым. Вот тогда ты сможешь коварно расправиться со своим мужем. Только скажи мне это вновь. Моя кончина не заставит долго ждать. Бэкки хохочет. - Сопливо, романтично, но я возьму на заметку. - Это действенный способ, поверь мне. Так что ты хотел сказать, шутник? Омежка смущенно прячет лицо в ладонях. А я тем временем успокаиваю пульс и нервы. В комедийные не пойдет, в драматические отправим. Такой талант пропадает. Просто строгая интонация, чуть рассерженный взгляд Бэкки, а у меня волосы на затылке дыбом встали и чуть седина не проступила. - Да уж, путь от Кренделя до сердечного приступа. Вот это я мастер, - продолжает сокрушаться омега. Он соскальзывает назад с моих коленей, хотя ноги остаются закинутыми на меня. Пальцы тянутся к щиколотке, и уже через секунду я рисую пальцем по коже, слегка приподняв ткань и отодвинув носочек. Бэкхен чуть дергается, но ему нравится. - Хотел сказать... Тебя я вообще посылал. Но ты же здесь? Внимательно вслушиваюсь в каждое слово. - Я ведь тоже не подарок. И царапаюсь, и вредничаю. И живу по своим законам. Меня тоже не любили, не холили и не лелеяли. Естественный отбор, чтоб его. И следуя твоей логике, меня следовало бы вновь предоставить себе. Мои пальцы замирают, а Бэкхен рисует петли на моей шее. - Это важно для тебя потому, что в этом котенке ты себя видишь? - Не понимаю, почему ему нельзя дать такой шанс? Со мной же выходит? Так почему ему нельзя. Вдруг, это изменит его жизнь? - Крендель - всего лишь котенок, Бэкхен. - Да, но для кого-то я тоже всего лишь омега. Притягиваю к себе, целую реснички. Зажмуривается и счастливо улыбается. - Вот, сделай с ним так же. Уверен, он не будет брыкаться. - Хорошо, - вздыхаю я. - Выбирай день. Будем Кренделя стир... Купать, в общем. Бэкхен широко улыбается, прижимаясь ко мне. - Завтра. Давай? - Как скажешь. Нужен шампунь и перчатки. Желательно, чтобы они были металлическими. И все окончательно встает на круги своя, когда я третий раз за вечер получаю по лбу ложкой. - Теперь у меня голова болит. Лечи, - канючу я. Бэкхен вздыхает и чмокает в лоб. - Ты такой впечатлительный. - Весь в тебя. Бэкхен хмыкает и чмокает еще раз. - Что-то не помогает. Наверное, я еще от того испуга не отошел. Омежка театрально всплескивает руками и причитает. - Тогда я даже не знаю, чем помочь. Осталось последнее средство. Поцелуй игривый, дразнящий. Бэкхен улыбается, оттягивая мою губу и вновь дотрагиваясь до моего языка своим. - Чуть полегчало, но я не уверен. Ты должен мне за потраченные нервы. Глубоко и чувственно, сжимая в кулаке ткань моей рубашки. Глажу его по бедру, пока омега еле слышно стонет в поцелуй. Бэкхен целиком отдается во власть ощущений, сжимается у меня под боком, жмурится от удовольствия и цепляется пальцами за мою шею. Медленно отстраняется, открывая глаза, и улыбается, не скрывая приподнятого настроения. - Прости еще раз за глупые драматические эффекты. Прижимаю большой палец к влажным губам. - Все в порядке, - и после секундной паузы. - Люблю тебя. Щеки розовеют, Бэкхен отводит взгляд и еле заметно сбивается на вздохе. Потом смотрит на меня внимательно и произносит тихое "знаю". Нежно чмокает нижнюю губу и поправляет воротник рубашки. - Нужно доесть, - взгляд кидается на тарелки, к содержимому которых едва притронулись. - Я уже наелся, - подмигиваю я. Бэкхен кусает губы. - Извращуга. Мне тоже уже не хочется. Оплачиваю счет, пока Бэкхен делает пару глотков уже остывшего чая. Божественно красивые пальцы обнимают кружку, из-за которой лукаво смотрят лисьи глаза. Совершенный. Бросить? Ага, разбежался и бросил. Обойдешься, мой дорогой. Только через мои бренные, подгнивающие кости.