***
День клонился к закату, а Плотва всё ещё тащила на своей не самой мощной спине два не самых миниатюрных тела. Ей, конечно, хотелось бы побрыкаться, повалить всадников на землю и радостно умчаться вдаль, но, как всякая Плотва, она лишь смиренно шла вперёд, изредка спотыкаясь на ухабах и упираясь перед каждым новым поворотом. - Ну надо же, полбочки медовухи выпивает и даже не морщится, а тут от пары ягод унесло, - бормотал себе под нос ведьмак, упорно не замечая, что боевой товарищ вот-вот свалится с крупа лошади. Лютик был весьма известным трубадуром и бабником, но самым главным его талантом был талант попадать в неприятности. Вот и в этот раз - не успел Геральт оттянуть нерадивого друга от гнезда гулей, как тот объелся непонятно какой гадости и безжизненным телом повис на плече ведьмака. К такому повороту событий никто не был готов (включая самого поэта), но не бросать же его теперь посреди дороги… А то ещё альгули набегут.***
- Геральт, ай! Не тряси Плотвой! Ой… - Очнулся? Отлично, слезай. - Куда слезай? Кто слезай? Я не могу «слезай», я больной. - Слишком много слов для больного - только если на голову. - Будь же ты человеком! - Я мутант, ты же знаешь, ничто человеческое мне не присуще, - ухмыльнулся в белоснежную бороду ведьмак. Несмотря на то, что Лютик провалялся без сознания два дня, ему на удивление быстро удалось не только прийти в себя, но и начать ныть по поводу отсутствия комфортабельных условий для его нежнейшего зада. - Я пел на свадьбе самого короля! Почему я должен идти пешком? - Это у какого же? Как только мы приблизимся к его владениям, дай мне знать – скину тебя при первой же возможности. А пока – иди смирно и не дергай Плотву за хвост, эта с норовом, может и лягнуть. - Я так и знал, так и знал, Геральт, что ты с радостью променяешь старинного друга на новую… Ой! – в лоб Лютику прилетело обещанное копыто. - А я предупреждал, - философски заметил ведьмак, слезая с лошади, чтобы осмотреть раны трубадура. Удивительнее всего было то, что ран на лице обнаружено не было, но имело оно почему-то яркий синий цвет, что совсем не сочеталось с синим же пером, торчащим из чудом не потерянного в передрягах берета поэта. - Лютик, ты теперь какой-то Цветик! – зашёлся в приступе хохота Геральт. – Теперь тебе даже петь не надо, можешь деньги зарабатывать, демонстрируя себя на базарах! - Что там? – метался из стороны в сторону Лютик, - что там? Мне нельзя терять презентабельный внешний вид, я артист! - Ишь ты, артист! – ухмыльнулся ведьмак, - откуда слов-то таких понабрался? Презентабельный! Лучше вот сходи к ручью в паре десятков шагов отсюда, воды наберёшь заодно и на себя полюбуешься. Стоило только Лютику услышать, что где-то в пределах пешей доступности есть зеркальная поверхность, от его хромоты и жалоб не осталось и следа. В три прыжка оказавшись перед водой, трубадур зажмурил глаза, медленно наклонился над источником, для верности пару раз ощупал своё лицо и только после этого решился на себя взглянуть… - Кур-рва! – разнеслось над округой.***
- Геральт, почему я всё ещё синий? Это всё из-за ягод? - Да уж, наверняка из-за ягод! - Но прошло уже две недели, их давно в моём организме нет! Я должен был вернуться к нормальному цвету лица! Мне даже в города, да что там в города, мне в деревеньки заходить стыдно… - И правильно, понизим чуть-чуть твою самооценку. - Геральт, ну будь ты другом, дай противоядие! - А не существует никакого противоядия. Плоды берберки абсолютно безопасны для человека. - Значит, я синий не из-за ягод? - Нет, тебя просто чародейка моя знакомая прокляла. - Геральт! Ты почему раньше не сказал?! А я тут за тобой таскаюсь, лекарства жду! - Да ты и не спрашивал… Хрен тебя знает, чего ты со мной катаешься. Наелся ягод с её куста ты, а лечить тебя должен я – очень интересно! - И как мне это проклятье снять? - Ох, знал бы я, мой друг, знал бы я…***
К шаткому забору низенькой деревянной избушки подошли двое мужчин. Один, с замотанным в платок лицом, нёс на вытянутых руках крупное янтарное ожерелье. Второй, с белыми, как снег, волосами, аналогично нёс кувшин медовухи. - Кто пожаловал? – раздался скрипучий старческий голос. - Добры молодцы, - ответил беловолосый. - Чаво хотел? – прошамкала, выходя из домика, сухонькая горбатая старушка, опирающаяся на кривой сук, обращаясь к ведьмаку. - Да меня расколдовать, бабуш… - не успел договорить Лютик, получив весьма болезненный пинок от Геральта. - В гости решили зайти, пустишь? - Да чего же не пустить? Пущу. Но только беленького, - заявила старушка, ковыляя в сторону избушки. Лютик, мужественно не задававший лишних вопросов и почти не сказавший ничего глупого за несколько последних минут, с мольбой посмотрел на Геральта. - Когда я выйду, сможешь и ты зайти внутрь, а пока я в доме – не смей даже приближаться к нему. Бард тряхнул головой, проводив взглядом друга, и уселся около забора бренчать на своей любимой лютне… Проходили минуты, десятки минут, сотни минут… Из избушки иногда раздавался грохот, иногда она, казалось, ходила ходуном, но ведьмака всё не было и не было. Уже почти отчаявшись увидеть друга целым и невредимым, ругая себя на чем свет стоит за то, что опять влез в какую-то передрягу, Лютик уже собрался было спасать друга, но тот как ни в чем не бывало с подозрительно довольным видом вышел из избушки. - Моя очередь идти туда? А что говорить? – спросил трубадур. - Я уже всё сказал, - потягиваясь ответил ведьмак, - ожерелье можешь оставить себе. Пошли отсюда. - А краска исчезла с лица? - Вся. До последней капли. Хотя мне под твоим шарфом все равно не видно. - Геральт! Я тобой восхищаюсь! В одиночку отправиться туда, - поэт поёжился при взгляде на владения чародеки. – Обязательно сочиню про тебя балладу! - Чего не сделаешь ради дружбы… Ну, пойдём.***
- Геральт, может, стоит рассказать Лютику, что тут происходит? А то уж больно он напряженный. - Йен, не трать время попусту, сам разберётся. - А почему у него лицо синее? - Берберки объелся. - И ты притащил его ко мне? – рассмеялась Йеннифер. – Зачем? - С тобой хотел повидаться. А цвет ему с лица потом водой смою, - прошептал Геральт, снимая ножны со спины. - Ты лучше наколдуй-ка ещё разок чучело единорога…