Тони искренне старается побороть гребанный страх в отношении Брока. Может, это даже и не страх, а так, неприятный холодок по коже. Потому что тот, кто всерьез боится за собственную жизнь, не ложится, блять, в одну постель с врагом, ведь по сути Рамлоу продолжает им оставаться, несмотря на то, что в отношении миллиардера он такую планку, как «враг», уже давно к херам снес башкой, поселившись в башне под званием «любовник».
Он врывается в жизнь Старка и сразу задает свой, быстрый темп. Брок живет играючи, делает все, что ему захочется, берет от жизни самое лучшее и творит поебень. И в этом они с Энтони похожи. Рамлоу не привык делиться, не относится к тому типу людей, что любят поболтать после жесткой ебли, он не лезет целоваться, встретившись со Старком после задания.
Брок пронизывает горящим взглядом, наблюдая за работой в мастерской, перетрахивает миллиардера на любых рабочих поверхностях, кривит губы в ухмылке, потому как знает, что у Старка крепко встает от одной такой звериной ухмылки. И Энтони это нравится.
Он упускает из виду тот момент, когда перестает держать Рамлоу на расстоянии от себя, как пытался сделать ранее. Да и какой теперь смысл? Раньше был Кэп, который так просто не собирался проиграть Старка Броку. Роджерс хоть и позволял этим двоим встречаться на невинных мероприятиях, но всегда названивал миллиардеру, следил, чтобы между ним и Рамлоу не сформировалась связь.
А потом Стив уходит, в прямом смысле разбив сердце Старка, и Энтони плевать, кто будет зализывать его раны, потому что сам он уже с этим не справляется, поэтому выбирает Брока. Рамлоу и не против был, он молча ждал, когда наконец миллиардер разочаруется в Роджерсе, ведь тот, по натуре своей, не может долгое время оставаться чистым и невинным в глазах Старка, хоть Кэп и умеет отменно ебать мозги.
Брок не вытирает слезы Тони, когда застает его в таком положении, но и делать вид, что ничего не случилось, не может. Он по-своему участливо заботится о Старке. Готовит что-то на кухне, чтобы было что пожрать в этой пустой башне. Пусть и получается дерьмо на вкус, миллиардер ест и благодарит Рамлоу с грустной улыбкой. И Брок ненавидит это тянущее внутри ощущение потери. Блядство.
Но Энтони не старался восстановиться, не давал себе такого права. Сколько волка ни корми, а он все в лес смотрит. И Старк смотрел на ебанный телефон, оставленный ебанько-Роджерсом, ожидая хоть чего-то. Броку все это так остопиздело, что он с новой силой втрахивал мужчину с говнистым характером в диван. Миллиардер привычно извивался под ним, ерзая задницей на члене, однако его слезы здесь точно были не к месту.
Рамлоу хотелось гнать Роджерса из мыслей Старка поганой метлой, но он не мог этого сделать. Попытки отвлечь миллиардера от плохих мыслей ни к чему не приводят. Тони, кажется, еще сильнее замыкается в себе. И это можно считать капитуляцией. Заебало.
Брок изредка выходит из башни, чтобы накупить жратвы, дабы они оба не сдохли с голоду. Старк уже рефлекторно ест, не чувствуя вкуса, не испытывая удовольствия от пищи. Ебашит вискарь как не в себя. Энтони пытается ухмыляться и острить на нелестные комментарии Рамлоу в свой адрес, но получается какое-то жалкое подобие прежней надоедливой, как заноза в жопе, фирменной брюзгливости Старка.
И Брок бесится еще сильнее. Дюжинному терпению приходит конец, и он соглашается на встречу с Кэпом. Блять, если бы миллиардер узнал об этом, он валялся бы в ногах Рамлоу, лишь бы тот уговорил Роджерса вернуться. Ебаный Роджерс. Ебаный Капитан Америка. Ебаный, сука, символ матушки-Америки.
Брок злостно, со свистом выдыхает через приоткрытый рот, всем своим видом показывая Кэпу, что он, Капитан, мать его, Америка, сильно облажался. У самого Роджерса видок тот еще, побитый, будто не Старк там сидит и слезами заливается, будто жалеть надо Кэпа, потому что «Я просто спасал Баки».
— Мудак, — только и выплевывает Рамлоу в свойственной ему хамоватой манере. — Совсем ебанулся, мозги отморозил. — и на этом их разговор с отпустившим бороду Роджерсом заканчивается.
Кэп все понимает, не дурак же, однако позволить себе вновь приблизиться к Старку не может, искренне сопереживает стараданиям Тони, но вернуться к нему или хотя бы выяснить отношения не может.
Рамлоу срывается и резко бьет в челюсть. Роджерс знает, заслужил. Брок не знает, кому больше досталось: челюсти Кэпа или не железному кулаку Рамлоу. А Капитан Америка улыбается кровавой улыбкой и уходит. Брок искренне желает, чтобы мозги у Роджерса вернулись из задницы в голову на воскресной электричке с «краешка» Земли.
Рамлоу всегда везло как утопленнику, и сейчас кто-то сверху вновь показал ему хер, чтобы Брок не расслаблялся и продолжал заниматься блядиадой чужих отношений, разгребанием дерьма, в его-то годы.
Он бы на хуй послал и Кэпа, и блядского Старка, однако, просто так не может. Что-то внутри не дает кинуть Тони, оставить его одного, дабы тот сдох один в своей башне в окружении покрытых пылью железных костюмов. Он уже видит скандальные заголовки газет: «Железный человек таинственно погиб в собственной башне», «Смерть Энтони Старка на совести Капитана Америки».
Рамлоу терпеть не может детей, этих назойливых тараканов, у которых вечно открыт канал словесной диареи. Гиперактивность, живучесть, разговорчивость. Все это — Питер Паркер. И Брок недоумевает, какого хуя членистоногое до сих пор не летит из башни головой вниз, выкинутое самим Старком из окна.
Питер назойливо приходит несколько раз на неделе, начисто выебывая Рамлоу душу. «Как вы, мистер Рамлоу?», «У вас все хорошо?», «Как день прошел?», «Как себя чувствует мистер Старк?», а затем долгие рассказы о себе любимом, о противоречивых подростковых чувствах, о желании дать Кэпу по зубам, в чем они с паучком на удивление сошлись.
И Рамлоу приходилось молча сносить веселую трескотню пиздюка-паука, стараясь случайно не задеть парня кулаком, не съездить тому по лицу, чтоб заткнул уже свой блядский (Рамлоу каждый раз любуется алой яркостью губ, стараясь стереть их из своих дрочибельных фантазий) рот, молча думая: «Испизделся».
Брок молча терпит, наблюдая осторожные невинные касания Питера к Тони. Мужчина старается не думать о том, что они, сука, может быть, не такие уж и невинные. Паучок уже давно курит, да и о личной жизни рассказывает Броку с таким же энтузиазмом, как о написанной вчера контрольной по техническому предмету. Выебывается. И, судя по тому, как Питер порой притирается к Рамлоу, Паркер все-таки по мужикам.
Брок молчит, потому что Рамлоу, блять, все всегда молча сносил и сейчас снесет, даст бог. Бог не дает, и лучше бы дал Старк, который вот уже неделю не подпускает Брока к себе, отнекиваясь тем, что он «безумно устал, копаясь в этих никчемных железяках». Рамлоу спрашивает у Пятницы — которую уже конкретно заебал своими вопросами, судя по ее голосу — что сделал за последнее время Старк. Но разве искусственный интеллект способен так открыто злиться на мужчину? Пятница резко отвечает, что это не его, Брока, дело, мол: «Доебался тут до меня, пшел на хуй».
Однажды Паркер даже выблядовал у Рамлоу пару фактов из интимной жизни Брока, тесно прижимаясь бедром к бедру, сидя в общей гостиной. Всем своим наглым видом паук заставлял Рамлоу не закрывать рот и все трындеть про своих половых партнеров, особенно, про мужчин. Брок уже говорил, что он полный мудак?
Рамлоу молчит, потому что Питер важен для Тони, сколько бы дерьма тот не совершил за короткий отрезок времени. «Мистер Старк, это мне по плечу». Подростковый максимализм, мать его. Брок грязно ругается, как последний сапожник, зашивая травмированное при схватке с очередными злодеями расхуяренное плечо Питера, обрабатывая его руки, кровавые после падения, а тому, судя по взгляду, вообще похуй.
— Паркер, ты, блять, бессмертным себя возомнил? Хоть не по ебальнику тебе надавали, и то ладно. Ебнешься так еще раз — голову оторву, — злится Рамлоу, почти рыча на тупого мелкого заморыша.
А этот самый тупой мелкий заморыш вдруг странно косится на Брока и тычется губами в неловком мокром поцелуе. Сказать, что у Рамлоу челюсть на пол от ахуя упала — ничего не сказать. Он уставился обалдевшим взглядом на Питера, который быстро переместился с бортика ванной Рамлоу на колени, на пол. И мужчина понимает, что он мудак, который долгое время не мог заметить очевидное. Да, Паркер любил Тони, заменявшего ему отца, навещал его в башне, однако именно из-за Рамлоу были все эти выебоны, типа: «Можете засунуть эти деньги себе в задницу, я не куплю вам сигарет, мистер Рамлоу». И это при том, что сам ребенок затягивался частенько, а сейчас так нагло соблазнял мужика, в несколько раз старшего, чем он сам. Сука.
— Брок, — довольно выдыхает Паркер своим блядским ртом, и мужчина резко тянет парня к себе за волосы, не умея истязать самого себя и не брать того, что так развратно предлагают.
Рамлоу поднимается вместе с пауком, впиздячивает того в стену, вжимая собственным телом. Питер облегченно стонет, чувствуя, как чужой налившийся член упирается ему в живот. Брок остервенело сдирает с парня остатки костюма, приникая к губам в зверином поцелуе-укусе.
***
Рамлоу просыпается в начале одиннадцатого. Заебись, покувыркались. Он совратил малолетку, несмотря на то, что это малолетка сама его совратила. Паркер посапывал, лежа на животе рядом, зарывшись в подушку лицом, бесстыдно выставив вверх голые упругие ягодицы. Блядь.
Брок осознает, что попадет за это в ад, в самый горячий и мучительный котел, однако, не может себе не позволить протянуть руку и нагло провести между двух аппетитных половинок, проникая кончиками пальцев в растянутую давече дырку. Он действительно сделал это. Нагнул и трахнул Паркера. Еб твою мать.
Мокрые края судорожно сокращаются, пытаясь задержать в себе пальцы Брока. Питер ерзает во сне, рефлекторно стараясь насадиться до упора. Рамлоу хмыкает и действительно старается прекратить собственные действия, однако произнесенное проснувшимся Паркером «выеби меня», лишает его рассудка, напрочь выбивает мозги, словно солдатскими сапогами.
Брок обнимает парня, усаживая того на свои бедра. Малец стонет, двигая задом в такт движениям пальцев Рамлоу в нем. У паука член стоит, прижимаясь к самому животу. Питер пытается подрочить, но Брок не разрешает ему коснуться самого себя. Мальчишка выгибается, когда пальцы сменяет толстый член с ярко-красной крупной головкой. Он облегченно насаживается, шлепаясь ягодицами о Рамлоу. По-сучьи улыбается, заговорчески двигая бедрами по кругу.
У Брока в голове сплошная поебень, гребанная густая каша, в которую превратился когда-то мозг. Рамлоу с Питером не умеет думать приспособленным для этого действия органом, а поэтому думает только членом.
— Паркер, сука ты такая, тебе сколько лет-то? Что ты мужика старого оседлал?
— Твой член доказывает обратное. Не такой ты уж и старый.
Паучок задает темп, и все возгласы Брока тонут в удовлетворенном рыке. Питер узкий, мокрый и горячий. Его дырка пульсирует, а член Рамлоу мажет точно по простате, заставляя мальчишку покорно гнуться в пояснице, развратно выстанывая его, Брока, имя. И мужчина поощряет школьника, начиная двигать тому рукой по стволу.
Глаза Паркера закрыты, щеки покрылись плотной пеленой яркого румянца, он хмурит брови, словно решает сложную математическую задачу, а не скачет на чужом хую. Питер и не старается быть тихим. Он стонет на одной ноте, когда Рамлоу подхватывает его под бедра и начинает со всей прыти вбиваться в гибкое юное тело.
Брок знает, что Старк сам потом доебется, натянет его, если узнает о том, что Рамлоу растлил его паучка и не один раз грубо взял, не стараясь особо думать о последствиях. Но ведь Питер сам хотел этого, не так ли? А Брок просто не мог больше сдерживать свое внутреннее «Я».
Паркер судорожно кончает, стараясь восстановить дыхание. Рамлоу кончает следом, до синяков сжимая задницу парня в руках. Мальчишка даже не слезает с его члена, просто укладывается на груди мужчины, разглядывая его.
— Тебе уже говорили, что ты провокатор? — отдышавшись, лениво уточняет Брок.
Парень ухмыляется, пробегаясь шаловливыми ручками по плечам мужчины. Видимо, Питеру еще в детстве чувство стыда и стеснительность удалили вместе с гландами.
— Провокатор, манипулятор и Человек-паук, — загибает пальцы паучок, и глаза его загораются озорством. — А еще я отсасываю неплохо.
Рамлоу давится воздухом под заливистый приятный смех мальчишки, уже готового продемонстрировать свой особый навык для Брока.
***
Заебы Старка отходят на второй план, потому что Стив без звонка, без сообщения вдруг появляется на пороге башни. Он выглядит ужасно, устало и… Неудовлетворенно? Тони косится на Роджерса, проходящего вместе с ним в лифт. Зачем он пришел? Неужели обдумал все и решил вернуться, или хочет попросить об одолжении, ведь Старк все-таки гениальный механик, в первую очередь.
Но то, как Стив обхватывает Тони за талию, как только створки лифта закрываются, не очень похоже на одолжение, скорее, на неудовлетворенность, замеченную миллиардером при первом осмотре Кэпа.
И разве Старк способен отказать Роджерсу? Мужчина уже знает о сексуальных похождениях тех двоих похотливых кроликов, что уже пару дней подряд из спальни Питера только за едой выходят. Пятница успела напеть своему хозяину о том, что «Мистер Старк, мистер Рамлоу все-таки осознал, почему мистер Паркер так долго говорил при нем об отношениях с мужчинами».
Тони улыбается в поцелуй, думая о том, что все у него в кое-то веке идет не по пизде. Лифт поднимается на этаж со спальней Старка. Роджерс отрывается от раскрасневшегося миллиардера, чтобы дойти-таки до комнаты. В проходе они застают неожиданно появившегося из-за угла Рамлоу, блистающего голой задницей, на котором ничего нет, кроме глупой, маленькой ему футболки Питера с поистершимся изображением Капитана Америки. Брок проворно удерживает в руках коробку, в которую положил кучу еды, буквально вытряхивая пищу из холодильника.
Стив и Рамлоу встречаются взглядами, и Тони вместе с Броком чувствует это — приближающийся со скоростью щита Капитана Америки пиздец.
— Тони, какого…
И это единственный раз за историю человечества, когда Стивен Грант Роджерс, правильно воспитанный молодой (ха, нихуя) человек, по совместительству — Капитан Америка искренне охуевает, проходясь по Броку всеми «не выражаться» словами матерного английского языка.
