Идиотская затея

      Джейкоб прекрасно знает, что он полнейший идиот. С каждой секундой это чувство лишь усиливается, но жить с кровоточащей дырой внутри больше нет никаких сил. После смерти Старрика у него было время подумать. Уйма времени. Тысячи часов самоистязания, вины и тоски. С Джейкоба Фрая официально хватит. Никакая сила на земле не заставит его отступить. Кроме разве что собственных сомнений, но о них он может с лёгкостью забыть. Он уверен, это дастся ему куда проще, чем вид сгоревшей «Альгамбры». Её обугленный скелет стоит посреди Лондона зловещим памятником его самой роковой ошибке. Иногда Джейкоб приходит туда в смутной надежде увидеть призрачный силуэт, но лишь получает новую порцию болезненных воспоминаний. Он застрял в том проклятом дне, среди горящих обломков. С тех пор его время замёрзло. Рядом примостилась верная бутылка виски, самый лучший собеседник в последние годы, верный друг и помощник. Алкоголь поможет ему и сегодня, придаст немного смелости, ту самую малость, что ему не хватает.       Джейкоб сидит на высоком ящике и напевает весёлую мелодию, отхлебывая всё больше жидкого огня. Ещё пара глотков, и дурацкая дрожь пройдёт. Он пытается валить всё на холод, но прекрасно знает: не сырость виновата и не ноябрьские ветра, а животный страх. Джейкобу страшно. Он пытается отогнать от себя трусливые мысли, но они в ужасе липнут к нему. Фрай болтает ногами, чтобы сбить с толку оцепеневшее тело, перестать думать. Он кутается в эту странную, пахнущую веками ткань и разглядывает револьвер. Оружие заряжено, проверено миллион раз и столько же раз отложено в сторону. Но мысли не дают покоя, роятся в голове вперемешку с болью и с неизвестно откуда взявшимся гневом. Джейкоб вспоминает запах гари, широко распахнутые зеленые глаза и хриплый смех. От этих воспоминаний одновременно и больно, и смешно. Фрай разрешает себе немного посмеяться, быть может, в последний раз, ведь хуже уже не будет. Холодное дуло пистолета касается виска. Разум, заторможенный крепким алкоголем, внезапно заходится диким визгом, всё его существо противится этому. — Я идиот. Клянусь Королевой, ничего глупее я ещё не делал. Надеюсь, это не выдумки. Пожалуйста, пусть это будут не выдумки! — бормочет Джейкоб, напрягаясь. Страх снова подступает и он, закрыв глаза, нажимает на курок.       Громкий раскалывающий голову грохот выстрела и боль, целый океан боли, в одно мгновение сносящий сознание. И тишина. Такая всеобъемлющая и бесконечная, что Джейкобу кажется, будто он сейчас сойдёт с ума, потеряется в ней и рассыплется на миллионы частиц. Но ничего такого не происходит, потому что он слышит знакомый и удивлённый голос: — Джейкоб?       В одно мгновение он собирается воедино. Джейкоб смотрит прямо перед собой и боится пошевелиться, боится спугнуть собственное сновидение. Потому что Максвелл никогда ему не снится, и ассасин его за это иногда ненавидит. Но сейчас Рот стоит прямо перед ним, возбужденный и радостный. Вокруг явно есть что-то ещё, это пространство совсем не такое пустое, как думал Джейкоб, но ему всё равно. Он чувствует едва уловимый запах гари и пепла, идущего от Максвелла, ощущает слабое колебание горячего воздуха, когда тот делает легкий, почти незаметный шаг вперёд. Его снова переполняет почти забытое чувство предвкушения, а дрожь сотрясает тело. — Максвелл? — Джейкоб давится словами, ему кажется, что его сейчас разорвёт изнутри огромным давлением. — Darling! — вопреки всем ожиданиям Максвелл Рот по-прежнему рад его видеть, и от этого хочется взвыть ещё сильнее. Тамплиер шагает навстречу оцепеневшему ассасину, затягивая в крепкие объятия. — Я не думал, что ты окажешься здесь так быстро! Прошло ведь совсем немного времени. — Прости. — наконец выдаёт Джейкоб, пытаясь дышать. Но каждый вдох даётся ему с огромным трудом, как будто воздух здесь совершенно не предназначен для дыхания. Но вместе с этим он чувствует облегчение. Свинцовые глыбы откалываются от сердца и рушатся в пылающую зелёным огнём бездну. — Простить? За что? — Максвелл удивлённо отстраняется, заглядывает в глаза. Он всё такой же, энергичный и громкий, даже смерть не смогла изменить его. — За то, что ты перерезал мне горло?       Джейкоб молчит, а Рот начинает смеяться, совсем не зло, будто ему и правда весело. Его хохот, рокочущий и резкий, разрезает вязкую тишину, наполняя сердце ассасина жизнью. Фрай чувствует, что его время, замершее в то роковое мгновение, когда клинок коснулся чужого горла, снова пошло. — Чушь! Дорогой, оставим же прошлое позади! Ты и сам знаешь, что для меня это не имеет никакого значения. Я счастлив видеть тебя снова! Но признаться, я думал, что ты придёшь позже. Намного позже. — Рот улыбается всё так же многообещающе, как и раньше. В его глазах плещется океан обожания, обжигая Джейкоба пылкими волнами. Молчание затягивается. Ему хочется сказать так много, а времени так мало. Максвелл быстро распознаёт подвох и хмурится. — Джейкоб, а как ты сюда попал? Что случилось? — Пустил пулю в голову. — с трудом поясняет Джейкоб. — Что? — Рот выглядит пораженным, щурится, не веря собственным ушам. — Но зачем, my dear? Разве твоя жизнь настолько плоха? — Долго объяснять.       Жизнь Джейкоба Фрая не плоха.       Она пуста.       Джейкоб молчит и лишь цепляется за его предплечья, сминая грубую ткань пиджака. Он буквально ощущает кожей, как их время утекает, отзываясь глухими ударами секундной стрелки. Мир вокруг, и без того нечёткий, стал тонуть в вязкой дымке, теряя очертания. Глоток опаляющего безумия наполнял его жизнью куда быстрее, чем какая-то старая мистическая плащаница. — Максвелл, послушай, я… — Джейкоб судорожно втянул воздуха в грудь.       Яркий отчётливый звук бьющегося сердца взрывает тягучую тишину этого странного места. Взгляд Максвелла стекленеет. Дернувшись, он смотрит на Джейкоба растерянным, полным осознания взглядом. В одно мгновение Рот вскидывается, гневно хватает его за запястье и тащит за собой. Фрай чувствует крепкую хватку и внутри затягивается огромная черная дыра. — Поверить не могу, что ты это сделал! Это совсем на тебя не похоже! Мне очень жаль, дорогой мой Джейкоб, но тебе придётся уйти! Немедленно! — Нет! — Джейкоб пытается сопротивляться, но не может. Здесь Максвелл намного сильнее. — Я не уйду! — Не неси чепуху, my dear! — морщится Рот. — Здесь нет места живым! Понятия не имею, как ты попал сюда, не умерев полностью, но это было крайне опрометчиво с твоей стороны. Тебе придётся вернуться! — Почему? — голос звучит совсем беспомощно, но Джейкобу плевать. Сквозь вату мутного мироздания пробивается нечто, чего он желал всей душой. Оно прямо здесь, за незримой тонкой гранью, которую никак не получается прорвать. Джейкоб не слышит и не видит это непостижимое нечто, но чувствует так остро, как нож под ребрами. — А почему бы и нет? — передразнивает его Максвелл и рывком развернувшись, забирает его лицо в свои ладони. Его яркие глаза оказываются так близко, что Джейкоб просто тонет в них. — Слушай меня внимательно. Нет никакого смысла торопиться. Я буду ждать тебя здесь хоть целую вечность. — Да не нужна мне эта вечность! — злится Джейкоб. Максвелл близко, гораздо ближе, чем когда-либо был. Фрай цепляется за свой последний глоток воздуха, и пусть дышать здесь неимоверно больно, его это не останавливает. Их пути снова пересеклись, и Джейкоб не был уверен, что ему повезёт вновь. Однажды он уже совершил ошибку и отчаянно не хочет повторять её. Он боится, что его время вновь оцепенеет, стоит им расстаться. — Джейкоб, ты не совсем понимаешь. Я — не то, к чему нужно стремиться. — Максвелл сосредоточен и серьёзен. — Тебе незачем гоняться за собственной тенью. Ведь я давно стал тем, от чего ты не сбежишь, даже если захочешь. Понимаешь?       Джейкоб смотрит на него ошарашенно. Он понимает. Невозможно убежать от самого себя. Их пути вовсе не пересекались, они находились рядом друг с другом. И так будет всегда. Сумерки сгущаются, и восприятие постепенно тонет в густом мраке. Кроме внимательного лица Максвелла ничего не остаётся, и Фрай осознаёт, что подошёл к самому краю. — А теперь иди, darling! И дай этому городу то, что он заслуживает! — Рот усмехается и коротко целует на прощание. Этот короткий миг делает Джейкоба Фрая самым свободным человеком во всём мире.       Джейкоб вздрагивает и снова видит своды тайника. Весь пол залит его кровью, как и одежда, но это не имеет ни малейшего значения. Он всё ещё слышит рокочущий смех, словно отдалённые раскаты грома, и улыбается, пялясь в потолок. Фрай чувствует на губах пепел и привкус вина, хоть и пил до этого лишь виски. Вышибить себе мозги было ужасной идей, но Джейкоб уже подумывает о том, что скажет Максвеллу в следующий раз.       Ведь его время не остановилось.