Paralyzed the fear

При взгляде на него, меня всегда охватывало чувство страха, даже если взгляд был случайно скользнувший по нему. Я просто не могла сдержать дрожи. Не то, что бы я была трусихой, которая боится всего и вся. Нет. Я была той, которых много на этом свете. Прилежно училась, вела тихую жизнь в углу класса, не привлекая особого внимания. Имела друзей, с которыми часто общалась, как в школе, так и за её пределами. Жаль правда, что они не в моём классе. Ну и была старостой класса. Я совсем не хотела этого. Совсем. Меня можно сказать подставили, ведь ни кому не хотелось заниматься сиим муторным делом, а за меня проголосовали, говоря, что я умная и ответственная. Когда же очередь пришла до выбора старосты из парней, ведь учителя не хотят, чтоб слишком напрягались, поэтому выбирют двоих, то хотели скинуть на парня, что был похож на меня, тоже умный, но тихий, однако, совсем одинокий. Это видно по нему. Меня он особо-то и не интересовал. Зачем мне оно надо? Мне и так хорошо, да и своих проблем хватает, нет времени на то, чтобы помогать кому-то в адаптации, а это очень было нужно тому парню. Я было спокойно вздохнула, обрадовавшись, что не какой-нибудь идиот, но... вызвался другой парень. Такеноучи Рюуске — идол школы, отличные оценки, прекрасная внешность, хорошие отношения с учителями. Остальные немного удивились, но лишь восхищённо сказали "Это наш Рюуске". Никто не был против. В тот момент я была готова провалиться сквозь землю. Почему он? Когда он встал из-за парты, он смотрел на меня, пока не оказался со мной на ровне. Его взгляд был какой-то высокомерный, на его дне крылась какая-то эмоция, не ясная мне, но пугающая, а на устах была ухмылка, которую тогда видела лишь я. Казалось, я разучилась дышать. Он протягивал мне руку, сказав "Теперь мы будем оба нести ответственность за этот класс". Он улыбался. Всем казалась эта улыбка милой и дружелюбной, но для меня она была жуткой. Неужели это вижу только я? Все что, слепые? Даже мои друзья сказали, что это лишь моя параноя, что я переучилась и мне мерещится всякое. Но разве может это мерещится ещё с прошлого года, когда я только поступила в старшую школу? Нет. Это далеко не параноя, нечто иное, скрытое в Такеноучи. Однажды, когда я относила результаты тестов, я случайно встретилась с Рюуске. Был уже закат, учительскую заливал алый свет, а свет я включить не смогла, так как бумаги в руках не давали этого сделать. Поставив сию кипу на стол нашего классного руководителя, я хотела уже начать их проверять. Учителя мне слишком доверяют, даже проверку тестов, правда перед этим проверяют мой, если всё хорошо, то сваливают на меня это. На Рюуске же подобная удача не сваливается. Ведь его родители больше всего спонсируют школу, учитель просто не решается этого сделать. Но мне помешали. Я услышала шаги, повернувшись, моему взору предстал Такеноучи. От неожиданности я дернулась и упала назад, ударившись спиной о стену. При этом я задела бумаги и они упали, рассыпавшись вокруг меня. Рюуске приближался. Почему-то мне было страшно как никогда, сердце будто застряло в горле, глаза распахнулись, а зрачки расширились. Оперевшись об оконную раму, что была как раз над моей головой, он склонился. Его взгляд тогда отпечатался в моём сознании навсегда. Это было тем, что я вряд ли бы смогла забыть. А на губах всё та же ухмылка, которую мне хотелось стереть с его лица и увидеть, наконец, искреннюю улыбку. Правда, мне кажется, что она может появиться лишь тогда, когда кому-то будет плохо. Такеноучи всегда казался мне садистом. Он будто бы издевался надо мной, даря мне все эти ухмылки и взгляды. Ведь он знал, что я боялась его. И получал от этого удовольствие. Иногда я задавалась вопросом: а может это и вправду параноя? Но всякий раз убеждалась в обратном. А вдруг моё мировозрение настолько искажено? Но почему тогда мне не кажутся какими-то странными другие? Только он? Может это какая-то странная помешанность? Но тогда почему я так боюсь его встречать? Столько вопросов и ни одного ответа. — Ты в порядке? Извини, что напугал, — произнёс он тогда, как ни в чём не бывало, протягивая мне руку. — Да ничего, — я, приняв его помощь, поднялась. Я улыбалась. Мило, как будто вовсе не боялась. Он притворялся, но зачем? Ведь он такой лишь на людях, а тут кроме меня ни кого. Но я решила подрыграть. А зря. — Я тебе помогу с тестами. Одной очень тяжело, — пододвинув соседний стул к столу учителя, он сел и отделил себе чуть больше половины тестов. — Нет, что ты. Мне же поручили это, тебе вовсе не надо из-за меня задерживаться, — неловко улыбнувшись, я потрепала свои волосы рукой. Всегда так делала, когда слишком нервничала. Не знаю почему, но этот жест меня успокаивал. — Но мы ведь оба старосты. Если что-то поручили одному, значит поручили и другому, — Рюуске уже принялся проверять тесты. — Если тебе не сложно. Спасибо, — я села рядом и тоже начала проверку. — Не стоит благодарности. Зачем он это делал? Я не понимала. Но мы продолжали эту игру масок. Фальшивые улыбки и любезности. Тогда я чувствовала себя жутко и крайне неуютно. — Тут ошибка, — внезапно произнёс Такеноучи, вырвав меня из раздумий. — А? — немного удивлённо выдала я. Он улыбнулся. Той улыбкой с которой учитель что-то объясняет ребёнку-дауну. Раздражает. Приподнявшись, он положив руку мне на плечо, придвинулся. Его лицо было все в паре сантиметрах. А я... у меня словно украли возможность дышать. Что он творит? — Вот тут, — Рюуске указал на один из пунктов теста. — Ой, и вправду, — растерявшись, я зачеркнула неправильный ответ. — Спасибо, — чуть улыбнулась. — Да ладно тебе, — он снова вернулся к проверке. Вот сволочь. Он ведь явно что-то замышляет. Это не просто так. Когда же мы разошлись по домам, я наконец свободно вздохнула и отправилась домой. Хотя, на душе осталось некое странное ощущение, говорящее, что это ещё не всё, но я не обратила внимания, думая, что слишком перенервничала.