Последний день

Никто уже не знает, сколько времени прошло с того, как всё началось. Весь небосвод круглосуточно черный как мгла, покрытый красными и зелёными пятнами. Были ли это облака, или звездные туманности? А может и вовсе дым? Никому уже не было до этого дела. А звёзды безразлично сверкали сквозь пелену чужого для Земли неба. Юные влюблённые, леденящий страх, осколки прошлого, всепроникающая тьма. С тех пор как они избежали смерти, прошло несколько часов… или минут… а может, и дней. Времени они не знают, как и всё вокруг них. Все те, что боялись времени давно умерли. Мрачная пустота, серые камни развалин и острые вершины прежней цивилизации возвышаются до горизонтов. На небе непрерывно мелькают огромные круглые светящиеся линии, что больше походят на знаки или символы. Они скрываются за далью, так же таинственно как появились, разрывая небесную пустоту. Только если пустотой можно назвать прекрасную работу цветов и лучей света с дальних концов галактики. Они спят под всем этим безумием — в маленькой, на удивление, ровной комнате, что как ошибка в сотворении нового мира, тихо располагается под сардонической реальностью. Щель в потолке — бесстыдная прореха в аккуратной стене. Сквозь неё тусклый свет небес высылает светлую тень — силуэт, что нагло отвергает первое впечатление о совершенности комнаты, нагло показывая всем желающим неровный пол, посыпанный камнями и пыль, что свободно парит в пустоте. Несмотря на это, небо не перестает бушевать. Писк, взрыв, томление, скорбь, глухой стон и… пришёл тот час, когда всё остыло. Тишина, которой можно было наслаждаться редко, ведь льготами спокойствия никто уже давно не довольствовался. Они лежат во мраке, окутанные им, и даже светлая тень не может их достать. Окружённые теплотой собственных тел, в крепком конвульсивном объятии, облаченные плотью. Ведь никто уже не знает о том, что такое одежда… тот выродок прошлого и язвительный паразит людского стыда. Тяжёлые, но тихие вдохи и выдохи. Юные отроки человечества, наверное, единственные по-настоящему живые души в этом мёртвом мире. Они сделали то, чего от них хотела Вселенная; что велели им последние следы инстинктов. Проходят несколько мгновений, но тишина уже кажется ошибкой вечности. С каких пор у безмятежности есть место в этом мире? Её ведь давно убили. Тишины не существует! Да, так и есть. Тишину снова приканчивает звук, тихий шёпот, что раздается далеко в ночи. Он обнимает её, как последнюю мечту, как умирающую надежду, как знак того, что он ещё живой. Слышит шуршание и дрогнет. В этом бесконечном кровавом кошмаре не хотелось снова столкнуться с реальностью. Её тепло как источник — заряжает его смыслом жизни. Он не хочет уходить от, вопреки трудностям и боли, нежной и мягкой девичьей кожи. Но чутьё вожака, воля предков и чувство долга перед самой жизнью, приневолят его поднять голову. Впереди его печального поля зрения — комната, разорванная пополам слабым синим небесным светом. Неожиданно в ночи протягивается рука и сразу же бесовский шёпот повторяется. Глаза замыкаются, без единого замысла снова узреть невозможное. Отчаянный уловляет лишь несколько звуков: «Сю…ди…век». Юница вздрагивает во сне, сердцебиение учащается, дышать ей становится тяжелее. Удостоившись роли Геи, она теперь неосознанно улавливает опасность. Компаньон не может не прислушаться к крику её души. Он снова смотрит вдаль, сморщив бесхарактерное лицо и ощупывая холод вокруг себя. Коснувшись материи холодной паче льда, неосознанно в нём зарождается упование. Юноша из последних сил встает на локоть. Краями пальцев всё ещё отравляясь теплом, он направляет мешкотное ружьё в сторону парящей в мрачной пустоте руки. Лишь когда в глазах вспыхивает доля храбрости, юнец замечает иллюзорную кисть. На ней сверкают наглядно красные и синие камушки. С неё свисают несколько серебряных цепей, а кожа окрашена устрашающим темно-серым цветом. Каждый раз, как он закрывает глаза, гольё становится опасно-чёрной. И снова, словно в первый раз, без всяких прелюдий, — шёпот. Вот только, наконец, на этот раз речь ясна: «Сюда…. иди…человек!». Бесчестные слова, которых никто бы не стал произнести раньше. Слова, чья настоящее стоимость отталкивает любых её покупателей. Трясясь от бессмертного чувства страха, он встает на ноги. Оставить её — мельчайшая плата за выживание. Не убирая ружьё, о котором никто ещё не сумел додуматься, он стоит, дрожа во мраке. «Молодец», — похвально произносит глухой голос. — Кто ты? — спрашивает юноша ответным хрипом. Он шаг за шагом приближается, а рука, несмотря на всё, без страха продолжает висеть в воздушном сгустке кислорода, азота и пыли. Вопреки неясности, человеческое любопытство двигает парнем. Оно его манит настолько, что позволяет оставить самое сокровенное позади. «Ты ведь не хочешь кончить здесь под алым небом, как все остальные?» — неровно раздается в ночи. Рука незаметно дёргается, отчего висячие камушки бьются друг о друга, вызывая пробуждение острых звучаний цепей. — О чём ты? — спрашивает юноша уже уверенным голосом, держа прицел на дьявольском мираже. «Мы же все обречены…» — голос даже и не пытается реагировать на человека, чей силуэт постепенно раскрывается перед ним. Ко тьме приближается он, идеальный биомеханизм — результат столь долгих веков эволюции всё ещё работал. Между ними лишь пара шагов, но юнец так и не видит фигуру ночного дьявола. Повисает опасная тишина, не говоря уже о том, что снаружи небеса до сих пор трусливо засыхают. Вдруг, одним резким движением незнакомец встает перед человеком. Длинные карминные волосы, металлические треугольные клыки и темноватые порванные ткани, что должны были служить ему одеждой. Черные глаза и неприметные синие зрачки, в которых отражается сам холод смерти. Остатки как будто срезанных ноздрей и та же проклятая темно-серая кожа с. От инстинктивного испуга юнец мгновенно выстреливает, но пуля рвет ружьё на куски. Холодный металл вмиг становится адски горячим. Он роняет его на пол, и множество сверкающих обрывков расплавленного металла проскальзывают в светлой тени, оставляя на самых дальних стенах светлячков, что напоминали звёзды. А незнакомец всё равно остается неподвижным, в отличие от юнца, который вдруг повисает в воздухе перед изуродованным существом. — Что ты такое? — тяжело спрашивает он. В его голосе зашкаливает напряжение, а слова раздаются сиповатыми звуками. Незнакомец из тени держит руку перед его лицом. Она трясется, несмотря на то, что мгновениями раньше неподвижно висела в воздухе. — Что ты хочешь сделать?! — громко спрашивает он, не в силах признавать того, что смерть, от которой он недавно убежал, его наверняка сейчас настигнет. Тот молчит и лишь приближается к парящему землянину. Между угрюмой рукой и человеческой щекой остаются несколько сантиметров. Атмосфера висит сплошным тетанусом. — Зачем… что?! — из последних сил старается кричать юноша. — Оставь меня! Кто ты?! «Я — Мессия!» — после длинного молчания неожиданно и тщеславно возглашает он. Всё это время он лишь питал своего внутреннего демона драматичностью и страхом живого существа. Незнакомец касается его щеки острым ногтем. Как по маслу клиновидный конец темного пальца входит в живую ткань. Кровяные сосуды, что безостановочно текли под кожей под тоталитарным правлением адреналина, как по новой команде меняют цвет в темно-синий. Как чернила, его лицо постепенно меняет цвет. Монстр со злобным смехом вынимает обратно руку, что теперь безудержно трепещет. Юнец свободно падает на твёрдую поверхность зеленоватого пола. — Что ты со мной сделал? — хриплым голосом спрашивает до костей перепуганный юноша. Он чуть ли не лежит на коленях, держась одной рукой за горящее лицо, а другой — за холодный пол, что, казалось, постепенно становился мягче. «Подарок…» — снова раздается шёпот ночи. Красноволосый исчезает, как будто он и его пугающая морда, омерзительная рука и кровавый голос никогда не наступали на этом свете. Парню приходится несколько раз пройтись кругом, коснуться мрака, кинутся в стены и кричать в пустоту, чтобы понять… её нет. Нет ни тепла, ни смысла, ни его неродившегося чада, ни его человеческое наследие. Вместе с шёпотом в ночи исчез и он сам. Остался лишь темно-синий каркас усохшего земного биомеханизма. Он украл её, а вместе с ней и его душу.