Игрища

      Пара промокших, измотанных до предела стрелков с полуавтоматическими винтовками наперевес бежала по испещрённой номерами базе на новую точку. Враг засек их, недостаточно тщательно скрывавшихся, и нужно было менять местоположение. Один, более рослый и крепкий, жестом указал соратнику на находившееся рядом укрепление. Не было смысла долго оставаться на открытой местности, ведь худший снайпер — мертвый снайпер. Парни в камуфляжной форме взбежали по разбитой вхлам каменной лестнице и оказались на втором этаже заброшенного здания, больше похожего на больницу. Серые бетонные стены без штукатурки были измазаны чем-то красновато-коричневым, кое-где виднелись трещины. Пол, усеянный осколками стекла и перепачканными ошмётками ткани, издавал мерзкий хруст, когда нога опускалась на все это нелицеприятное месиво.       Измученный многочасовым переходом, Такао устало прислонился к стенке, предварительно избавившись от своего тяжелого шлема, из-за которого уже начинала болеть шея, и расстегнул ворот солдатской куртки. Мидорима же предпочел остаться в броне на тот случай, если вдруг его засекут. — Шин-чан, не напрягайся так, наша цель в километре от пункта назначения, — лениво протянул парень и спустил оружие на пол, — Но на улицу все равно погладывай, лады? —Онемевшую руку неприятно закололо, стрелок поморщился.       Грохот прорезал идиллическую полуденную тишину, прорвал спокойствие раскаленного воздуха. Мидорима покачнулся — на его широкой груди расплывались три алых пятна. Парень отклонился немного назад и повалился прямо на эту свалку многолетнего никому не нужного мусора; Такао бросился к своему подстреленному другу, схватил его за руку, жутко дрожавшую то ли от неожиданности, то ли от негодования, осторожно уложил его голову себе на колени. Тяжело дышащий Шинтаро окинул затуманенным взглядом Казунари и закрыл глаза… — Шин-чан, не умирай! — в отчаянии завопил снайпер, еще не до конца понимая смысла только что произошедших событий. Мидорима стянул шлем и открыл свою бледную уставшую мордашку. Свободной рукой он коснулся лица Такао, по которому текли горькие слезы разочарования, практически обжигавшие его тонкие пальцы. — Ничего не поделаешь, — прошептал он, ласково поглаживая своего товарища по щеке. Казунари трясло от злости и обиды. И еще немного от смущения. — Я ведь проиграю в одиночку!!! — утирая слезы, всхлипнул тот, — Неужели ты никак не мог повнимательнее следить за тем, что происходит за окном прямо у тебя под носом, чудик?! — недовольству стрелка не было предела. Все члены его команды уже выбыли из ролевой, оставшихся в живых снайперов преследовала целая дюжина человек. Вдвоем они еще могли отстреляться, но вот одному против двенадцати идти не было никакого желания…       Такао, что было не в его привычке, грязно и со вкусом выругался, глянув на излишне спокойное лицо для человека, который только что настолько безалаберно профукал все их шансы на успех, все их старания и страдания, все их достижения, и, предварительно оказав посильную помощь в поднятии этой абсолютно бесполезной верящей в гороскопы тушки, сейчас растерянно вытирающей краситель с одежды, подошел к окну, от которого осталась теперь только рама. — Эй, мы сдаёмся! — что есть мочи прокричал он, тут же закрыв лицо руками на тот случай, если противники решат повеселиться и выпустить в него все оставшиеся шарики-патроны. От игроков команд Тоо и Кайджо можно было ожидать чего угодно, ведь дураков с обеих сторон хватало. — Ты что, плакал, идиот? — брезгливо-насмешливым тоном спросил надменный Аомине, сделавший победный выстрел по своему зеленоглазому знакомому. Такао покраснел и отвернулся — зачем задавать такие глупые вопросы? Конечно он плакал, все ведь настолько реалистично, что в первые секунды он действительно считал, что потерял лучшего друга! — Ты слишком вжился в роль, — подошедший сзади и в момент поворота бывший в нескольких сантиметрах Шинтаро наклонился к нему и чмокнул в обнаженную шею. Теперь их, как проигравших, ожидали двукратные тренировки, но имело ли это значение после всего пережитого?