***
Долгая жизнь учит хладнокровию и безразличию, и Ариа в очередной раз корит себя за слабость, когда хоронит родную дочь. Она хоронила родителей, близких товарищей, друзей – и всё равно оказалась не готова. Одна фатальная ошибка, простое доверие к Лизелль, а всё обернулось… От бессилия хочется разрыдаться прямо на могиле дочери, и Ариа даже не пытается сдерживаться. Вторая фатальная ошибка лишает её и Омеги. «Никому нельзя доверять», – повторяет про себя Т’Лоак, глядя издалека на своё детище. Злость вновь застилает глаза, а тяга к мести так никуда и не делась, но Ариа пытается давить в себе это, стереть, убрать, потому что следующая ошибка обойдётся ей в собственную жизнь. Алая буря врывается в «Чистилище» внезапно вспыхнувшим воспоминанием: Ариа уже и позабыла, насколько Шепард выделяется в толпе. Она привычным движением падает на диван, закидывает руку за спинку и смотрит на Т’Лоак омутом зелёных глаз. Приподнимает уголки губ и… предлагает выпить. И ведь пару лет назад Ариа бы высказала Джейн всё, что думает насчёт её «выпить», но сейчас она лишь поджимает губы и думает о третьей фатальной ошибке. «Никому нельзя доверять», – повторяет про себя Т’Лоак. Шепард продолжает смотреть в упор, а затем сама подзывает официанта, и спустя несколько минут суёт в руки Арии стакан с какой-то жижей. – Ты слишком напряжена, – легко произносит Джейн и замечает, как сжимается рука азари. «Слишком» – это слабо сказано. Даже «чертовски» – неподходящее слово. Шепард не произносит больше ни слова, чокается с Арией стаканами и осушает свой, а затем ждёт того же от Т’Лоак. Третья фатальная ошибка, говорите… Что-то заставило Архангела безоговорочно верить Шепард, по какой-то причине Мордин доверил ей распространить лекарство при первой же встрече, даже юстицар… И это только те случаи, которые она лично видела. Ариа осушает стакан в один глоток, но так и продолжает молчать. Их игра в гляделки даже начинает напрягать. Если довериться Джейн – будет ли это стоить ей жизни? Если не довериться Джейн – тогда кому вообще можно доверять? Т’Лоак невпопад думает, что если она так и продолжит молчать, то Шепард уйдёт. Как тогда, после ночи на Омеге, оставив Арию с горьким осадком в горле. Но рыжая бестия сидит спустя долгие минуты молчания, мерно раскачивает стакан в руке и думает о чём-то своём. – Цербер отнял у меня Омегу, – глухо произносит королева пиратов и украдкой смотрит на реакцию Шепард. Очевидно, эта информация не станет для Джейн новой. – Цербер отнял у тебя не только Омегу. – Так значит, ты и так всё знаешь, – мрачно посмеивается Ариа, осушая стакан и замечая, что выпила уже в два раза больше Шепард. – Мы вернём тебе Омегу, – обнадеживающе улыбается Джейн, и Т’Лоак хочется верить, что эта улыбка натянута, что Джейн сама себе не верит, что Омега потеряна, и ещё тысячи что. Но Шепард смотрит на неё решительно, с вызовом в зелёных глазах. – Верь мне. Ариа плюет на всё и совершает третью фатальную ошибку.***
Почитание и обожание публики, оживление родного детища и полный разгром Петровского – всё это было сродни глотку свежего воздуха, которого так давно не хватало Арии. Мысли о смерти Лизелль отходят на второй план – первая часть мести свершилась, а уж Шепард закончит начатое и отправит Призрака к праотцам. Говоря о Джейн, она сбежала так же быстро, как и пару лет назад. Исчезла, стоило Арии отвернуться, но Т’Лоак не сильно задумывается об этом. Она не ошиблась, доверившись Шепард, и теперь будет смаковать вкус маленькой победы. Душить Петровского оказалось ещё более приятным занятием, чем она предполагала, а уж целовать рыжеволосую надежду галактики – и подавно. Касаясь своих губ кончиками пальцев и улыбаясь, Ариа с упоением представляет, что сделает с Джейн, когда та вновь объявится на Омеге, а сейчас у неё есть, чем заняться.***
Спустя буквально пару месяцев, стоя перед мемориальной доской и чувствуя столь знакомый горький ком в горле, Ариа думает о том, что третья фатальная ошибка всё-таки не обошла её стороной. Она видит на гладком камне ещё несколько имён, среди которых есть имя Мордина Солуса, который спас её несколько лет назад, но это не трогает её также сильно, как имя «Джейн Шепард» на самом верху. Касание к выгравированным буквам, вопреки ожиданиям, не вызывает в Арии привычной злости: лишь опустошение и отчаяние. Они виделись не так уж часто; их нельзя было назвать подругами или даже союзниками, и та единственная ночь на Омеге вкупе с быстрым поцелуем казались скорее наваждением, чем реальностью. Ариа не знает, почему позволяла Джейн бесцеремонно влезать в её жизнь. Впрочем, этого она уже никогда не узнает.