***
«– Это что еще такое? – офицер наметанным глазом выцепил тарелку с нетипичным для местной кухни содержимым. – Кому-то из заключенных поблажки?! – Виноват, сэр, – повар тут же вытянулся по стойке смирно. – Это все босмер, сэр. Говорит, кашу ему по религиозным причинам нельзя. – И что же он – самоотверженно голодал? – усмехнулся офицер. – Пока вы, добрые души, не сжалились? Ох, смотрите у меня… – Никак нет, сэр, – поджал губы повар. – Попытался съесть сокамерника, сэр… – Даэдровы выродки! – процедил офицер. – Столько веков Империя их к свету тянула, а так зверьем и остались! Ну-ка, покажите мне этого поганца… Филлин был очень занят – увлеченно ковырял осколком кости от прошлого обеда в замке, поглядывая по сторонам. Сокамерник настороженно следил за ним, скукожившись на нарах. Босмера так и не изолировали в одиночку – свободных камер у имперцев на него не нашлось – да и кормили эльфа с того раза исправно… но то нападение забыть было сложно, как и милую улыбку со спокойным: «Я просто попугать хотел, собак имперских». Уж очень эта улыбка контрастировала с потеками крови, от которых новенькому пришлось отмывать свои нары, а также с воплями несчастного из лазарета. Давно бы он придушил босмерюгу, да только боязно – такой, пожалуй, первым придушит. Заметив движение в конце коридора, Филлин шустро скользнул в глубь камеры и развалился на нарах, лениво ковыряя этой же самой костью в зубах. У решетки остановились тюремщик и незнакомый офицер. – Вот этот босмер, – тюремщик указал на Филина, продолжающего безмятежно ковыряться костью в зубах. – Эй, эльф! – нахмурился офицер. – Да... – Филлин сел и присмотрелся к знакам отличия, – легат? – Это правда, что ты хотел съесть сокамерника? – сосед босмера при этом вздрогнул. Но выглядел вполне целым. – Не хотел. Мне пришлось это сделать, потому что меня морили голодом, – развел руками Филлин. – С каких это пор в Империи перестали уважать веру провинций? – Нужно было продержать тебя в карцере подольше, – процедил офицер. – Не я один шалю в этой вашей крепости, – ухмыльнулся в ответ эльф. – Он нам подходит, – бросил офицер тюремщику, отходя от камеры. – Пакуйте. – Что? Куда? – Филлин выронил кость, подскочил к решетке и уцепился за нее руками, чтобы посмотреть вслед офицеру. – Для чего подходит? – Для Арены, – не скрывая злорадства, ухмыльнулся тюремщик».***
– Ты был на Арене! – такая вспышка активности не прошла для Верелия даром, он сдавленно охнул. Филлин поймал его руки, не давая схватиться за живот. – Иначе это была бы скучная история, – хмыкнул эльф. – За что… ты сидел? – За воровство. Ничего нового, – пожал плечами Филлин. – Я бы сбежал или меня бы выпустили, но проклятый легат успел раньше. – Но Арена – это же… гладиаторы. Добровольно. – Когда-то, в славные ее времена – возможно. Но с тех пор немало всего случилось. После подписания Конкордата Белого Золота, например, имперцы не очень любят Талмор и эльфов. Так что, если попадается хороший пленник – грех не поиметь с него развлечения. Я был не первым и не последним босмером, которого швырнули на потеху жаждущей крови толпе. – И… что ты сделал? – Будешь задавать столько вопросов – не скоро узнаешь.***
«Филлин, неуклюже ссутулившись, стоял на песке арены. Легкие доспехи – традиционные, гладиаторские – подходили больше для того, чтобы сниматься на торговой площади, нежели сражаться: столько в них было открытого тела. Он попытался было поднять двуручный топор, что ему милостиво бросили, как оружие. Поднять получилось, даже от земли оторвать получилось, а вот взмахнуть – нет. Филлин швырнул его обратно. Топор упал на песок арены бесшумно – до того громко гудела толпа. Не одна тысяча человек там, наверху, ждет кровавого зрелища. Меж ними сновали торговцы, над лотками со сластями вились осы и мухи. Мухи, надо думать, налетели с заднего двора Арены, куда стаскивают неудачников. Все они там, наверху, хотят посмотреть, как же будут убивать эльфа. Даже солнце – как будто разогнало все тучи, чтобы те не мешали насладиться зрелищем. Филлин приставил ладонь козырьком ко лбу, прищурился и посмотрел на небо. Хороший день. В такой особенно не хотелось умирать. Противоположные ворота с лязгом начали открываться – и на арену выскочили три волка. Матерые зверюги, шерсть дыбом, глазищи так и сверкают – специально разозлили перед боем, надо полагать, и наверняка не кормили дня три. Где-то наверху распинался глашатай, развлекая зрителей представлением «участников поединка» – Филлин не прислушивался. У него было дело поважнее. Волки, зарычав, наперегонки бросились к эльфу. Публика притихла, с жадностью следя за происходящим – тем более что эльф, кажется, оцепенел от страха… Волки остановились в шаге от Филлина, выжидающе уставившись ему в глаза. Он попросил их – и они выстроились перед ним в подобие боевого каре, немым вызовом будущим противникам и зрителям. Мелочь, а приятно. Зрители возмущенно загудели. «Босмерское отродье!», «Мразь!», «Все они – колдуны и оборотни!» – и многое-многое другое. Филину не нужно было слышать, чтобы знать, что они говорят. Они всегда говорят одно и то же. И в глаза, и за глаза. А вот свист стрел он услышал. Его волки пали, трусливо подстреленные стражей с высоких стен. Филлин стиснул зубы и посмотрел вперед. Решетка открывалась…»***
– Все еще хуже… чем я думал… – выдохнул Верелий. – Ты про мой рассказ или про свое брюхо? – уточнил Филлин. – Про рассказ, – видимо, зелье припекло особенно сильно – и Верелий скривился, стиснув руку Филлина добела. – Они, правда, выгоняют пленных на арену… без возможности защититься? – Они дали мне броню и оружие, – вздохнул эльф. – Кто виноват, что я не способен удержать его в руках? – Это нечестно, – обиженно буркнул жрец. – Ты смешной, – против воли фыркнул босмер и взъерошил короткие волосы Верелия на голове. – Слушай, что было дальше…***
«Следующим был имперец – в легкой броне и без шлема, зато с двуручным мечом. Скорее жилистый, чем мускулистый. Уже поседевший, но еще крепко стоявший на ногах. Выглядел он очень грозным и уверенным в своих силах. Филлин тоскливо посмотрел на лежащий невдалеке топор. Имперец бодро двинулся к эльфу. Филлин стоял-стоял, потом лицо его сморщилось, словно он собрался разрыдаться – и босмер рванул в противоположную сторону от гладиатора. – Трус, – хмыкнул тот, не сбавляя хода, и принялся раскручивать меч над головой. Филлин добежал до одной из колонн, окружающих арену, и принялся прыгать, желая забраться к зрителям. Конечно же, у него не получалось, но паника мешала мыслить связно. Имперец подошел вплотную к босмеру – казалось, совсем ошалевшему от страха, и даже не заметившему противника – примерился и от души размахнулся, чтобы перерубить мелкого труса пополам. Меч разрезал воздух. Имперец попытался погасить инерцию движения, но его что-то толкнуло под ноги. Он шлепнулся на спину, и последнее, что он успел заметить – это меч в собственной руке, которую заботливо направили две чужие. Поверженный гладиатор еще булькал кровью из рассеченного горла, когда Филлин поднялся на ноги. Он вытащил меч из ослабевшей руки противника. Повертел – тяжеленный двуручник. Они словно издеваются. Сплюнул на землю – и бросил меч обратно. Опять безоружен. Незащищенное бедро после подката по песку нещадно горело – и это обещало стать меньшей из его проблем. Толпа бесновалась. В ярости – эльф снова повел себя до обидного возмутительно. Использовал подлый приемчик, да еще и посмел выжить. Интересно, как скоро они начнут бросаться едой? Филлин заметил многообещающий блеск неподалеку, возле колонны. Пошел туда и подобрал изрубленный меч – слабенькая игрушка, но этот хотя бы был одноручным. Когда-то. Филлин воткнул его острием в песок и с силой топнул ногой. Лезвие переломилось – и в руке у эльфа оказался острый с двух концов обломок меча. Теперь можно сражаться. Решетка вновь открывалась…»***
– Ты сражался нечестно! – возмущенно буркнул Верелий. Это стоило ему еще одной гримасы боли. Но он забывал об этой боли, слушая рассказ – вот что главное. – Так же, как и они, – пожал плечами Филлин. – Посмотри на меня – я сильно похож на двухметрового норда с тяжеленной секирой? – Нет… – Верелий осторожно помотал головой. – Тогда почему я должен вести себя, как он? Я всего лишь маленький лесной эльф и выживаю, как могу. И… скажем прямо, ты не у того эльфа принялся искать честности. Верелий расстроено промолчал. – Ладно. Слушай дальше…***
«Как назло, в этот раз против него выставили латника в полном комплекте тяжелой брони черного цвета, со щитом и мечом. Даже глаз не видно – шлем закрыт, есть только тонкая прорезь для обзора. А жалкий обломок клинка в руке эльфа мало похож на консервный нож, которым можно будет вскрыть доспех противника. Филлин не стал повторять трюк с бегством, дважды один и тот же фокус не сработает. Он помахал в воздухе обломком меча, чем только вызвал смех у зрителей. Латник подходил все ближе, а у Филлина по-прежнему не было четкого плана, как выжить. От первого удара мечом эльф увернулся и на пробу ткнул обломком в противника. Тот закрылся щитом с обидной быстротой. Все ясно понимали, что босмер в бутафорских гладиаторских доспехах и с обломком меча – не противник воину в полной броне. И в первую очередь это понимал сам босмер. Но помирать ему тоже ой как не хотелось. Пока что удача была на стороне верткого эльфа – да и арена достаточно широка для маневров. Пока не споткнешься. Они ходили по кругу, как привязанные. Воин лениво махал мечом, тесня Филлина и выжидая, пока тот не запнется хотя бы о кого-то из поверженных противников и не замешкается. Воин никуда не торопился. Он знал, что, в конце концов, победа будет за ним. Вместо того чтобы нанести очередной удар, латник неуклюже дернул левой рукой и заехал щитом себе по лбу. Филлин не упустил такого роскошного подарка – он подскочил ближе и вогнал свое оружие наискось прямо в щель забрала – единственное место, доступное для смертельного удара обломком меча. Латник взмахнул руками и рухнул навзничь с громким лязгом. Эльф пошарил по нему взглядом, но проклятый воин не взял с собой кинжала. А владение мечом, даже одноручным, не входило в число сильных сторон Филлина. Будь у него лук, здесь все запели бы по-другому. Но лука у него не было. Зато в противниках недостатка не наблюдалось. Филлин выдернул обломок меча и стряхнул с него капли крови. Решетка открывалась снова».***
– Но как? – Верелий удивился слишком бурно для умирающего. Хороший знак. Пропитавшиеся насквозь кровью повязки – нет. – А тебе так все возьми – и расскажи, – подначил его Филлин. – Ты точно не врешь? – Верелий наморщил лоб в раздумьях. – Насколько я знаю, рыцари не имеют привычки бить себя щитом по голове, когда надо атаковать. Может, ты колдун? – Я простой босмер, – усмехнулся Филлин. – Можешь подумать, как это у меня получилось, пока будешь слушать дальше.***
«Маг. Вернее, волшебница. Они выставили против него волшебницу. То ли решили перебрать всех своих мастеров, то ли – все-таки прикончить проклятущего босмера. Ведь ей даже не надо будет подходить. А она и не собиралась. Она была уже немолода, эта волшебница, и невысока ростом; бретонка, по всей видимости. Носила вычурную синюю мантию, а ее русые волосы были стянуты в строгий узел. Но всего опаснее выглядели ее руки, охваченные синим пламенем. Филлин бросился к ней, видя, что женщина уже произносит заклинание. Однако ему предстояло пересечь всю арену – опытному магу хватит времени, чтобы набить противника магией под завязку. И вновь начали твориться странности. Волшебница промахнулась. Завертелась на месте. Замахала руками. Выдохнула заклинание и окружила себя огненным облаком. Чуть не спалила свою новенькую мантию. К тому времени, как огонь рассеялся, Филлин был рядом. Волшебница умерла быстро. И у нее кинжал был – чаровница не полагалась только лишь на переменчивую магию. Ей кинжал не помог, а вот Филину – пригодится. Босмер огляделся и понял, что рискует. Еще одна такая выходка – и его нашпигуют стрелами солдаты со стен, приняв за мерзкого колдуна, неведомой волшбой портящего зрителям все удовольствие, а значит – недостойного занимать арену. Задумка, конечно, была хороша, но рано или поздно все равно придется изобрести что-то новое. Филлин развел руки – и его маленькие друзья, повинуясь зову, с готовностью облепили их. Кто-то из торговцев сладостями посмотрел на свой лоток, который вот уже пару боев подряд упорно игнорировали пчелы и мухи, и изумленно вскрикнул. Филлин издевательски поклонился. Не колдун. Всего лишь босмерское отродье. Пчелиный король и повелитель мух – хотя вряд ли зрители расщедрятся на столь благозвучные имена. Вон, как они вопят. Нет, когда настанет черед Филлина питать своей кровью песок арены, он ни от кого не дождется доброго слова. Но Филлин собирался продержаться как можно дольше. Он оглянулся на решетку – и побрел подбирать одноручный меч латника. В следующем бою без него не обойтись».***
– Пчелы? Нет – правда? – Верелий поймал за руку Филлина, поправлявшего ему бинты. – Я когда-нибудь тебе врал? – ответил вопросом на вопрос тот. – Напрямую – нет, – не сдавался жрец. – Пчелы и мухи тоже животные, хоть и не такие грозные, как волки. От них требовался только укус, я же довершал все остальное. Босмеров не зря зовут детьми леса, чтоб ты знал, а я не зря так набожен. В отличие от вашей религии, моя дает пользу, которую можно пощупать. – Моя тоже дает, – надулся Верелий. – Если бы не Аркей, спасу бы не было от некромантов и поднятых мертвецов. – Но это не помешало последователям Намиры едва не зажарить тебя на обед, – ухмыльнулся Филлин. – Им помешал ты, хотя первым должен был откусить от меня кусок. Я бы назвал это божественным провидением, – отозвался упрямый жрец Аркея. – Рассказывай дальше, мне же интересно, как ты выкрутился.***
«У Филлина все-таки кончились трюки, и, как будто этого было мало, распорядители боев выставили против него данмера с двумя клинками. Этот будет стремителен и ловок, и наверняка поиграет, прежде чем убить – предоставит зрителям то зрелище, которого они лишились в предыдущих боях. Филлин перехватил получше меч – до чего неудобная штука! – Как тебя зовут? – неожиданно спросил данмер. У него была броня, такая же, как у Филлина, только на поджаром теле этого гладиатора она смотрелась куда выигрышнее, хотя бы потому что данмер был выше. Филлин больше походил на подростка, напялившего чужой доспех. – Зачем тебе мое имя? – отозвался Филлин. – Хочу знать, как зовут того, кто убил троих моих товарищей, – блеснул красными глазами данмер. – Прежде чем отправить его душу к праотцам. – Они первыми начали. Будь моя воля, я скакал бы вдаль во весь опор. Но жить хотят все, – развел руками Филлин. – Меня зовут Филлин. – Я запомню, – вежливо кивнул данмер. – Я назвал свое имя – назовись и ты, – Филлин понимал, что позорно тянет время, но поделать ничего не мог. Он очень не хотел умирать. – Алвен Салас, – отозвался данмер. – Великий чемпион Арены? – поинтересовался Филлин. – Нет. Но скоро стану, – самоуверенный, однако, данмер. – Ну, меня-то тебе победить будет не сложно, – рассудил Филлин. – Я не воин. – Я знаю, кто ты – нам объявили, что Легион опять притащил какого-то воришку на потеху толпе, – увидев, как Филлин поморщился, Алвен улыбнулся. В сочетании с его серой кожей улыбка просто ослепляла. – Ты обманом выиграл четыре поединка. Но от моей руки, милостию Нереварина, ты умрешь. – Говорят, ваш Нереварин когда-то был заключенным, – не остался в долгу Филлин. – Кто знает, может я тоже когда-нибудь стану великим героем? – Ты станешь кормом для червей, – без тени улыбки отозвался Алвен. Данмеры не любят, когда кто-то трогает грязными босмерскими ручонками священное имя Нереварина. – Конечно, стану, – не стал отпираться Филлин. – У меня ведь даже нормального оружия нет, а у тебя целых два клинка. Это будет славная победа, и она принесет тебе много чести, не сомневаюсь. Алвен вытянул из ножен один клинок, взял за лезвие и протянул Филлину: – Бери. Я и одним с тобой расправлюсь. – Как ты великодушен, Алвен Салас, – Филлин отбросил меч и принял этот неожиданный дар. Короткий меч – то, что надо. – Мы немного поиграем, Филлин, порадуем публику, – данмер достал второй клинок. Первый выпад был обманчиво медленным, Филлин отразил его без особого труда. Но вскоре Алвен проверил, на что способен босмер, и клинок замелькал чаще. Проклятый данмер порхал вокруг, и Филлин едва успевал вертеться, отражая удары или уходя от них. Он не жаловался на отсутствие ловкости или скорости, но воином никогда не был. Он хорошо умел стрелять или резать глотки, но под прикрытием темноты и внезапности, а не под палящим солнцем в противостоянии один на один. А этот данмер, он просто создан для арены. Он знает здесь каждую песчинку и наверняка тренируется по нескольку часов в день. Да, без второго меча ему некомфортно, это видно – но не настолько, чтобы Филлин мог поверить в свой успех. Очень скоро первый порез расцвел у босмера на предплечье. – А ты неплохо умеешь вертеться, – невозмутимо сообщил Алвен. – Но, к твоему несчастью, недостаточно хорошо. Он не оставил Филлину времени на ответ. Вскоре, следом за одним порезом последовал другой, а потом и третий. Данмер мелькал перед глазами с ужасающей скоростью. Публика на трибунах восторженно ревела – наконец-то она получила свое зрелище. Алвен Салас был уверен в своей победе и довольно ухмылялся, впитывая крики толпы, как губка. Филлин бросил меч Алвену, тот, действуя лишь на инстинктах, не успев подумать, поймал его за рукоять левой рукой. Ведь это же его меч. Филлин, уйдя в сторону от удара правой, обеими руками всадил кинжал в открывшийся бок противника и отскочил тому за спину. Кинжал он оставил в данмере, поэтому отправился подбирать меч. Алвен обернулся, на лице его отразилось живейшее недоумение. Он посмотрел на кинжал у себя в боку и пошатнулся. – Прости, Алвен, – меч пришлось взять двумя руками, но и данмер был далеко не так прыток, как раньше. – Но я не нанимался веселить толпу своей смертью. Когда данмер рухнул на землю, Филлин устало оперся о меч. Зрители, в кои-то веки, заткнулись. Вернее, они не орали – и это уже воспринималось, как блаженная тишина. Все тело болело, а порезы горели огнем. И еще он жутко устал. Но уйти с этой арены он мог только вперед ногами и не собирался доставлять имперцам этого удовольствия как можно дольше».***
– А потом они все-таки прониклись твоим мужеством и освободили тебя? – спросил Верелий. – Глупости какие! – фыркнул босмер. – Даже если бы посреди арены внезапно открылся портал в Обливион и я закрыл бы его в одиночку – меня бы не выпустили. Вся эта толпа пришла посмотреть на то, как опытные воины размазывают по земле ненавистного эльфа тонким слоем, и рано или поздно они бы это увидели. Хороших гладиаторов там в достатке, а я один и совсем выбился из сил. – Это чудовищно, – вздохнул Верелий. – Это нормально, – отозвался Филлин. – Учитывая то, что происходило в войну, и кто эту войну выиграл. К тому же, я был заключенным – а заключенных незачем жалеть. – Тогда как же ты выбрался? – Очень просто. На мое счастье, Арену посетил талморский посол – ему стало скучно в своей резиденции или еще чего. Он был очень возмущен тем, что имперцы так гнусно обращаются с его пусть не родичем, но союзником. Чтобы замять скандал, меня тут же передали этому талморцу с рук на руки прямо в крови и пыли. – И вот он-то, восхитившись твоим мужеством, тут же взял тебя к себе на службу? – все не сдавался Верелий. – Если бы. Этот хрен влил в меня пару дешевых зелий, позволил поцеловать край своих одежд и отпустил восвояси. Надо ли тебе объяснять, что значит – отпустить восвояси босмера в Имперском Городе, без оружия, да еще и засветившегося этим же днем на Арене? Гуманнее было добить, чтобы не мучился. – Никудышные у тебя сказки… – хмыкнул Верелий, прикрывая глаза. – Зато правдивые, – усмехнулся Филлин.***
«Скитаться по канализациям Имперского Города оказалось не в пример приятнее, чем драться на Арене. Здесь на Филлина не пялились, не ненавидели, не желали его смерти. Крысы его не трогали. Здесь было тихо, сыро и темно. А что до запаха – то Филлин в своей богатой на приключения жизни обонял вещи и похуже. Эльф набрел на логово разбойников и стащил у них плащ, а также кусок мяса прямо с вертела. Скорее всего, это была та же крыса, но Филлин и в этом вопросе был не щепетилен. Гоблинов же он обходил стороной. Когда там, наверху, стемнело, Филлин выполз наружу в тихом райончике, забрался в богатый дом, обчистил каморку чьей-то прислуги, раздобыл нормальную одежду и еще денег на дорожку. Он наконец-то швырнул эти убогие доспехи в сточную канаву и с легкой душой отправился к докам имперской гавани. В самое ближайшее время Филлин намеревался найти корабль и свалить из этого проклятого города как можно дальше».***
– Вот как-то так, – Филлин заметил, что Верелий заснул, и обеспокоенно склонился над ним. К счастью, этот сон был сном выздоравливающего. Его упрямый жрец Аркея отвоевал свою жизнь у собственного бога. Филлин улыбнулся, откинулся назад, оперся спиной о каменную стену и устало прикрыл глаза. Ему и самому не мешало бы подремать.