Кукла Колдуна

Сумеречная темнота комнаты. Сладкое сопение девушки. Такое нежное, еле слышное, такое ровное дыхание, что заставляет невольно грудь девушки вздыбаться так аккуратно, что кажется, будто она и вовсе не дышит. В сладких снах ей снится тот, о ком она в общем-то ничего не знает, но уже умудрилась по первым впечатлениям составить о нем вполне положительное мнение. Легкий скрип половиц - единственное, что нарушает такую приятную, но в то же время такую звенящую тишину. Но кто же настолько смел, что решил нарушить некую идиллию в замке короля Лионесса? Светловолосый парнишка с легкой улыбкой на губах словно на цыпочках тихо пробирался по темному коридору, все ближе приближаясь к комнате принцессы. Легкий толчок и вот дверь уже отворилась. Взору изумрудных глаз предстала хоть и темная, но такая теплая картина. В роскошной просторной королевской комнате, у стены стояла кровать с шикарным пышным балдахином, на которой мирно сопела, обнимая подушку, Элизабет. Сбоку прямо напротив кровати располагалось окно, створки которого были настежь открыты, впуская в комнату приятную ночную свежесть. Лунный свет, исходящий от окна, падал на королевское ложе, осветляя и без того белесые волосы девушки, после чего она почудилась более милой. Прикрыв дверь, рыцарь пробрался прямо к ней словно вор - на цыпочках, дабы не спугнуть легкий сон пепельноволосой девицы. К той, что спит уже давно. К той, что никогда не скажет, что ей все равно. Он желал заглянуть именно к ней. Помнится еще недавно она ходила словно не живая, виной тому являлась бессонница. Да, принцесса не могла спокойно спать. Спать вновь одной в этой одинокой тихой комнате, такой огромной для нее, пытаться нежиться в холодной постели и не слышать этого полюбившегося родного сопения под ушком каждую ночь. Снова привыкать спать одной ей было очень тяжело. Но наконец Элизабет смирилась с этим. Чуть меньше недели, как она наконец может видеть сны, сладко пуская слюнки на подушку. Сейчас перед ней стоит тот, о ком она ничего не знает. Ей говорили, что он не такой как все и она соглашалась. Но она не понимала еще в каком смысле это было сказало. Ей говорили, что он может быть опасен для нее. Да вообще для всех, но она отмахивалась, мол, это чепуха. Сэр Мелиодас наидобрейший человек. Говорила, что он всегда помогал ей во всем, что в просьбе о помощи он никогда не отказывал и неоднократно спасал ее, рискуя своей жизнью. Говорила, в ее глазах он навсегда останется героем. Эти знаки на его теле Он всегда боялся, что она все поймет, что будет сторониться его. "Могут ли мои метки изменить в тебе что-нибудь?" как-то подумалось ему. Тихо сев на кровать, зеленоглазый парень прикоснувшись к волосам Элизабет, поднял локон к своим губам. Он словно лунный ручеек выливался из руки смертного греха, поблескивая своим очарованием. Элизабет в глазах Мелиодаса всегда была чем-то таким, что нужно оберегать словно редкий бриллиант в музее. Все хотят его украсть, потому что он так прелестно блестит, из-за чего у многих "воришек" рождались конфликты между собой. И в конечном итоге всем хотелось уничтожить этот бриллиант, что порождал войны. Но оставался лишь один, что хотел уберечь его от всего мира и даже от самого себя. Вот такие проблемы нес за собой тот блестящий драгоценный камень. Невольно улыбнувшись, парень накрыл девушку одеялом и пристроившись рядом с ней - закинул руки за голову, попутно всматриваясь в такой темный потолок, давая волю своим мыслям. В ее голове мелькали мысли "Даже если он опасен, мне плевать! Я всегда буду рядом с ним. Сэр Мелиодас всегда был со мной, я очень ему за это благодарна и я хочу быть полезной" Таким вот образом девушка и оказалась в его власти. Во власти настоящего колдуна. Хоть она это и понимала, она была очень счастлива. И пусть он загубил таких, как она не одну, ей все равно. Словно куклой, он может управлять ей так, как ему вздумается. В этот мирный ночной час, при всей этой тишине и раздумиях, Мелиодаса потянуло в сон. Прижав к себе пепельноволосую, он уткнулся носом в ее макушку и спокойно задремал. На утро как обычно она проснется и даже не заподозрит, что ночью она была не одна. Что он был здесь, с ней. Что, словно так и должно быть, он выводил своим взглядом черты ее лица, три тысячи раз выругав себя, что когда-нибудь он не сможет вновь защитить эту девушку. За то, что когда-нибудь она больше не откроет своих больших, наполненных добротой во взгляде, небесно-голубых глаз, не сможет сказать ему вновь, что благодарна ему за все пережитые моменты вместе с ним и с остальными из ордена семи смертных грехов. За то, что больше не увидит ее забагревшие от его действий щечки. За все. Ну а пока он может лишь украдкой наблюдать за ней в баре и иногда приходить к ней ночью, пока она в омуте сладких грез, чтобы снова насладиться ее присутствием, запахом и нежной сонной красотой.