возможности.

the only difference between past and present is semantics.

      Возможно, стоит лишь единожды моргнуть — и я очнусь в окружении потрескавшейся скорлупы, как только что явившийся на свет птенец. Возможно, удастся увидеть самое начало во всей его необъятности. Получится познакомиться с Христом или Аристотелем. Вырваться из снежного кома идентичных событий разных реальностей. Изменить константы, а не…       — Переменные.       — С каких пор…       — Я стала заканчивать твои мысли? — Розалинда разливает зеленый чай по чашкам и даже не смотрит в мою сторону. Я уже ощущаю горький привкус трав и то, как весь рот сковывает вяжущее чувство из-за слишком горячей воды в чайнике. — Вопрос в том, умела ли я это всегда.       — Вопрос совершенно в другом.       — Полагаю, ты прав.       — Нет, мы оба ошибаемся.       Она ставит тяжелый металлический поднос на середину стола и отходит к граммофону. Есть ли в этом какой-то смысл? Всё, что мы переживаем каждый день — лишь перемотанная туда и обратно сотню раз пластинка. Все песни уже давно спеты, все научные труды уже давно написаны, весь чай выпит, все моря высохли, все войны прекратились и начались вновь. А за окном по-прежнему начало двадцатого века и исполинские колибри.       — Ну, иногда нужно уметь, — бросает через плечо женщина.       — Верить в невозможное? — эхом спрашиваю я и достаю из нагрудного кармана носовой платок.       — Потому что нет ничего невозможного…       — И нет никакого «иногда».       — Значит ли это, что я никогда не научусь правильно заваривать чай? — неожиданно для нас обоих в её голосе проскальзывают нотки возмущения.       — Полагаю, так и есть.       — В таком случае, ты никогда не будешь делать это вместо меня.       — У меня всегда есть более важные дела.       Розалинда тут же прыгает в сторону от падающего на нее книжного шкафа. Он не выдерживает количества справочников, дневников и повернутых орлом серебряных монеток, поэтому стремительно летит под откос, как и большая часть вещей в мире, если не все без исключения. Судьба это или предназначение, но всё заканчивается, чтобы обрести бессмертие. Что есть бессмертие — свобода или клетка?       — Это не в первый раз, — с досадой произносит она и, наконец, оборачивается.       Я подношу платок к носу и киваю.       — Не в первый.       — Поставишь на место?       — А что же ты?       — Не поставила.       — То есть, не поставишь?       — Не ставлю.       Она опускается на колени, чтобы собрать с пола некоторые особенно любимые ею книги, и я готов поклясться, что вижу улыбку в уголках её губ всего мгновение. Хотя, возможно, улыбаюсь только я.       — Мы оба.