Оранжево-красный (Гет-версия)

8 Глава. Последствия ночного инцидента или Мама-курица и ее шестеро цыплят

Парочка бывших Аркобалено прибыла в течение десяти минут, и они успели вдоволь осмотреть весь принесенный вред этой больнице, прежде чем появиться передо мною. — Здравствуй, Тсунаёши, — поздоровался со мной бывший Аркобалено Урагана. — Здравствуй, Фонг, — я кивнула. Сейчас не время для долгих приветствий и улыбок и мой собеседник это понимал. — Тебе это дорого обойдется… — влетел в палату самый жадный член Варии. — Не волнуйся, нужная сумма уже завтра появится на твоем счету, — оборвала я его недовольное бухтение. — Мне нужно, чтобы ты подтер память о сегодняшнем дне этим детишкам, — четко поставила я ему задачу. — Полностью скрыть смерть почти двухсот человек все равно не выйдет, — я вздохнула и с усталостью потерла глаза. Этот день и ночь были слишком тяжелыми для меня… — Что будешь делать с детьми, да и то, что только вы выжили, будет смотреться подозрительно. К тому же, у всех детей есть Пламя… хотя еще слабенькое, явно недавно проснулось, поэтому определить пока могу только у старшего — у него Небо, — задумчиво спросил Вайпер. — Ничего… пока они останутся до утра со мной, мне так будет спокойней, а там посмотрим, но, скорее всего, запечатаю Пламя и верну родителям. К тому же… ты же заметил, что во всех палатах до моей и после были убиты, а мою почему-то не тронули, и сомневаюсь, что их остановил закрытый замок, тем более дверь ко мне была открыта, — поймав странный изучающий взгляд Тумана, я похолодела. — Ты же не думаешь, что это мне стало скучно, и я решила всех прирезать? — мой голос был настолько замораживающим, что казалось, я сейчас вмурую туманника в глыбу льда и без всякого Прорыва Точки Нуля. — Н-нет, — этого не было видно из-за капюшона, но я отчетливо поняла, что Мармон побледнел. — Конечно нет, Тсунаёши-чан, — поспешил разредить обстановку китаец. — Лучше скажи, чем мы можем тебе помочь. — Ничем особо, — я вздохнула еще тяжелее, — просто сотрите детям память и все. Я не хочу, чтобы они помнили произошедшее. И… Фонг, можешь использовать немного Пламени, чтобы уничтожить следы моего вмешательства? — Хорошо. Мармон решил больше не искушать удачу в моем лице и приступил к поставленной ему задаче. Под моим внимательным взглядом он подошел к детям и по очереди приложил к их лбам свои ладони, не более чем на десять секунд каждому. — Я чувствую… — вдруг выдал, примолкший Туман, — но это не Пламя! — удивился он. — Определенно не Пламя, но все же какой-то защитный барьер над дверью я чувствую. — Да, я тоже это почувствовал, — согласился китаец со своим напарником на эту миссию, — но не понял, как он действует. — Тут что-то на ментале задействовано… — неопределенно хмыкнул итальянский мафиози. — Даже скорее на намерения по отношению к тому, кто находится внутри барьера. — Сможешь распознать, кто ставил? — без особой надежды на положительный ответ, я все же задала свой вопрос. — Можно было бы попробовать, но вряд ли. — Тсунаеши, твои руки, — вдруг привлек свое внимание к моим рукам Ураган. — А? — я посмотрела на уже покрывшиеся пузырями ладони и беспечно отмахнулась. — Мелочи. — Я так не думаю, — мужчина вздохнул и выудил откуда-то знакомую баночку с мазью на основе Пламени Солнца. — Спасибо. Следующий день начался для меня непозволительно рано! Казалось бы, только больницу покинули бывшие Аркобалено и я, наконец-то, закрыла глаза, как меня уже кто-то тряс, что-то орал прямо в ухо. Интересно, какому идиоту надоело жить? Кое-как разлепив ставшие стопудовыми от недосыпа веки, я уставилась покрасневшими глазами в обидчика, коем оказался полицейский. И что ему не спится в такую рань? Нет же, приперся сюда, будит несчастных девушек, на нервы действует! Так, Тсуна, успокойся, тебе нельзя сейчас злиться, и убивать представителя правопорядка тоже не стоит! Этот молодой человек просто делает свою работу и именно поэтому что-то орет раненной белугой мне. Кстати, что он там орет? — Девушка, вы как? Что случилось? Вы кого-то видели этой ночью? Что здесь делают дети? — продолжал ссыпать вопросами этот нехороший человек. — Кто вы? — просипела я пересохшим горлом. — Я полицейский, вам не нужно меня бояться, — как-то по-своему перевел это для себя мужчина. Дети, кстати, уже проснулись и теперь активно жались ко мне, сидящей в кресле, и чуть ли, не кусая протягивающееся к ним руки. И только сейчас ко мне вернулись окончательно воспоминания вчерашнего дня, отчего мне захотелось застонать и побиться обо что-нибудь головой. Но я этого не стала делать, чтобы не выглядеть совсем уж подозрительно. Только сейчас при свете дня я смогла в полной мере рассмотреть детей, которых вчера ночью спасла. Самому старшему мальчику было на вид одиннадцать-двенадцать лет. Он носил очки, за которыми прятались большие, умные, карие глаза. А еще у него были растрепанные на голове кучеряшки каштанового цвета. Следующие по младшенству шли двое близнецов восьми-девяти лет. Оба брюнета с яркими синими глазами. А лица у них были настолько хитрыми, что я сразу поняла, что они еще те хулиганы. Потом был мальчик-ангелочек, которому, на вид, было лет пять-шесть. Золотые кучерявые волосы так и напрашивались на то, чтобы их потрепали, а голубые глаза были такие… казалось, что они смотрят в самую душу! И столько было тепла, ласки и надежды в этих глазах, что я невольно покрепче обняла мальчика, даря ему чувство защищенности. Последней была девчушка четырех лет, которая с любопытством оглядывалась вокруг, и с нетерпением подпрыгивала у меня на коленях, как будто хотела куда-то бежать и что-то делать, но боялась покинуть меня. Внешность у нее была достаточно непримечательная: темно-каштановые волосы до лопаток, темно-карие глаза, в которых горела жажда исследования. Только улыбка во все молочные зубы делала ее невероятно милой. Несмотря на то, что на первый взгляд дети были почти полностью разными, в них все равно прослеживалось что-то общее: в мимике, в носах одинаково ровных, в изгибах бровей, в лицах и взглядах. На этом я даже могла предположить, что они родственники. Кстати, одеты они были в повседневную одежду, а не как принято в пижамные костюмы, которые носили все пациенты больницы. Спрашивается, что они в таком виде делали в больнице, да еще и в такое время, если не являются больными? Хотя… нашла я их в ординаторской, может пришли кого-то навестить? Надо бы это уточнить, но все потом… А еще, когда детвора проснулась я смогла отчетливо ощутить их Пламя. Да, у каждого из ребят оно было. У старшего, как я я поняла ещё ночью — Небо, у близнецов обманчивый Туман, у младшенького из мальчишек успокаивающий Дождь, а у девчушки обжигающее Солнце. Неожиданно дверь в мою палату с грохотом распахнулась и в ее проеме появился непривычно растрепанный и взволнованный директор, вслед за которым на контрасте вошел, как всегда опрятный, но тоже переживающий Кадис. — Вы кто и как вас пустили сюда? — сразу всполошился полисмен. Директор Ли, не размениваясь на лишние слова, просто пихнул в лицо мужчине какую-то бумажку, после прочтения которой, тот весь побледнел и уважительно поклонился пришедшей парочке. Эй, а мне дать посмотреть?! Мне вот, что интересно, откуда у директора школы такие связи, которые позволяют ему проходить на место массового убийства? Вот, и я о том же… Нет, я, при желании, тоже могу попасть на любое место преступления, но я-то понятно! А он не понятно! — Ёши? — спросил меня непривычно встревоженным голосом Кадис, вставая напротив меня. Детвора с интересом воззрилась на новопришедшего и, в отличие от полицейских, они от него не шарахались и даже пытались несколько раз укусить. Зверинец какой-то, а не дети! Хотя… мелкие всегда липли ко мне любили меня. Если не получится стать главой Вонголы, я всегда могу пойти работать в детский сад. Ну, ладно, шуточки в сторону. — Все хорошо, видишь, я совершенно не пострадала, даже рука, вон, почти зажила, — конечно зажила, я бы удивилась, если это было бы не так! Почти весь тюбик мази с Пламенем Солнца израсходовала на себя этим вечером. Однако, несмотря на мои увещевания, Кадис не очень - то успокоился, да и было в его взгляде что-то такое грустное и виноватое… — В этом нет твоей вины, — сообразила я. — Наоборот, если бы не ты, я бы, наверное, умерла… Ты спас меня, — как можно более уверено говорила, смотря ему прямо в глаза. Всю идиллию подпортил, подошедший к нам, блондин, который тяжелым взглядом осмотрел меня с ног до головы. Бррр… опять этот взгляд ученого как на крысу у него на столе. Гадость какая! Детвора посильнее ко мне прижалась и со страхом стала поглядывать на него. Остановили этот оценивающий и примеривающийся: «Куда бы тыкнуть скальпель?» взгляд, алые глаза, что посмотрели на него с осуждением. Директор сразу же поспешил нацепить на лицо приветливую улыбку и спросить: — Как себя чувствуешь, Тсуна? — Хорошо. Спасибо, директор Ли, — я попыталась как можно беззаботней ему улыбнуться. — А что это за милые дети? — спросил он, все так же сверкая улыбкой. Однако дети совершенно не повелись на это, и все так же сверлили мужчину недоверчивыми и подозрительными взглядами, продолжая жаться ко мне. А самая младшая девочка еще и язык показала. Нда… меня сейчас можно было назвать мамочкой этого выводка ребятни. — Не знаю, — вздохнула я и обняла детвору. — Сегодня ночью я проснулась из-за того, что мне захотелось пить, — решила я начать с правды. — Вышла в коридор, а там… — я замолчала, невольно вспоминая сегодняшнюю ночь и неподдельно вздрогнула от этих воспоминаний, — все в крови…. Я хотела вернуться в палату и запереться там, но услышала детский плач и не смогла… — в принципе, пока все правда. — Я побежала на крик, а там… — я опять вздрогнула, но это было уже по большей части наигранно. — Ёши, — меня тихо позвал красивый голос, а в следующий момент почувствовала, как Кадис притянул меня к себе, утыкая носом, который моментально учуял такой приятный запах чая и приправ, в свою грудь и меня снова накрыло уже ставшее таким родным чувство тепла и безопасности. Дети, совсем не протестовали и дали Кадису пространство на подлокотнике, на котором он элегантно устроился, чтобы тоже меня обнять, но не много, чтобы не борзел. Вот же, со всех сторон меня облепили. Честно, многодетная семья на прогулке. Интересно… а каким отцом был бы Кадис? Ками-сама, какой бред мне в голову лезет! Это все гормоны, да, это все подростковые гормоны и не более того! Краем глаза, я отметила, что на все это действие директор смотрел с шоком на побелевшем лице. Чего это его так перекосило? А вот полицейские в некотором смущении, а с ними-то что? Это же просто забота. — Все хорошо, — отозвалась я, чуть отстранившись, но лишь чуть-чуть, чтобы упираться ухом в грудь мужчины (именно в такие моменты я понимала, что он все же старше того возраста, чем показывала его внешность), прислушиваясь к его размеренному стуку сердца… — Там я увидела того странного мужчину, что нас похитил, тот который с глазами-лазерами… — лучше говорить больше правды, чтобы не смогли поймать на лжи. — Я не очень помню, что произошло потом. Кажется... я чем-то его ударила и, схватив детей, побежала в свою палату… — закончила я расплывчато. Когда говорила, я специально запиналась, порывисто вздыхала и даже всхлипывала, делала продолжительные паузы и крепче прижимала к себе детей. И все это лишь для того, чтобы мои слушатели поверили в мое волнение и страх. Чтобы они не догадались, что смерть для меня обыденность и ничего предрассудительно в этом нет. Жалко, но ничего не поделаешь. — Хорошо, — кивнул полицейский, который весь мой рассказ конспектировал у себя в блокноте, и еще, кажется, на диктофон. Надо не забыть попросить Вайпера уничтожить все это — не стоит оставлять на себя такие улики. — Детки, — на этот раз он обратился к ребятам, — вы что-нибудь помните? — Ангел нас спасла, — уверенно произнес старший мальчишка и потерся об меня носом. Не поняла… что за «Ангел»?! Неужели этот жмотяра не до конца стер им память о прошлой ночи или что-то понатыкал туда не того? Ну, он у меня получит! Я ему его ставку на двадцать процентов уменьшу — будет знать, как мне подлянки делать! — Ангел? — не понял полицейский. — Да, — уверенно кивнул ребенок и тыкнул в меня. — Она! — Ясно, — растерялся еще больше мужчина, которому оказалось не больше двадцати пяти лет. — Думаю, на этом стоит закончить распрос. Тсуне и детям нужно отдохнуть и как можно скорее отправить их по домам. Родители, я уверен, очень волнуются. Все требуемое я оформлю сам как представитель несовершеннолетней ученицы своей школы, — блондин привычно очаровательно улыбался. Полицейские сначала подрастерялись, но потом быстро согласились на такое предложение. Дети, как по команде слезли с меня на пол. Рей встал со своего места и решительно поднял меня на руки. Из-за неожиданности я не успела даже пискнуть. — Кадис, не нужно. Я уже все это видела вчера, я больше за них переживаю, — я кивнула на таких же растерянных детей, которые придя в себя, как цыплята последовали за курицей-мамой. Интересно, а Кадиса в свой выводок причислить можно? — … — он промолчал, но остановился и поставил меня на ноги. Скорее всего, за такое короткое время они еще не все трупы вывезли, а про кровь на стенах и полу даже упоминать не стоит. Я присела перед детьми на корточки и улыбнувшись заговорила: — Давайте поиграем? — детвора неуверенно и в разнобой закивала. — Так вот, мы поиграем в паровозик, только необычный, вы должны построиться в колонку, зацепиться друг за друга, закрыть глаза и не открывать пока я не разрешу. Тот, кто откроет глаза, проиграл, — огласила я правила и подхватила на руки самую мелкую, ведь она точно упадет. — Закрывай глазки и не подглядывай потому что я точно узнаю, кто мухлевал, — немного строгим голосом сказала я, но потом смягчилась. — А победившие получат любой подарок, какой только попросят! — Ура! — весело загалдели участники предстоящей игры и поспешили выстроиться за мной змейкой, не забыв позакрывать глаза, после чего последовали за мной. Кадис же, не успев я сделать и шагу, забрал у меня девочку, посадив ее на одну руку, а второй схватил меня за ладонь, после чего повел нас на выход из палаты. Что я могу сказать… ситуация с ночи не сильно изменилась: все те же кровавые разводы на всевозможных поверхностях и трупы… горы трупов, половину из которых еще даже белым мелком не обрисовали. И всюду сновали полицейские, которые фотографировали, бегали из палаты в палату. Нашу странную процессию они наблюдали с удивлением и даже шоком. Спокойные я и Кадис и дети, которые с закрытыми глазами шли за мной гуськом, и по-детски наивно улыбались, считая происходящее новой, веселой игрой, только старший был мрачным, но послушно следовал "правилам". Покинув, наконец, это ужасное место, провонявшее кровью, благо моя палата находилась на первом этаже, я с облегчением вдохнула свежий, утренний воздух и зябко поежилась. Не прошло и несколько секунд, как мне на плечи лег школьный белый пиджак Кадиса. Я с вопросом посмотрела в алые глаза напротив, но их владелец уже привычно промолчал. Ну и ладно… Со всех сторон послышались вспышки фотоаппаратов, что мне ясно не понравилось. Черт, надо в ближайшие полчаса звонить Белу и просить, чтобы он не дал этому пройти в массовое пользование. Радует, что перед тем как устроиться спать в кресле, я нашла свою аккуратно сложенную одежду на стуле и переоделась. Именно поэтому я сейчас не сверкала перед камерами репортёров в окровавленной больничной пижаме. Хорошо, что детей, растерянных из-за такого количества вдруг нахлынувших звуков, но все еще упорно не открывающих глаз, не было нормально видно из-за наших с Реем спин.