the power of the moment

Они работали вместе уже несколько месяцев. Хотя совместной работой это назвать трудно. Просто они постоянно оказывались в одно время в одном месте, как будто их что-то тянуло друг к другу. Или это просто судьба норовила свести их, абсолютно противоположных охотников. Кихен впервые встретил Минхека у доски, на которой висели объявления о наборе в экспедицию, заказы на монстров... В общем, там, где Кихен уже сталкивался с несметным количеством охотников различных рангов, которых он даже не старался запомнить в лицо, что уж говорить о знакомстве с ними. Но Минхек чем-то зацепил Кихена. Возможно тем, что Мин был одет в абсолютно неподходящую для охотника одежду, которую носят обычные горожане. Возможно, прекрасной длинной катаной, висящей в собранном виде за его спиной и совершенно не вяжущейся с образом, который создавала одежда Минхека. Возможно тем, что Кихен и Минхек вцепились в одно и то же задание и долго смотрели друг другу в глаза, не собираясь уступать. -Коротышка, — тихо сказал Мин, устало закатывая глаза, — отдай мне лист, это последнее задание. Кихен нахмурился, про себя проклиная эту шпалу за оскорбление. Листок он не выпустил а только потянул его на себя. Заданий на доске действительно не осталось. На ней висело одинокое расписание полетов кораблей и пестрое объявление о карнавале. -Серьезно, тебе не по зубам этот монстр. Приходи сюда завтра, может найдешь что-то подходящее твоему уровню. -Я тебе покажу коротышку. Посмотрим, кто из нас двоих будет улепетывать при виде виверны. Минхек едва улыбнулся. Разнимала дерущихся парней уже девушка, управляющая баром. Она же и предложила им отправиться на задание вместе. Что нравилось Кихену в Минхеке, так это его элегантность, осторожность и добродушие. На заданиях они всегда были окружены существами, которые увязывались за Минхеком после того, как тот бросал им остатки своего обеда. Поначалу Кихен пытался отгонять ластившихся под минхековы руки существ, но вскоре сдался. На самом деле он получал какое-то странное удовольствие, наблюдая, как недавно вылупившиеся дракончики бегают вокруг Мина, или играют с закладкой его дневника, или спят, положив головы на его ноги. Охота, после того, как Минхек вошел в жизнь Кихена, стала совсем другой. Кихен теперь не стремился побыстрее расправиться с указанным на листке пергамента зверем, он покорно ходил по пятам за Мином и вместе с ним наслаждался природой. Ему казалось, что он видел уже все пейзажи их маленького мира, но Минхек как будто раскрыл ему глаза, показал природу с другой стороны. Теперь он начал даже записываться в экспедиции, лишь бы узнать о странных светящихся грибах, которые своими спорами парализуют всё вокруг себя, или о цветах, которые так нравятся Минхеку и которые растут только рядом с гнездами огромных пернатых виверн. Минхек сражался красиво, он всегда поднимался куда-то в воздух, отталкиваясь от земли, и уже вверху замахивался острым лезвием над зверем. И Кихену оставалось только завороженно смотреть на летящего вниз Минхека, целившегося острием катаны прямо в слабое место их противника. Кихен никогда не сомневался, что после прицельного удара Минхека, зверь упадет замертво. Бывало, конечно, когда Кихену приходилось делать пару добивающих ударов своим молотом, но Минхек целился метко и именно нанесенный им урон решал исход битвы. Конечно, Кихен выполнял важную роль в их дуэте, но, без помощи Мина, ему в одиночку пришлось бы очень туго. Кихен носил крепкую броню, стоившую больших денег, Минхек носил легкий кожаный доспех под грубой тканью своей одежды. Ему не нравилось выглядеть как воин, хотя катана за его плечами говорила людям уже о многом. Минхек постоянно натирал бока и спину Кихена, которые после особенно долгих заданий полыхали красным цветом и кое-где кровоточили, лечебной мазью. Все из-за того, что крепления его доспехов слишком грубо впивались в кожу при ходьбе, что уж говорить о том, как ремни, удерживающие вместе две части панциря грудины и задней пластины, перетягивали ребра во время боя. Минхек не переставал ворчать на своего напарника, просил его сменить обмундирование, но понимал, что без этих доспехов Кихену придется худо в ближнем бою. Тем более ему нравилось касаться горящей, ободранной кожи холодными пальцами и слушать, как шипит на это его друг. Когда судьба столкнула их друг с другом в особо дождливый день, Кихен осознал, что от Минхека он уже никуда не денется. К собственному же удивлению именно Ки предложил Минхеку, поскользнувшемуся на сырой лестнице, ведущей с корабля на землю, переждать ливень в пещере. Благодаря тому, что Кихен уже 10 лет занимался охотой, он смог запомнить чуть ли не каждую расщелину, рощицу, речку на территории охоты. Спать на холодном каменном полу пещеры было просто невыносимо. Было холодно, жестко и Кихена не покидало чувство, что по нему ползает какое-то насекомое. Кихен проснулся от того, что перестал чувствовать тепло от Мина, который до этого уснул у него под боком. Минхек нашелся совсем рядом с пещерой. Он стоял неподвижно и внимательно наблюдал за играющими детенышами келби, скачущим по лужам. От одного взгляда на Минхека у Кихена перехватило дыхание. Он стоял в легкой одежде, обдуваемый теплым, свежим ветром, и в руках держал дневник и карандаш. Кихен как можно тише подобрался ближе к Мину и сел на камень рядом с парнем. Он просидел неподвижно минут двадцать, наблюдая за тем, как Минхек сосредоточенно вырисовывает изящные изгибы маленьких келби, как он кусает, задумавшись, свой карандаш, как смешно хмурится или наоборот улыбается, если животные начинают особо активно прыгать и заваливать друг друга на спину. Вскоре Минхек с громким хлопком закрыл свой дневник и отправился обратно в пещеру, в которой они начинали. Остановившись у самого входа, он обернулся на Кихена и сказал: -Через пять минут выдвигаемся. Кихен, вырванный из состояния транса, продолжал сидеть на камне, растерянно хлопая глазами и не понимая, с чего бы Минхек так резко засобирался. Их первый поцелуй произошел совершенно спонтанно. Они не виделись, наверное, несколько месяцев, что было очень странно. Заправляющий кузницей постоянно спрашивал у Кихена, почему он приходит к нему в одиночестве и где пропадает его друг. Кихен серьезно не знал, почему Минхек ни с того ни с сего пропал. Он не видел его ни на причале, ни, тем более, на заданиях. Комната, которую они снимали обычно на двоих в таверне, пустовала, потому что Кихен перебрался обратно домой. Из старой лачуги было намного дальше и дольше идти до пристани, но Кихену было больше неуютно в опустевшей без Минхека комнатушке. Дни тянулись как резина. Каждый новый был в точности похож на предыдущий. Заказы больше не доставляли удовольствия, а экспедиции и вовсе болезненно напоминали о Минхеке. Кихен продолжал приходить на пристань лишь в надежде на то, что однажды он сможет выцепить из толпы незнакомцев фигуру, завернутую в плащ болотного цвета, и наорать на него как следует за то, что позволил тот себе бросить Ки одного. А когда наступает зима и деревянные полы пристани заваливает снегом, Кихен решает, что с него уже хватит и это последний день, когда он вновь придет на пристань. Завтра же он уйдет из этого города и отправится в какую-нибудь деревню у подножья горы. Он сидит с самого утра на стуле у бара и кутается в свою меховую накидку, пытаясь заодно отогреться с помощью травяного чая. День уже подходит к концу, когда Кихена из дремы выдергивают чьи-то руки, хлопающие его по плечам. Он вскидывает голову и видит перед собой обеспокоенное лицо бармена. Бармен кивает Кихену куда-то в сторону пришвартованных кораблей, качающихся на цепях позади Ки. Он сразу же оборачивается, и из-за того, что он еще не успел отойти ото сна, его ведет в сторону и зрение мылится до такой степени, что ему даже кажется, что он видит, как в его сторону через метель идет Минхек. А когда он приходит в себя, то уже точно уверен, что Минхек на самом деле реальный. Кихен сразу же срывается со стула и бежит навстречу другу, сбросив свою накидку на пол. Минхек замирает как вкопанный, из-за чего мокрый снег моментально облепляет его одежду и волосы. Он смотрит на то, как к нему бежит Ки и не может и пальцем пошевелить, да что уж там, у него в голове даже никаких мыслей не осталось кроме как «Он ждал меня?» Кихен прыгает на Минхека и обхватывает его своими руками и ногами, виснет на нем и утыкается головой в изгиб шеи, сильно прижимая Минхека к себе (или же себя к Минхеку). Ему не верится, не верится, что после стольких месяцев он снова видит его. И плевать, что такое поведение не вяжется с образом, который был у Кихена. Он готов уже всего себя разрушить ради этого человека, потому что ему надоело сгорать от своей любви в одиночестве. Ки плачет, а Минхек, прижимая маленького друга, опускается на колени, прямо на снег, и в ответ на нежность Кихена утыкается в его розовую макушку, роняя на нее капельки слез. Снег заметает их с ног до головы, но они не обращают внимания ни на холод, ни на то, что они оба мокрые. Кихен наконец-то поднимает свою голову и смотрит прямо в минхековские глаза, застланные слезами. Они оба сразу же забывают кто был инициатором поцелуя и кто из них болюче укусил другого, но сам факт того, что они сейчас целуются, сводит с ума каждого из них. Кихен просто тает от нежности, с которой Минхек его придерживает за спину, лишь бы тот не упал, тает от того, как Минхек нежно мажет губами по мокрым от слез щекам и снова возвращается к губам Ки. Он просто тает от Минхека. Приходят в себя они, только когда бармен кидает на них меховую накидку, упавшую с Кихена. -Развели тут сопли-слезы. Минхек, забирай своего Хатико и валите домой. Минхек смотрит на уходящего бармена, потом на раскрасневшегося и пыхтящего Кихена и начинает заливисто смеяться, падая спиной на снег. Кихен натягивает на себя накидку и вскакивает с Мина. Он ведет Минхека к себе домой, хоть они оба дрожат от холода, да и разумнее было бы пойти в таверну. Печь раскочегаривается медленно и им приходится жаться друг к другу и кутаться под теплым, тяжелым и колючим одеялом, пока огонь окончательно не поглощает дрова и не заполняет своим жаром всю комнату. Минхек рассказывает о том, где пропадал, как позорно сбежал от Кихена, осознав, что испытывает к нему что-то большее, чем дружеские чувства. Кихен слушает внимательно и молча, понимая, что если бы Минхек не ушел, то Кихен бы струсил тогда, несколько месяцев назад перед признающимся в любви Минхеком, и не смог бы ничего ему ответить. Они распивают чай, и Кихен кормит Минхека лепешками, которые он вчера не стал доедать. Как знал. Минхек уплетает за обе щеки, все-таки он ничего не ел с тех пор как сел на корабль. Кихену остается только улыбаться на то, как он жует лепешку и одновременно пытается рассказать что-то об огромном драконе, которого он встретил на плато далеко-далеко отсюда. После еды он показывает Ки свои зарисовки в дневнике, и Кихен удивляется тому, как же часто на самом деле его собственное лицо мелькает на этих страницах, светясь красным цветом среди серых и коричневых монстров, нарисованных сангиной и углем. — Я ради твоих волос все рынки оббегал в поисках пурпура! Минхек радостно перелистывает страницы и рассказывает о каждой твари, которую видел за время своего отсутствия. -А вот этот похож на тебя! Он тычет в рисунок Паолуму пальцем и широко улыбается. Кихен за это бьет его по спине и обиженно отворачивается, бурча что-то типа «в каком месте я похож на мохнатую виверну». Минхек откладывает дневник в сторону и прижимается к спине Кихена щекой, прося прощения и утверждая, что у Паолуму чудесный характер. Кихен ему, конечно же, не верит и просит его взять с собой на коралловое плато, чтобы убедиться в его словах. Засыпают они, когда в печи разгорается новая партия дров, а за окном сгущаются сумерки и метель завывает с новой силой. Их ноги переплетены под одеялом, и они жмутся друг к другу как слепые щеночки в поисках тепла. Кихену ужасно жарко, но он не может отпустить от себя Минхека после того, как позволил ему однажды уйти. А Минхеку вообще-то холодно, и он пытается во сне как будто бы слиться с Ки, своими руками прижимая его к груди все сильнее и сильнее.