Beautifull Ones

Белоснежные крылья мягко касаются водной глади, прихваченной у берегов крепким морозом. Скользят плавно, медленно, словно цветок кувшинки, тонущий в мутной воде, но борющийся, обязательно всплывающий. И снова утопающий, снова сносимый легким течением под воду, путающийся в скользкой грязной тине, теряющий свою прежнюю белизну.       

Гордый. Неприкосновенный. Замерзающий. Юноша несется вдоль берега вслед ускользающей птице, в отчаянии раскидывая по льду куски еще теплого хлеба. Лебедь недоверчиво теребит растерзанным крылом воду, воротит длинную изящную шею в сторону, удаляясь все дальше от незнакомца, не желая отзываться на пропитанные тоской вздохи невысокого парнишки.       

Превосходен в своем величии. И сейчас — смертельно одинок. Юноша бежит по скользкому асфальту. Падает, трет поцарапанными о лед руками ушибленное плечо, неаккуратным жестом поправляет смешную шапку. Поднимается. Бежит, дальше, по мосту. Внизу бурлит и воет под дамбой вода, слышно беспрестанное кряканье уток. Голуби слетаются на парапет, курлычут и парят над светловолосой головой. Парень останавливает почти каждого, мягко хватаясь за чужие плечи, с отчаянием и бессмысленной надеждой вглядываясь в незнакомые глаза. — Чимин… Люди бросают раздраженные взгляды, с легкостью отпихивая невысокого парнишку, и спешат дальше. А он все не сдается, все просит помощи у равнодушных прохожих, все утопает в толпе и ищет свою надежду в сменяющихся раз за разом глазах. И все-таки теряет нелепую шапку, совершенно этого не замечая. Наивный ребенок. — Чимин. Тэхен за плечами возникает неожиданно, бросает прожигающий взгляд на человека, до этого момента грубо разговаривающего с юношей. Прохожий осекается, нервно поправляет очки, скомкано извиняясь и поспешно сливаясь с несущейся по своим делам толпой.       Тэхен его не останавливает.       Тэхен не останавливает Чимина. Тэхен с мученической нерешительностью пытается дотронуться до слишком знакомой и, должно быть, замерзшей маленькой ладони. Но Чимин снова исчезает среди чужих фигур и утопает окончательно, не давая шанса себя спасти. Сохранить теплую и детскую надежду тоже не позволяет.       А она нервно дергает крыльями, с головой уходит в волну людей, медленно увядает и пачкается в чем-то, похожем на мерзкую тину со дна. Парень раздраженно вслушивается в тянущиеся слишком долго гудки телефона и поспешно называет адрес, замечая светловолосую макушку, приближающуюся к нему. Тэхен бросает телефон в карман, забывая сбросить вызов, подбегает навстречу, вогружает на светлые волосы свою шапку, осторожно берет холодные маленькие ладошки в свои. — Чимин. Идем домой. Парнишка слабо кивает, шмыгает носом то ли от сожаления, то ли от холода, и утыкается взглядом вдаль реки, где, возможно, все еще борется с течением белоснежный лебедь. Над головой пролетают голуби. Выходят из воды, перебирая редкий рыхлый снег у берегов красными лапками, утки. Чимин разбрасывает остатки холодного хлеба, не отмахиваясь от садящихся на него птиц. Голуби курлычут, наклоняя маленькие хрупкие головы и потираясь об хорошо знакомую им куртку, нежно подергивают клювом выбившиеся из-под шапки светлые пряди, без намека на сомнения подлетают и садятся на замерзшие ладони, мягко пощипывая холодную кожу шероховатыми лапками, совершенно позабыв про угощение. Утки подходят совсем близко, доверчиво ложатся теплой, мелко бьющейся сквозь перья грудью на ботинки, забавно крякая друг другу. Тэхен наблюдает за этой необыкновенной картиной со стороны, подмечая, как отзываются на любой жест юноши обыкновенно независимые пернатые и, почувствовав совершенно глупый укол ревности, перехватывает чужую ладонь, сгоняя трущуюся об нее перьями птицу.       Дома Чимин все еще грустит о несчастном лебеде и греет руки о кружку с горячим какао, часто шмыгая носом. Тэхен накрывает, конечно же, простудившегося юношу клетчатым пледом, забираясь с ногами на кровать. Берет привычно маленькую потеплевшую ладошку, касаясь осторожно губами нежной кожи, словно боясь спугнуть. И Чимин улыбается совершенно счастливо, теряясь расцелованной ладонью в каштановых волосах парня, сидящего напротив. Получает в ответ мягкий поцелуй в улыбающиеся губы, льнет к Тэхену, доверчиво трется носом о его щеки, чувствуя необходимое тепло.       По забытому телевизору монотонно оглашает новости телеведущий: раненый лебедь вытащен из реки группой спасателей. На святящемся в темной комнате экране мелькает темноволосый мужчина, видимо, хорошо проявивший себя в выполнении операции. Он говорит что-то о поступившем неизвестном звонке, просит обратиться к ним для получения вознаграждения и благодарности. « Птица спасена благодаря вам!» Но в темной комнате, среди запаха горячего какао и шелеста легких поцелуев, его совсем не слышно. И ничто не имеет значения. Главное, что он спасен.