Сказка! Сказка начинается!
Девушка подскочила на месте и пулей залетела в дом, окрыленная новой идеей. Скинув дедушкины боты, служившие всем и каждому для преодоления пути до бани, распахнула очередную дверь и чуть не сбила с ног ни в чем не повинного брата. Тот отшатнулся, привычно съязвил и удалился, оставив сестру одну на этаже. По этажу витал запах хвои, елка, стоявшая в углу, в тепле распушилась и расправила свои ветви, которые были украшены старыми хрупкими игрушками (что служили уже, наверное, лет тридцать-сорок) и блестящей шуршащей мишурой. Все это великолепие завершала золотисто-красная звезда на склонившейся под ее тяжестью макушке новогоднего древа. Отвлекаясь от манящего перемигивания лампочек доживающей свой век гирлянды, девушка бросила быстрый взгляд на часы и отметила, что у нее есть еще пара часов. Оказавшись в комнате и заперев ее на замок, наша героиня сняла со стены круглое и довольно большое зеркало и аккуратно положила его на пол перед собой. Она заранее погасила свет и теперь сидела в совершенной темноте. Нащупав края зеркала, она провела ладонью по его гладкой поверхности, и та озарилась нежно-голубым светом. Через миг сияние погасло, а вместо него появились, будто в воздухе повисли, два больших мультяшных глаза и беззубый, широко зевающий рот. — Дорогая моя, — перестав зевать, зеркало поглядело на девушку уставшими глазами, — я, конечно, радо тебе служить, но ты же должна понимать — мне надо в двенадцать часов быть бодрячком, чтобы встретить Новый год с силами, мне нужн… — Ой, не начинай! — не договорившее зеркало насупилось. — Каждый год ты мне это твердишь! А помнишь, что я обычно тебе на это отвечаю, м? — в ответ послышался тяжкий вздох. — Во-о-от! Сейчас выспишься, сил наберешься перед Новым годом, старая магия все место займет, а новой, свеженькой, некуда будет пристроиться. Кто мне весь будущий год тогда помогать будет, а? — Все я помню! Только никак не пойму, почему под Новый год тебе обязательно что-то надо натворить? Откуда у тебя идеи берутся? Весь год планы строишь, чтоб мне потом спать не давать? — Да не нуди ты! Само знаешь, в году у меня и так дел по горло, времени тебе задачки придумывать нет… — Ага, они сами, задачки эти, придумываются, — согласилось зеркало. — Так, давай уже начинать! Свет мой зеркальце… — Какое я тебе зеркальце?! Я большое полноценное зеркало! — возмущенно завопило большое полноценное зеркало. — Зеркальце у тебя в косметичке болтается, а я… — А я сказала что ты не полноценное? Ладно, хорошо. Свет мой зеркало, скажи, да всю правду доложи… кто на свете всех несчастней,. кто не верит в чудеса? — Мне уже страшно представить, что ты задумала на этот раз, — угрюмо прошептало зеркало. — Давай посмотрим. Тебе как: самого-самого несчастного или самого несчастного какого-то определенного? Пол, возраст и т.д.? — Хм, в чудеса кто меньше верит, парни или девушки? — Парни, — уверенно ответило зеркало. — Ну, тогда найди мне самого несчастного парня лет шестнадцати, плюс минус год, и девушку, примерно того же возраста, умную… ведьму. И чтоб они были из одного города! Обязательно! — Умных ведьм не бывает, — послышалось в ответ и будто висящие в воздухе глаза и рот исчезли. — Эй! А я?! — оскорбилась девушка и нетерпеливо постучала по холодной поверхности. — Не мешай, — прямо у уха прошелестел бесплотный голос, — ищу. Ведьмочка вздохнула и откинулась на спину. Она еще точно и не придумала, что будет делать, как будет создавать сказку, но она знала: главное — начать. Она и начала. Сейчас зеркало найдет кого ей нужно, а дальше останется только включить фантазию и постараться полностью влиться в жизни этих ребят. Тогда-то она и поймет, что им нужно; найти друг в друге дружбу, любовь или просто поддержку на какое-то время. Девушка прикрыла глаза. — Готово! — тишину нарушил радостный возглас зеркала. — Что так долго? — склочно пробурчала его хозяйка. — Так я же знаю, чего нужно еще помимо названного. Совместимость проверило — почти на нуле. — Умница! То что надо! — девушка потерла ладошки. — Давай начинать! — Стой! Кое-что еще! У них до Нового года не три с половиной часа, как у тебя, а чуть меньше двадцати двух. Учти!***
Над засыпающим городом висело темное ночное покрывало. В окнах домов постепенно гас свет, все затихало, но в небольшом, красиво украшенном доме о сне никто и не думал — там бушевал скандал. Крики были еле слышны на улице, но внутри за плотными кирпичными стенами было слишком громко. В конце концов, не выдержав, парень лет шестнадцати сорвал с вешалки у входа легкую кофтенку и выбежал на улицу, хлопком двери обрезав просьбы матери успокоиться. — Ага, успокоюсь! Разбежался! — под нос себе злобно прорычал парень. Дверь позади него распахнулась и в проеме появилась ухоженная женщина лет тридцати пяти, в подчеркивающем красивую фигуру бордовом платье, с идеально уложенными волосами и разводами туши на щеках. — А ну вернись! — надрывно прокричала она. — Богдан, выслушай нас! — ее голос сорвался на последнем слове, и она зарыдала. Парень остановился и резко развернулся. В его глазах пылала ненависть. — Выслушать?! Серьезно?! Вы меня слышать не хотите, тогда почему я должен?! Он снова бросился бежать. Не важно куда, не важно, что он там будет делать, плевать на холод, пробирающийся через ткань слишком легкой кофты, главное — подальше от этого такого родного и, в то же время, такого чужого дома, где его ждут родители с «радостной» новостью (как раз порадовать перед праздником). Богдан злился на них, но больше на себя, что не увидел сразу, как их семья разваливается, что не нашел какого-то средства, чтобы все исправить. «Дурак!» Ссоры стали разгораться между родителями гораздо чаще, чем обычно, а когда Богдан вставал на чью-либо сторону, чувствовал себя предателем. Да и каждый раз, как только он так делал, отец с матерью в порыве злости набрасывались на него, забыв про истинную причину скандала, и припоминали плохому сыну все его грешки. Вскоре парень решил на все это забить и не вмешиваться. Получилось. Забил так, что совсем перестал обращать внимание на словесные перепалки родителей, а они тем временем стали возникать по каждому поводу. Обстановка в доме накалялась, отец уходил на работу рано утром и возвращался поздно вечером, с матерью старался не пересекаться, даже ужинал отдельно; мать поступала так же. В итоге, последний месяц Богдан жил будто один — днем дома никого нет, а вечером на него не обращали внимания, казалось, про его существование вовсе забыли. Но нет, вспомнили, решили, что все-таки надо сыночку сообщить о своих планах. Он понял все сразу, как только они вошли в его комнату, красиво одетые и с напряженными лицами. Отрицаемая столько времени действительность обрушилась на Богдана лавиной, заставляя окончательно проснуться после охватившей его за очередной фантастической книжкой дремой. Они старались говорить спокойно, объясняя ему все, как пятимесячному, но долго не выдержали и снова начали нападать друг на друга. Итог — скандал. Итог скандала — летящий вниз по заснеженной улице Богдан. Ледяной воздух жег лицо и ладони, расстегнутая кофта надулась парашютом и хлопала за спиной. Ветер срывал с глаз парня злые слезы. Вдруг впереди, прямо у покрывшейся тонким льдом воды, что-то ослепительно блеснуло, и опешивший Богдан попытался резко затормозить, но промчался по инерции еще пару метров. Убедившись, что крепко стоит на ногах, он медленно поднял глаза от серо-белого снега и вгляделся в темноту. Вдалеке горел едва различимый, бледный, полупрозрачный зеленый огонек. Он плясал будто бы в чьих-то руках. «Вот так бред!» — отрешенно подумал Богдан и начал потихоньку спускаться ниже. Теперь уже можно было разглядеть на берегу две фигуры с плещущимися на ветру длинными волосами. Девчонки. Одна из них яростно махала руками, ее приглушенные крики еле доносились до парня, а потом она… загорелась? Ее всю охватило какое-то странное темно-зеленое пламя! Она подняла глаза к небу, вскинула вверх руки и закружилась в бешеном танце. Парень заколебался, задаваясь вопросом, что ему делать: то ли бежать тушить девчонку, то ли валить отсюда куда подальше. Но все решилось само собой — создаваемый пляской вихрь разбросал искры вокруг, и огонь постепенно погас. Богдан шумно и с облегчением выдохнул. Встряхнув волосами, девчонка топнула ногой и направилась куда-то в сторону городской балки. Она выглядела вполне здоровой и бодрой, будто и не горела минуту назад. Вторая же девчонка осталась на берегу, а в ее руках (теперь это было ясно видно) все так же колыхался маленький огонек, только сейчас он стал будто темнее. И снова находясь перед выбором — бежать домой или спуститься к воде и попробовать поговорить со странной посетительницей брегов Днепра — Богдан заколебался. Домой не хотелось ни сколько, даже за теплыми вещами, а к реке тянуло неимоверной силой то ли любопытство, то ли бог знает что еще. Да и только представив, как он возвращается в теплый дом, встречается там со встрепанными родителями, и весь скандал разгорается по новой, Богдан мотнул головой и начал решительно сокращать расстояние между собой и местом событий, невольным свидетелем которых он стал. Он был уже так близко, что смог различить прямые блондинистые волосы, укрывающие словно шаль ссутулившиеся плечи склонившейся к воде девчонки. Вытянутые надо льдом руки оберегали темно-зеленое пламя, а губы тихо шептали какие-то странные, давно вышедшие из употребления слова. И все вокруг будто замерло, ни единого шороха, ни единого дуновения ветра. Атмосфера на берегу изменилась за последние пару минут — легкость и безмятежность сменились напряженностью и витающей в воздухе обидой. — Вы что ли поссорились? — неожиданно даже для себя заговорил Богдан. Девчонка, не замечавшая его до этого момента и полностью поглощенная чем-то своим, от неожиданности подпрыгнула, повернула к нему свое бледное лицо и, резко сложив ладони, погасила единственный источник света. — Эй! — воскликнул в темноте Богдан и быстро включил фонарик на телефоне. Луч ударился в спину убегающей незнакомке. Парень подорвался с места и, догнав ее в пару широких шагов, схватил за руку, останавливая. — Почему ты убегаешь? — хрипло прошептал он. Загнанный и растерянный взгляд обернувшейся девчонки в миг изменился, а лицо будто окаменело. Теперь от нее веяло лютым, пробирающим до костей холодом. — Чего тебе? — резко спросила она. — Д-да ничего, — замешкался Богдан. — Ты… это… куда понеслась? — Давай начистоту! — девушка рывком приблизилась к Богдану и заглянула в глаза. — Что ты видел? — А что я должен был видеть? Тело прошибло током, будто по нему сейчас не взглядом прошлись, а просканировали каждую клетку. — Лжешь мне! Не уклоняйся и не пытайся врать. Ты все видел! — Ну и что? — равнодушно спросил Богдан. Его все это начало злить, а особенно то, что какая-то странная девчонка на него наезжает, так как он (о ужас!) видел… Да что собственно он видел? Вот если бы она на метле у него на глазах полетала — тогда можно было бы понервничать. Богдан озвучил свои мысли. Девушка испуганно посмотрела на него и задумалась. — Давай оба забудем про эту встречу и про все, что здесь было, окей? А иначе, мне придется заставить тебя забыть! — Так, ты мне не угрожай! — парень сделал пару шагов вперед и посмотрел на светловолосую сверху вниз, а после короткой паузы отошел и несмело улыбнулся, совсем тихо прошептав: — Я просто хотел с кем-нибудь поговорить. Лицо девушки удивленно вытянулось. Она миг колебалась, но потом шагнула навстречу Богдану, взяла его за руку и потянула к большому камню, что стоял у самой кромки берега. — Это чтоб в случае чего меня можно было легко и быстро утопить? — со смешком спросил Богдан. Девушка серьезно кивнула. — Миленько. — Расслабься, все равно, если я захочу тебя утопить, ты не убежишь. Да и присесть больше негде. — А тебя не смущает то, что ты хочешь посидеть на ледяном камне у воды в конце декабря? Не боишься ничего отморозить? — ехидно спросил парень. — Нет, — и девушка преспокойно плюхнулась на скользкий булыжник. — Хм, так слишком горячо. Решив не обращать внимания на ее последние слова, сказанные непонятно зачем и к кому обращенные, Богдан сел рядом и ошарашено пощупал поверхность валуна. — Он теплый! — А ты думал, — довольно улыбнулась девушка. Она вытянула ноги, которые лишь до колен были закрыты подолом легкого белого платья, и склонила голову вниз, позволяя длинным пушистым волосам укрыть спину и плечи. Богдан лишь мельком успел подумать о том, почему ей не холодно, как тело девушки пробила дрожь. — Ты, — тихо начал Богдан, — ты что ли простыть решила?! В таком легком платье в декабре гулять, еще и ночью. — Заботливый какой, — хмыкнула незнакомка. — Я просто… не рассчитывала, что все с Иркой так получится, — грустно сказала она. — Помиритесь, — серьезно кивнул Богдан и решительно стянул кофту. — Держи. Девушка испуганно отскочила от протянутой кофты и замотала головой. — Я не возьму! Ты простынешь! — А ты нет? В любом случае, я одет теплее. Да и ты вообще-то девушка, все дела, — с тоской вспомнил парень мамины слова. Не дожидаясь решения своей соседки по камню, Богдан быстро притянул ее к себе поближе и укутал в кофту. — Как тебя зовут хоть? — смущенно пробормотала светловолосая и нерешительно отползла подальше. — Богдан, — разочарованно буркнул он, заметив ее манипуляции. — Тебя? — Танька… Татьяна, — поправила она сама себя. — Таня. Богдан подтянул колени к груди и сложил на них руки. Его взгляд уперся в блестящую в лунном свете речную гладь. Над берегом повисла тишина, было слышно лишь частое дыхание сидевшей рядом Таньки, да шелестение ветра, который становился все холоднее. — О чем ты хотел поговорить? — он пожал плечами. — Что-то случилось? — замерзшие ледяные пальцы потянули за футболку, заставляя отвлечься от созерцания реки. Пронзительные бирюзовые глаза начали наливаться зеленью, но потом снова обрели свой нормальный цвет. — Расскажи мне, я не выдам, при условии, конечно, если и ты будешь молчать о том, что видел здесь. — Да кто мне поверит, — усмехнулся Богдан. — Что случилось? Родители просто сначала на меня забили, полностью погрузившись в перепалки друг с другом, а потом подумали, что надо им сообщить все-таки своему родному сыну о решении подать на развод. Преподнесли подарочек под Новый год. Ну, а что, правильно, в новый год с чистого листа. Только у меня почему-то его нет — этого «чистого листа», да и чернил его заполнять тоже нет, как и желания, — голос парня задрожал. — Почему они так поступают? Как можно так не уважать друг друга и себя, свой собственный выбор? Они ведь (никто другой!) семнадцать лет назад влюбились друг в друга, поверили своим чувствам, решили создать семью, сделав выбор пройти через жизнь вместе. Так какого черта?! Почему они сейчас не могут переступить через себя и нормально поговорить? Сказать друг другу все, что их не устраивает, постараться устранить эти неполадки и попытаться снова. Зачем было создавать семью, рожать ребенка, растить его? Чтобы потом в одну секунду разрушить его мир, казавшийся довольно устойчивым?! Чтобы он потом всю жизнь метался между родителями и сам не мог во взрослой жизни сделать выбор, решиться признаться кому-то в своих чувствах и не бояться, а вдруг все получится как у них, вдруг через какое-то время я пойму, что совершил ошибку? Чтобы он боялся создавать свою семью? А если все-таки у него получится, если он сможет преодолеть все свои сомнения и страхи, то как он будет в будущем смотреть на своих детей, семья которых не развалилась в один миг?.. — Богдан шумно выдохнул и вдруг закричал: — Ненавижу! Ненавижу их! Ненавижу! Танька поначалу испуганно отшатнулась от в ярости колотившего кулаком по твердому камню Богдана, но после взяла себя в руки. Ей вдруг стал невероятно близок этот почти странный незнакомец, который просто обнажил перед ней свои чувства, не изображая жертву обстоятельств, а искренне переживая за свою семью. — Богдан… Богдан! — она схватила его руку, казанки на которой уже были разбиты до крови, и прижала к себе. — Тихо, камень тут не при чем, да и твоим рукам лучше от этого не будет, — на лице парня мелькнуло сомнение и нерешительность, и он все же немного расслабился под взглядом зеленеющих глаз. — Я поняла тебя, такое бывает, и, хоть не могу подтвердить это собственным опытом, представляю, насколько это может быть тяжело морально. Да и по тебе вижу, — она несмело улыбнулась. — Давай сейчас просто посидим, в тишине, постараемся ни о чем не думать совсем. Хорошо? Парень медленно кивнул и повернулся к реке. Танька последовала его примеру и только через минуту поняла, что все так же прижимает к себе окровавленный кулак Богдана, а ее белое платье теперь придется стирать. — Можешь обнять меня? — прошептала себе под нос девушка, а потом сразу решила, что не хочет, чтобы он это услышал. — Да, подползай ко мне. Услышал. Прикрывая волосами покрасневшие щеки, Танька пододвинулась к Богдану и, когда его рука легла на плечи, удобно устроила свою голову во впадинке под ключицей. «Это я такая маленькая или он такой высокий?» Ночная тишина обволакивала, издалека слышался приглушенный шум засыпающего города. Таньку начало клонить в сон в теплых объятиях, и она позволила дреме одолеть ее ненадолго.***
— Ася-я! Пора за стол! Ты тут? — за запертой дверью раздался голос брата, и ведьмочке пришлось быстро запнуть что-то вякнувшее зеркало под диван и включить свет. — Да, я здесь, сейчас спущусь, можешь не заходить, — закричала она в ответ. — Раз ты разрешила не заходить, я, пожалуй, зайду, — с милейшей улыбкой брат распахнул дверь в комнату. — А если бы я переодевалась?! — возмущенно завопила Ася и уперла руки в бока. — Ой, да на что там смотреть! Пошли уже. — Иду, — крикнула ведьмочка вдогонку брату, быстро прикрыла дверь и шепнула зеркалу, — в следующем году вернусь. — Очень смешно, — прокомментировало зеркало и уснуло.***
В окнах горел свет, но Танька не могла поверить в то, что подруга ее ждала. Она робко открыла входную дверь и, завидев кота, последовала за ним на кухню. За столом, положив голову на вытянутые руки, сидела Ирка, черные волосы разметались вокруг. Танька медленно подошла к подруге и провела ладонью по кудрявым завиткам волос. Ирка вскинулась и, резко обернувшись, посмотрела на светловолосую сонными глазами, в которых читалась готовность бросится на нее и перегрызть горло (из-под верхней губы уже торчали кончики клыков). — А, это ты, — Ирка протерла глаза. — Чего пришла? — Знаешь, я не… хочу быть в ссоре. Прости… это же такой пустяк! Мы не можем позволить себе ссориться из-за ерунды, иначе не выживем при очередном «приключении». Мир? Зеленые глаза ведьмы-хозяйки наполнились слезами и она с силой прижала подругу к себе. — Конечно, мир. Я без тебя не смогу. Танька быстро включилась в роль палочки-выручалочки и юлой закрутилась по кухне, собирая крошки, оставленные вовкулаками, что буквально вчера всей стаей заявились в гости; вытирая следы кошачьего воровства (кот смотрел на нее с благодарностью) и, одновременно, разогревая макароны. Когда поздний ужин был приготовлен, стол накрыт, а пушистый воришка накормлен, девчонки с удовольствием слопали макароны, а после выпили по паре кружек чая за веселыми разговорами. — Слушай, Тань, а я у тебя даже не спросила… Тебя ведь долго не было. Ты где пропадала? — спросила Ирка, уминая шоколадную конфету. — Я? Это… Ну… — Ну-у? — Там просто Богдан прибежал, мы разговорились, я уснула ненадолго… — под нос себе быстро пробормотала Танька. — Что?! — Ирка подскочила на месте, разлив на стол чай. — Кто прибежал, где ты уснула?! Подробности! Мне нужны подробности! — ее глаза загорелись любопытством и она пододвинулась поближе к подруге. — Да там… Богдан поссорился с родителями, убежал на улицу, нас с тобой увидел, — Танька виновато посмотрела на Ирку и снова опустила взгляд, — но мы с ним договорились, что он никому не расскажет, а он ответил, мол, ему и так никто не поверит. Во-о-от… — Так, стоп! Кто такой Богдан? — Человек. Парень. — И сколько ему лет? Симпатичный? — атаковала вопросами Ирка. — Лет шестнадцать, не знаю, я не спросила… — Не уклоняйся от второго вопроса! — Я не уклоняюсь. Ну, довольно-таки симпатичный, — заливаясь краской прошептала ведьмочка. — Воу! Почему я это пропустила?! Вы с ним встретитесь еще? — Откуда я знаю? Может, встретимся, но вряд ли. — Почему это «вряд ли»? — А почему «встретимся»? Он, наверное, уже забыл про меня вообще, где он живет — я не знаю, да и… не хочу навязываться. — Во-первых, — голос Ирки стал неожиданно серьезным, — почему ты думаешь, что он не рад будет тебя видеть? Во-вторых, ты же ведьма! Найдем мы твоего Богдана… — Он не мой! — перебила Танька, Ирка махнула на нее рукой. — А в-третьих, я просто уверена, что ты ему понравилась! — О нет! Выключи, пожалуйста, функцию свахи. Что тебе за интерес найти мне парня? — Потому что у меня есть, у тебя тоже должен быть. Только чтоб у него с головкой все нормально было, а так же, отсутствовали крылья и хвост. — Это еще почему? Я, может, тоже дракона хочу. — Ага… и жить с ним в двух разных мирах тоже хочешь? И видеться редко, только когда дела в наш мир затянут? Лучше не надо, — тоскливо усмехнулась Ирка и отвернулась. — Я хочу быть уверена, что тебя есть кому защитить, что ты не одна… ведь ты моя лучшая подруга. И единственная. — Я сама могу себя защитить, — прошептала Танька. Ирка покачала головой. Она прекрасно знала, что эта светловолосая ведьма может постоять за себя, и, если не силой, то своим умом разделается с любым чертом (как в прямом, так и в переносном смысле). Но все же ей было тяжело осознавать, что подруга одна, что кроме нее — Ирки — ей и погулять то не с кем. А еще она не понимала, почему. Почему ни один парень не крутится возле Таньки, почему ни один не увидел ее ум и тот свет, который она излучает? Почему всем нравятся какие-то одинаковые куклы, их ровесницы, а сообразительная и забавная Таня остается в одиночестве? Да подругу это вроде не сильно и напрягало, но Ирка понимала, что в глубине души той тоже обидно. Танька уснула уже на десятой минуте фильма, который они с Иркой выбрали, чтобы скоротать время. Воспользовавшись моментом, Ирка потихоньку выбралась из-под мягкого пледа и прошмыгнула в свою комнату. — Так, где мое зеркальце? Сейчас мы посмотрим, что это за Богдан… Порывшись в шкафах и карманах сумки, ведьма-хозяйка смогла отыскать свое карманное зеркальце под завалами купленных Танькой шмоток, которые ей не подошли и теперь занимают пространство в Иркином гардеробе. Маленькое стеклышко заблестело в руках ведьмы, будто здороваясь. — Ну привет. Ирка положила зеркальце перед собой, зацепилась кончиками пальцев за крохотный ободок и глубоко задумалась, вспоминая все, что она знает об этом странном парне. Да и ничего она, по сути, не знает. Богдан, примерно шестнадцать лет, Таньке, ясно дело, понравился (только не сознается она)… и все на том. Ирке ничего не оставалось, как постараться максимально сосредоточиться и напрячь все свои силы, чтоб из этого худого багажа знаний выудить что-то ценное и начать поиск. С минуту ничего не происходило, а потом зеркальная поверхность задрожала и начала переливаться всеми цветами радуги. — Ир, ты куда убежала? — распахнула дверь в комнату заспанная Танька. На мгновение она растерялась, а потом возмущенно закричала: — Я же просила не искать его! Ирка! — А что? — состроив невинную гримасу, спросила девчонка. — Я, может, просто посмотреть на него хочу, без поисков. — Ага-а-а, так я и поверила, — Танька усмехнулась. — И как, скажи на милость, ты собралась его искать? Ты его даже не видела ни разу! — К твоему сведению, пока ты не ворвалась сюда, у меня уже что-то начало получаться. — Ой, дай сюда, ничего без меня не можешь, — инстинктивно Танька начала помогать подруге, сама того не осознавая. Она закрыла глаза и сосредоточилась на еще свежих воспоминаниях. Суровое выражение лица, предназначенное Ирке, постепенно становилось мягче, на губах промелькнула улыбка. Зеркальце откликнулось на Танькины мысли, и на его поверхности начала появляться картинка, постепенно становясь все ярче. Взору девчонок предстал высокий парень, что сидел, привалившись к какой-то серой обшарпанной стене, ветер трепал накинутую на спину кофту и чуть длинноватые темные волосы. Губы его посинели, и Ирка даже испугалась, живой ли он. Но потом он открыл глаза, сильнее прижался к стене и попытался еще больше запахнуться в легкую кофтенку, что ухватил, выбегая из дома. — Тань, а он чего, бездомный что ли? — ошарашено спросила Ирка. На лице Таньки застыл испуг, и она тихо-тихо прошептала. — Да нет, он с родителями поссорился… ну, точнее, они с ним… или… разводятся они, в общем, а он обиделся на них и из дома сбежал. Сидит теперь непонятно где, мерзнет… И-и-ирка, мне его жалко, — она подняла на подругу круглые печальные глаза, наливающиеся слезами. — Танька! Да ты чего! Не плачь, — ведьма-хозяйка сгребла подругу в объятия и крепко прижала к себе. — Сейчас мы заберем твоего Богдана, отогреем, у нас переночует, — и в ответ на удивленный взгляд подруги добавила: — А что? Бабки дома нет, место есть, одеяло найдем… Не пропадать же парню на морозе, а то он уже на мертвеца похож, если честно. Глаза Таньки засветились, и она кинулась целовать подругу. — Ирка! Спасибо, спасибо, спасибо!!! Пошли скорее, а то он же там коньки отбросит! И куртку надо какую-нибудь взять… Ведьмочка закрутилась по дому, собирая необходимое, и не умолкала. Ей стало настолько жалко этого парнишку, оставшегося в канун нового года одного, в холоде, что Иркино гостеприимство наполнило радостью каждую клеточку тела. Да и, чего таить, ей самой жуть как хотелось снова его увидеть. Увидев взвинченных ведьм, кот протяжно мяукнул, дернул хвостом и, дождавшись, пока на него обратят внимание, уверенно повел девчонок через узкие улочки городской балки. Зная, что кот их не подведет, Ирка с Танькой даже не сопротивлялись, а только просили кота бежать чуть быстрее, но тот в ответ продолжал неторопливо семенить по темным улицам. Они шли уже минут пятнадцать, когда впереди заметили старое рушащееся здание, на обломках которого, сжавшись в комок, сидел стучащий зубами парень. Танька испуганно вскрикнула, выхватила у Ирки пуховое одеяло и рванула к Богдану. Он вздрогнул и резко обернулся на звук шагов. Его лицо вытянулось от удивления, когда он понял, что к нему бежит та самая светловолосая девчонка, что выслушала его сегодня и помогла хоть немного остыть. — Таня? Танька подлетела к Богдану, накинула ему на плечи одеяло и крепко закутала. — Ты с ума сошел?! — завопила она. — Губы уже синие, сам как покойник! Думаешь, родители одумаются, если перед новым годом им сообщат, что их сын замерз на камнях в какой-то дыре?! А ну пошли! Ошарашенный Богдан не стал сопротивляться и подчинился испуганной Таньке, разрешая ей одевать на него какие-то куртки и дубленки. Черноволосая, Ирка кажется, шла рядом и молчала, лишь глаза ее пугающе горели болотной зеленью. На руках ее уселся огромный, Богдан никогда таких больших не видел, трехцветный кот. Он урчал и подставлял голову для почесывания, что хозяйка незамедлительно и делала. Кот этот очень впечатлил парня, его умная морда и та сила, которая от него исходила. — Как кот-тика зовут? — стуча зубами, спросил согревающийся Богдан. «Мря-я-я, » — возмутился кот, а Ирка пояснила такое недовольство: — Он не «котик», а кот! Мак. — Красавец. Выражение на кошачьей морде стало мягче, и он благосклонно взглянул на спасенного от холодной смерти. Всю дорогу до дома они молчали, каждый думал о своем. Около калитки Богдан нерешительно замер, пропустил девчонок… и не сдвинулся с места. — Чего ты стоишь? За… — непонимающе спросила Танька. — Не приглашай его! — оборвала ее Ирка. — Пройдет, если зла не желает. Богдан не понял, что она имела ввиду, пожал плечами и зашел в ограду. Кот спрыгнул с хозяйских рук и, держа трубой хвост, провел гостя в дом. Его хозяйка прошла мимо и вынесла из-за одной двери комплект постельного белья. Положила его на старенький диван. — Спать будешь здесь. Что нужно — спрашивай. Туалет и ванна — по коридору налево. Есть будешь? — Ну, если можно, — тихо-тихо прошептал Богдан и осторожно взглянул в глаза хозяйки, в которых будто читалось: «Я за тобой слежу». Он чувствовал себя неуютно и подбадривало его только присутствие Таньки, которая призраком металась по кухне, собирая на стол. Вскоре перед отогревшимся Богданом очутилась тарелка обжигающе горячего борща, кусок хлеба и упаковка сметаны, на которую жадно смотрел с подоконника кот. Буркнув что-то про тяжелый день, Ирка смоталась к себе в комнату, оставив ребят одних. Голодный парень уткнул свой взгляд в тарелку и спешно кушал. Танька изучающее глядела на него и не могла понять, чем он ее так зацепил. Обычный, ничем не примечательный, а то ли его реакция на их колдовство, то ли его искренность, то ли что еще — оставили неизгладимое впечатление. — Вкусно? — робко спросила она. — Угу, — кивнул Богдан и несмело поднял глаза. — Спасибо большое. — Да это ни мне надо спасибо говорить, а Ирке. Ее дом, ее борщ, да и это она предложила тебя сюда привести, — усмехнулась Танька. От неожиданной новости парень подавился и, откашлявшись, сказал: — Она смотрит на меня, будто горло перегрызть собирается. И, я уверен, при сильном желании у нее это получится. Да не смешно, Тань, — увидев, как губы девчонки расползаются в широкую улыбку, добавил парень. — Очень даже смешно! — сквозь смех выдавила ведьма. — Если бы она подозревала тебя в чем-то плохом, сейчас сидела б в вон том углу и глаз с тебя не сводила! Тем более, ты прошел ее проверку оградой, так что не волнуйся. — Оградой? Это ты про ваш странный диалог? — А, эм, да. Понимаешь, если ведьма сама не пригласит в дом, то желающий ей зла гость не сможет войти. Тебя мы не приглашали, — Танька пожала плечами, — значит, ты против нас ничего не задумал. Ведь так? — Если бы не вы, я б, наверное, уже в ледышку превратился на тех развалинах. Как я могу желать вам зла? — Люди разные бывают. Ты им добро, а они тебе злом платят… И знаешь, если очень хочешь, можешь с Иркой на тему родителей поговорить. Она вон всю жизнь с бабкой прожила, хотя и мама, и папа живые, а папанька вообще… бог, — увидев ошарашенное лицо Богдана, Танька отмахнулась. — Долгая история, может быть, потом расскажу. — Угу. Расскажи, пожалуйста, а то под боком живет полубожественная девочка, а я даже не знал. Борщ был давно съеден, посуда вымыта, чай с конфетами на два раза выпит, а ребята разошлись только под самое утро, когда Ирка явилась на кухню попить воды. Танька с Богданом всю ночь без устали делились воспоминаниями, мыслями, перебрасывались шутками. Богдан постепенно расслаблялся, успокаивался и вдруг осознал, что здесь, в совершенно чужом доме, наполненном магией, от которой щипало в носу, он впервые за долгое время почувствовал себя в безопасности. Ему было невероятно уютно рядом с этой светловолосой ведьмой. Она совершенно спокойно говорила на любые темы, без проблем парировала любые его шутки и заставляла смеяться. Богдану, он сам не понимал почему, доставляло неимоверное удовольствие называть ее Таней (хотя он заметил, что подруга звала ее Танькой, да и в самом начале она ему именно так и представилась). И настолько было хорошо в ее компании, что, когда на кухню заявилась вторая ведьма и сказала, сколько сейчас времени, он аж рот приоткрыл от удивления. — Ско-о-олько?! — переспросила Танька и подорвалась с места. — Мне же столько сегодня еще сделать надо, и домой забежать, а потом еще подарки купить и упаковать, и спрятать, и… поспать. Танька умчалась к Ирке в комнату, поставила будильник на восемь часов и плюхнулась на диван. Сон неумолимо наступал, и девчонка поддалась его напору без всяких проблем. Сквозь сновидения проступали воспоминания, незаконченные и прерванные новой темой мысли, шутки и улыбки, что заменили ей сегодня положенный сон. Впереди был трудный день, но Танька ни капли не жалела, что потратила свое время на Богдана. Ей было приятно с ним общаться, приятно было видеть легкое, почти незаметное восхищение в его глазах и понимать, что ему тоже не хочется уходить, прерывать разговор и идти спать. Его голубые глаза были такими глубокими и чистыми, что в них хотелось окунуться и вечно там плавать. И то, что они были знакомы всего пару часов, вообще не ощущалось. Таньке казалось, что он знает о ней все, как и она о нем, что все истории уже были рассказаны и пересказаны на тысячу раз, а вот такие ночные посиделки — дело обычное с самого раннего детства. И мягкое «Таня» казалось настолько привычным, настолько родным, что ведьмочка не могла понять, как раньше без него жила. Нет, конечно, родители звали ее Таней, Танюшкой, Танечкой, но это… совсем другое. В это время они не смотрели на нее таким взглядом. Может, ей показалось, может, Ирка своими сводническими мыслями навела на нее такое настроение, когда всё и вся предстает в особенном светлом цвете. Может, да, а, может, нет. В любом случае, Таньке такое состояние нравилось. А тем временем Ирка пыталась придумать, что, из всего ее интересующего, спросить в первую очередь. Больше всего ее, конечно, волновал вопрос: — Вы спать что ли вообще не ложились? Богдан устало потер глаза и кивнул. — У-у-у, о чем говорили? Или ты ел все это время? — Нет, я не такой прожорливый, чтоб всю ночь брюхо набивать. О многом говорили, она мне про тебя рассказала, про папаньку твоего, про мать, про бабку. Я думал, мне так фигово, что хуже родительского развода нет ничего, а вон, у тебя то вообще… — Да, моих не переплюнешь, — усмехнулась Ирка, вздохнула и, облокотившись на стол, нависла над Богданом. — Слушай внимательно, — голос ее стал серьезным. — Ты вроде парень неплохой, но кто тебя знает, поэтому предупреждаю сразу: если Таньку обидишь, не важно как, вот эти зубки, — она приподняла верхнюю губу, из-под которой торчали крепкие острые клыки, — сомкнутся у тебя на горле. У меня есть менты знакомые (тоже оборотни, кстати), помогут под несчастный случай слепить. Надеюсь, мы поняли друг друга? — милая улыбочка будто приклеилась к Иркиному лицу, и Богдан от души рассмеялся. — Ой, да не трать силы. Я не дурак, чтоб не понять, что вам, ведьмам, дорожку лучше не перебегать. Так что будь спокойна и, пожалуйста, дай мне телефонный номер своей подруги, — и он невинно улыбнулся. Ирку ошарашила такая реакция, и она на какое-то время зависла. Ей в голову пришла, возможно, очень классная идея, но она не была уверена, что хочет ее исполнения, да и вообще в возможности этого исполнения тоже уверена не была. К тому же, Богдану она еще не полностью доверяла, хотя бы потому, что видела его первый раз в своей жизни. Но, с другой стороны, Танька с каким-нибудь отбитым не связалась бы, а так… они всю ночь проговорили, и подруга ему поверила, рассказала про их жизнь ведьмовскую. Может, стоит все-таки пригласить? — Богдан, слушай, — все еще находясь в глубокой задумчивости проговорила Ирка, — а ты Новый год где встречать будешь? Домой вернешься? — Да не думал пока, — парень почесал затылок и пожал плечами. — Надо, наверное, вернуться, да только неохота. Что мне там делать? Родители, скорее всего, вместе не останутся, разойдутся кто куда, а с одним из них мне не очень хочется, тем более, обстановка оч-чень напряженная будет… Ох, блин, — он ударил кулаком по столу и отвернулся. — Не могли хоть до завтра подождать с новостями, — уже себе под нос пробормотал он. — Ладно тебе, — махнула рукой Ирка и твердо заявила: — Сейчас иди поспи немного, а как Танька убежит, пойдем с тобой ей за подарком, ясно? С нами встретишь. Лицо Богдана вытянулось, на нем мелькнуло смятение, дикая радость и грусть. — Да нет, я же вам тут мешать поди буду… Спасибо, конечно, мне очень приятно, правда, но я домой, наверное, вернусь. — Так, успокойся, раз я пригласила, значит, мешать не будешь. Решили, сначала сон, потом — подарки. Давай, давай. Ирка вытолкнула его с кухни и, решив больше не сопротивляться, ведь и вправду очень хотелось остаться на праздник здесь, а не возвращаться в свой родной дом, парень лег спать. Ему казалось, что не прошло и пяти минут, когда одетая и причесанная ведьма-хозяйка дернула его за плечо и сказала собираться. На часах было уже десять. Они шли по направлению к какому-то торговому центру, когда Богдан вспомнил, что его денег и на шоколадку не хватит, не то что на подарок, да и куртку свою хорошо было бы прихватить. — Ирка, слушай, давай зайдем ко мне домой, родители должны быть сейчас на корпоративе. Денег хоть возьму и куртку свою надену. На самом деле, Богдан совсем не был уверен, что родителей нет дома, но чувствовать себя зависимым от этой черноволосой ведьмы было неприятно. Рискнуть все-таки стоило. Оставив Ирку невдалеке, он неслышно открыл калитку и подобрался к окнам зала. В комнате никого не было видно, лишь громко играл телевизор, а в кухне работал за компьютером папа. Оставалась надежда, что матери дома нет, потому что мимо погруженного в документы и цифровые файлы отца проскользнуть было легко. Но тут она появилась в дверях, заплаканная, и начала что-то кричать. Богдан разочарованно вздохнул и метнулся к своей комнате. Окно оставалось открытым, видимо, к нему никто не заходил, иначе мама давно бы закрыла створку. Подтянувшись и кое-как не сломав раму, парень пролез к себе. В комнате царил полумрак. Свет включать было нельзя, родители могли увидеть и прийти, чтобы закончить оборванный разговор, а этого Богдан хотел в последнюю очередь. Он ощупью добрался до заначки, выудил оттуда пару купюр и замер у двери в коридор. Куртка висела на входе, чтобы до него добраться, надо миновать кухню, из которой раздавались родительские крики, и зал (не встретившись с хозяевами). Сделав три традиционные вдоха, Богдан приготовился и рванул ко входной двери, вытягивая руку, чтобы сразу же схватить с вешалки куртку. Дверь была закрыта, но пока оба родителя не сообразили, что произошло, их сын молниеносным движением открыл замок и выбежал на улицу. — Богда-а-ан!!! — завопила ему вслед мать и снова заплакала. — Вернись, — уже совсем тихо прошептала она. Неумышленно, увидев рыдающую на полу жену, папа Богдана поднял ее и крепко прижал к себе. — Он вернется. Не сейчас, может, и не сегодня, но вернется. Зато мы теперь хотя бы уверены, что он живой, а остальное пройдет. Не веря своим ушам, жена подняла на него красные глаза. — Я думала, тебе безразлично, что с ним. — Он вообще-то все еще мой сын. И всегда им будет.***
— Ты серьезно что ли? — с ужасом смотря на где-то вырытую Богданом кофту, спросила Ирка. — Она же кошмарно розовая!!! Убери! Парень смутился и сунул кофту пробегавшей мимо продавщице. Он уже устал шататься по отделам и выбирать подарок, почти не зная Танькиных предпочтений. Вообще, он знал, что ей наверняка понравится, но Ирка такой вариант решительно отмела, аргументируя это тем, что у подруги помимо кучи книг есть еще и интернет, и, если сильно захочется, она поищет нужную ей информацию там. Поиски же одежды превратились в пытку. То «ей это не пойдет», то «этого размера нет», то «цвет не тот». Ирку тоже беготня, толпы народу во всех отделах и на кассах, скудный выбор оставшегося на полках — все это начинало раздражать. Она оставила Богдана одного и ненадолго удалилась по своим делам, надеясь, что в ее отсутствие он уже что-нибудь купит и они вернутся домой. — Если быть честной с самой собой, — стоя перед зеркалом в женском туалете, бормотала себе под нос Ирка, — он парень хороший, с ним весело… — Сщ-щ-щ… — из закрытого крана в раковину вырвалась струя воды быстро сформировавшаяся в маленькую змейку. — Хто это хорош-ш-ший парень-с? — А ну-ка брысь! — шикнула Ирка, но змейка проигнорировала ее слова. — Айт, ты что тут делаешь?! — Шатаюсь по вашим водосточным трубам и все больше уверяюсь в том, что вы не люди, а самые настоящие свиньи! Еще и вода как… — Это тебе урок! Нечего по трубам в чужом мире ползать, особенно по тем, которые ведут в женский туалет! — Что-то ты не очень рада меня видеть… — холодные прикосновения заставили мурашки бегать по Иркиной коже, когда Айт вполз вверх по ее руке и обвился вокруг плеч. — Еще и парня какого-то себе нашла тут без меня, да? — Да не я, а Танька… Скорее, он ее нашел… Эм… Это долгая история… — протараторила ведьма и тяжело вздохнула. — Ладно, ладно, не утруждай себя. Ирка, я ж не просто так явился тут к тебе. У меня есть подарок, — довольным голосом прошипел змей. — Я надеюсь, мне не придется его из лужи доставать, как твой первый подарок? — усмехнулась девчонка. — Нет, что ты, его ты получишь, можно сказать, прямо в руки. В полночь. После этих слов змей, в самом прямом смысле, растворился. Ирка пожала плечами и, заинтригованная, что же ей приготовил Айт, пошла искать Богдана по многочисленным отделам (проклиная себя, что не удосужилась записать его мобильный). Богдан тем временем стоял в середине нескончаемой, как ему казалось, очереди. В руках он крепко сжимал свою находку и блестящий бирюзовый рулон упаковочной бумаги. Книга, которая каким-то образом затерялась в отделе зарубежной классики, сразу привлекла его внимание. Твердая обложка, обернутая в темно-синий бархат, с будто от старины пожелтевшими страницами и широкой темной лентой, служившей закладкой, скрывала внутри самые различные легенды, сказки и предания. Хоть Ирка и утверждала, что у ее подруги таких книг полно, Богдан был уверен, что такой подарок ей понравится. — Богда-а-ан, вот ты где! Что это ты выбрал? — парень протянул ведьме книгу. — Ух ты! — выдохнула Ирка, медленно проводя кончиками пальцев по обложке. — Конечно, у нее есть похожие, но, наверное, ты прав. Это самый лучший вариант. Тем более, я больше не сунусь ни в один отдел, это точно! Покончив с покупками и выйдя на улицу из набитого людьми торгового центра, ребята направились к Ирке домой. Танька прислала смс-ку, что придет ближе к вечеру, поэтому, как решила Ирка, грех было не устроить ей сюрприз. Они с Богданом с шутками и смехом за полчаса тщательно разработали план, куда он спрячется, как появится и тому подобное. Часов в семь, завидев подругу вверху улицы, Ирка быстро выгнала Богдана вместе с подарком из дома, а сама села нарезать салаты. Придя, Танька сразу к ней присоединилась, изо всех сил стараясь не спрашивать про нового друга, когда он ушел и не сказал ли, где они смогут встретиться снова.***
— Просыпайся, ведьма!!! — неожиданно завопило зеркало. От неожиданности, еще не успев открыть глаза, Ася вскочила на постели и упала вниз, на пол. Сообразив, кто в этом виноват, она дотянулась до ближайшей вещи (одного из пары любимых мягких тапочек) и запульнула ее в зеркало. — Ты чего вопишь в такую рань? — проныла ведьмочка и взобралась обратно на кровать, кутаясь в одеяло, как в кокон. — У твоих подопытных кроликов скоро полночь. А ты спишь! Счастливый сказочный конец кто обеспечивать будет? — Эх, — ведьма сняла зеркало со стены и подтащила к себе. — Показывай!***
На часах минутная и часовая стрелки сошлись на одиннадцати. Ирка заканчивала развешивать по двору гирлянду. Танька протянула проводник и воткнула вилку в розетку — двор осветился тысячей разноцветных огоньков. — Как же красиво! — вздохнули подруги. — Танька, а пошли к речке сходим? — вдруг предложила Ирка. — Опять змея своего покликать хочешь? — с усмешкой спросила ведьмочка и после короткой паузы добавила: — Иди одна. Я там буду третьей лишней. Разочарованная, что ей не удалось увести подругу от дома, Ирка и вправду пошла в сторону реки, чтобы позвонить Богдану и сообщить о своей неудаче. Парень не расстроился, а попросил ее погулять где-нибудь минут пятнадцать. Поняв, что у того свой план, ведьма-хозяйка спустилась к реке, присела на какой-то камень и закрыла глаза… Танька стояла перед домом и заворожено глядела на переливающиеся огоньки гирлянды, когда кто-то подкрался сзади и закрыл ей ладонями глаза. — Ирка, ты уже вернулась? — пытаясь развернуться спросила девчонка, но вдруг поняла, что позади нее стоит вовсе не Ирка. — Ой, кто это? Мягко развернув ведьму к себе, Богдан улыбнулся, увидев радость в голубых глазах, смотрящих на него. — Привет. — П-привет, — дрожащим голосом прошептала Танька и смущенно улыбнулась. — Уже почти полночь, а ты стоишь тут одна. Не против, если я составлю тебе компанию? — Н-нет, конечно… Нет! — вдруг вскрикнула она и взбежала на крыльцо. — Пошли в дом, холодно на улице. В доме царила тишина и, чтобы хоть чем-то себя занять, Танька начала искать пульт и включать телевизор. На каком-то канале показывали очередную предновогоднюю передачу. Не обращая ни малейшего внимания на сюжет, Танька повернулась к Богдану и задрала голову, чтобы видеть его глаза. — У меня есть для тебя кое-что, — смущенно пробормотал парень и протянул ей прямоугольный сверток. — Нет, нет, нет! — замахала руками ведьмочка и шарахнулась от подарка. — Не надо! Да и мне нечего тебе подарить. Нет, нет, нет! — снова повторила она. — Мне ничего не надо, — Богдан поймал ее за руку и притянул поближе к себе, — но если ты не примешь мой подарок, мне будет обидно. Пожалуйста. Не отрывая глаз от парня, Танька все-таки взяла у него сверток и осторожно развернула. Визг сотряс кухню. Не ожидавший такой бурной реакции Богдан испуганно отшатнулся, а потом, поняв, что его подарок привел ведьму в восторг, широко улыбнулся. В порыве чувств, девчонка кинулась ему на шею, звонко смеясь. — А-а-а-а, спасибо, спасибо, спасибо!!! Богдан кружил Таньку по кухне. Время застыло. Остались только смех, объятия и тепло от встречи. Остались только Богдан и Танька. Только парень и девушка, влюбленные друг в друга. Ничего более не существовало. А потом часы пробили двенадцать. А потом Богдан поставил Таньку на ноги, крепко прижал к себе и нежно поцеловал. — Ты — мое новогоднее чудо, — прошептал он после и прикрыл глаза.