Я больше не буду

«Бешеное утро. Тупые уроки, тупой автобус, тупое солнце» В восемь утра в городе только начинает кипеть жизнь. Люди выходят из дома, торопятся на работу, к друзьям, дети уже сидят за партами, проклиная раннее утро. Антон научился проклинать утро прямо на бегу. Пейзажи сменялись один за другим. Вот он только обул новые белые кроссы, как уже стремительно прыгает по грязным осенним лужам. Начало сентября не радует солнечными днями, но вот лужи, по которым так удобно бежать опаздывающему Антону, встречаются буквально на каждом шагу. Пробегая мимо парка, он с сожалением подумал, что новая пачка «Винстона» так и не будет открыта. Буквально вчера новый классный руководитель просил всех подойти без опоздания, очень слезно просил. Такому не откажешь, даже если захочешь. -Блять, да когда уже автобус приедет? — парень нервно глянул на экран смартфона, переступил с ноги на ногу и чуть не задохнулся. Все его тело сотряс смех, парень не мог спокойно вдохнуть и смеялся с каждым разом все громче и громче. Ноги подкосились, и он смеялся уже уткнувшись лбом в тротуар, спазмы сотрясали его тело с каждым вырывающимся смешком. Бабка и молодая девушка поспешили отойти от него подальше. Может демон вселился, черт его знает. Шастун попытался перевести дыхание. На том конце провода прекратили материться и, боже, как вовремя приехал автобус. Пройдя в самый конец, парень достал наушники и уставился в окно. С каждым приступом Антон бесился все больше. Ведь есть же нормальные соулмейты, с браслетами, фразами, татухами, цветами и запахами. Ему же достался самый дурацкий, с таким каждый раз приходилось закусывать губу и проклинать весь свет, но только не материться. Потому что его гипотетический возлюбленный совсем не любит смеяться и на каждый мат подростка приходится еще сотня от соулмейта. Уже все вокруг привыкли, что провоцировать его, себе дороже. Каждый в тайне радуется своим разноцветным глазам или словам на запястье. Его же такая жизнь конкретно заебала. -Спасибо, что хоть мысленно тебя послать можно, пидрила. — прошептал он, выбегая из автобуса. Поняв, что последнее не было сказано в сердцах, Шастун ускорил бег. За поворотом виднелось здание школы. Тихонько хихикая, он проскочил внутрь, переобулся и побежал дальше по лестнице. Уже подавляя смех, он огляделся посреди коридора. На другом конце виднелась серая дверь двадцать шестого кабинета. История. «Господи да за какие грехи?» Парень прикрыл рот рукой и побежал к кабинету. -Фу-у-х, блять, лишь бы не засмеяться, соулмейт хуев- тихонько прошипел он у самой двери и толкнул ручку. Смеяться больше не хотелось. За стенкой послышалось хихиканье. -Здрасть, Арсений Сергеевич, изните за опоздание, можно войти? Историк широко распахнул глаза и согнулся. По всему кабинету раздался громкий смех. Он оперся об стол и глянул в сторону двери. -Ш-шастун? — переводя дыхание, спросил он. -Угу -Пиздец ты, конечно, опоздал- прошептал, глядя ему в глаза, историк. Антон ввалился в класс, прикрывая рот. -Я больше не буду, Арсений Сергеевич. Соулмейт нравился ему все больше.