Раненое сердце

Альби проспал и вечер, и ночь. Он бы спал и дальше, но наглые губы стали выводить узоры поцелуев на шее, а еще очень вкусно запахло мясом, кофе и неожиданно паленой листвой с привкусом черного перца. - Гашиш? - Альби насторожился и, волнуясь, развернулся в объятиях мужа, - я не знал, что тут в ходу наркотики… - Не переживай, мы совсем немножко кальян покурили, - Ран выглядел немного уставшим и довольно расслабленным, - такое действительно бывает достаточно редко. Но вчера так хорошо посидели, поговорили, повспоминали то да се… У Маджида мало молодых альф. В последнее время в эмирате рождается мало детей. Казарма стояла наполовину пустая. Моя сотня здесь просто как глоток свежего воздуха. Сегодня официальный праздник, вначале молитва, а потом танцы и песни. А уже завтра начнутся тренировки, дежурства… Маджид бывал в городе роди… в эмирате ад Мин и видел людей в полосатых робах. Завтра на заседании Дивана буду рассказывать о системе правосудия в эмирате ад Мин. Это очень эффективно и экономически выгодно. Не надо содержать заключенных в тюрьмах, тратить деньги на их питание и охрану. Вместо этого можно дать возможность людям своим трудом загладить свою вину перед общиной. И, кроме этого, полосатые робы делают наказание очень показательным и, как показала практика, многим сама мысль о полосатой одежде и позоре принудительных работ намного страшнее любых застенков. В животе Альби заурчало от голода. Ран тихо рассмеялся и, стянув одеяло, расстегнул несколько пуговичек на пижаме. - Тебе идет эта пижама. Она похожа на тебя. Здесь нежный шелк, а здесь атласная сладость, и не могу выбрать, что лучше, - Ран провел носом по груди и, лизнув шею, горячо прошептал в аккуратное ушко, - я так по тебе скучаю, - прихватывая зубами мочку, оттянул, пососал, напоследок шумно втянул носом горячий запах возбуждения. - Я целую вечность не мог прикоснуться к тебе так, как до судорог хотелось, а те жалкие крохи прикосновений только раззадоривали мой голод. Я тебя съем, сладенький пирожочек… От этого тихого голоса по телу омеги как будто жаркой губкой провели. Тело отозвалось волной, подставляясь под жадные руки, ловко заползшие в мягкие штаны и оглаживающие выпуклый животик. Ран нависал сверху, жадно оглядывая белое тело, пуговки сосков и мягкую округлость с выемкой пупка. Альби приподнял попу, позволяя стянуть с себя штаны, и закинул руки на крепкую шею мужа. Хотелось всего и сразу. Они так давно не были вместе как супруги… В последний раз они любились в доме родителей. Ран тогда был уставший и издерганный неугомонными ненужными наследниками. Это было так давно, как будто в другой жизни… После этого общая нервотрепка, дорога и неуверенность в будущем выпивали все силы и желания. И хотелось только тепла объятий среди холода предстоящих испытаний… - Время… - у открытой двери стоял Заки, - начинают петь азан! Ран и Альби синхронно замерли и прислушались. Где-то вдалеке раздался речитатив призыва к молитве. Ран тихо застонал сквозь зубы и, расцепив руки супруга на своей шее, поцеловал маленькие ладони. - Я вообще-то забежал за праздничной одеждой и только хотел глянуть на спящее сердечко. - Бегите в хамам, - Заки тихо хмыкнул и подошел к шкафу, где висела одежда альфы, - выберете клинок, с которым будете на празднике, а одежду я пришлю с Ради. Вы не успеете ополоснуться, как он уже все притащит. Ран быстро чмокнул Альби в недовольно надутые губы и схватил из шкафа первый попавшийся клинок. Заки только успел достать из шкафа расшитую рубаху, как Ран выскочил на улицу, бегом торопясь в альфий хамам. - Заки, ты кайфоломщик! - надулся Альби и ухватился рукой за собственный торчащий член. - Неужели нельзя было подождать? - Нельзя, - Заки шикнул на Ради, который сонно тер глаза, и стал совать ему в руки одежду, сапоги, узорчатый ремень с перевязью, встряхнул гутру и положил ее белой птицей на плечо замершему помощнику. Под конец он засунул ему в рот шнур игаля и, развернув спиной, отвесил шлепок для ускорения. - А теперь и тебя можно начать собирать! Заки так плотоядно посмотрел на омегу, как будто прикидывал, откуда отрезать кусок посочнее. Альби даже с перепугу натянул простынку, прикрывая собственную тушку. - Лимонное платье и синие сапфиры! - провозгласил командир и с предвкушением потер руки, - я выяснил, что сапфиры принадлежали оми Маджида. И долгое время были камнем преткновения в гареме. Каждый фаворит пытался выдавить из альфы этот комплект. Но Маджид говорил, что его получит только супруг. От него, кстати сказать, еще диадема есть, но Маджид ее пока придержал. Эмир очень любил своего оми, и говорят, тот был сердцем эмирата. Представь их шок, когда они увидели эти сапфиры на тебе. - Но почему Маджид подарил их мне? - Альби удобнее сел в подушках и подтянул простынь до подбородка, - он ведь совсем меня не знал! Зачем дарить дорогую сердцу вещь незнакомому человеку? - Не знаю, - Заки достал широкое платье без единой пуговицы и помог Альби одеться, - надевай этот домашний балахончик и пошли в хамам. Тебя надо помыть, причесать и эффектно украсить. Альфы сейчас после первого намаза соберутся и выедут к воротам эмирата, чтобы потом въехать с барабанами и со всеми почестями. Маджид будет встречать наследника с Тигриной сотней у ворот дворца. Они пойдут в мечеть, там будет праздничная молитва. Ты обязательно должен быть в мечети. Люди должны увидеть, что ты разделяешь с наследником все дела. А потом эмир у ворот дворца зарежет барана, так делают, когда рождается наследник. Барана передадут общине и из него начнут готовить плов. Когда он приготовится, праздник начнется. Жители со вчерашнего дня готовят на своих кухнях угощения, чтобы выставить их на столы, которые вынесут на площади. Сегодня в городе не останется голодных. Я слышал, что эмир раздал баранов, чтобы казан с пловом был не один и каждому жителю досталось мяса. - Мясо такой деликатес? - Альби протянул руки, чтобы Заки помог просунуть их в длинные рукава, - в эмирате ад Мин покупали разделанные туши. Торговая корпорация доставляла их в рефрижераторах. На Сабахе нет кормовой базы для крупного рогатого скота. Только в эмирате Саида едят собственноручно выращенное мясо. А все остальные его закупают. - Ты еще не в курсе, но я кое-что успел увидеть, - Заки подталкивал Альби в сторону хамама, - эмират не сказать что нищий, но переживает не лучшие времена. Ковры местами потертые, мастерские по ковроткачеству стоят откровенно закрытые. Фрукты покупные и поэтому жителям почти недоступны. Парники достаточно потрепанные и производят зелень исключительно для дворца. А если учесть, что с оазисов не удалось привезти фиников, то эмиру придется основательно раскошелиться, чтобы купить продукты и поддержать общину. Там, где голод, там и болезни. Поэтому, чтобы не потерять общину, эмир всегда закупает продукты на зиму. Большинство мужчин работает в шахтах, за их работу надо платить, но добыча драгоценных камней упала, как никогда. Немного спасает добыча железа. А еще, на границе с заброшенным городом нашли медь, но чтобы ее добывать не украдкой, как воры, а как хозяева, надо договариваться с эмиром Джабалем. Ему она нафиг не нужна так далеко. У него есть своя медь недалеко от эмирата, но земли под его присмотром, так что без спроса не возьмешь. Уж больно сильная у Джабаля армия… им будет только в радость размяться, а у Маджида каждый воин на счету. - Все так плохо? - Альби стягивал одеяние, громадное как пододеяльник. - Не так, чтобы совсем уже катастрофа, но в городе уныние. У эмира не было наследника, все сползает, как камень под откос. Неизвестно, куда упадет и что будет. Люди боятся заводить детей, ну, а вдруг придется все бросать и искать новое место для жизни. Теперь все приободрятся. Новый наследник, новые надежды на спокойное будущее, именно поэтому тебя должны увидеть в мечети во время праздничной службы. Пусть ты не будешь молиться вместе со всеми, но ты будешь рядом с людьми, и они будут счастливы. Они давно не видели омег в городе, но недавно были омежьи похороны. Все люди переживают, что эмир слабнет и поэтому омеги умирают от черной хандры, а это, как известно, явный предвестник гибели и самого эмирата. - Так он умер от черной хандры? - Альби уселся на скамеечку и стал сам намыливать волосы, - почему? Ведь эмир не выглядит слабым и потерявшим интерес к жизни. - Это была не черная хандра, - Заки настороженно смотрел на банщиков и слуг, помогающих мыться другим омегам, - он не проснулся. Так что, есть вероятность, что его удавили ночью. Он был молод, и у него скоро должна была начаться течка… это все так подозрительно, особенно на фоне стерильности Лулу. Кто-то очень не хочет, чтобы у Маджида были дети. Интересно, кому он так крепко насолил, чтобы ему так изощренно мстили? - Но разве от благополучия эмира не зависит и благополучие самих омег? - Альби посмотрел, как Заки пожал плечами, и откинулся назад, чтобы тот смыл шампунь с волос, - а что сказал эмир, когда один из не столь многочисленного гарема скончался? - Эмира Маджида не было в эмирате, - Заки хмыкнул своим мыслям, - так удобно сложилось, что стоило эмиру уехать достаточно далеко, как совершенно здоровый наложник не проснулся. Кому надо проводить расследование? А к тому времени, как эмир вернулся, покойного уже кремировали. Все по закону, до заката солнца… - А можно поговорить с оставшимся слугой? - Он ушел из дворца в тот же день, как только его господина кремировали, а на следующий уехал из эмирата с караваном торговцев, - Заки тяжко вздохнул, - я уже посылал своих людей в город, чтобы разыскать его, якобы, чтобы предложить работу в гареме, но его родня уверяет, что он уехал, а куда, они не знают. Надо просить кого-то из альф, чтобы провел расследование, но для этого нужна команда от эмира, у Тиграна нет причины разыскивать чужого слугу, а беспокоить эмира с такой просьбой… даже не знаю… это будет, как будто ты ему не доверяешь… - Ладно… - Альби тяжело вздохнул, - подумаем об этом позже… а почему ты говоришь, что в городе давно не видели омег? Они разве не выходят в город? В городе Саида омеги его гарема и из гарема Мансура спокойно передвигаются по городу… - Наложники могут выйти из гарема только с разрешения супруга или самого повелителя, - Заки потянул Альби за локоть, чтобы тот встал, - пошли. Не настолько ты испачкался за ночь, чтобы тебя намывать. Это, скорее, дело статуса. Все видели, что господин вышел из спальни, где ты провел ночь. Пусть завидуют. Я сказал слугам Махира и Хануна, чтобы они их собирали для выхода в мечеть. Я это сказал как бы от твоего имени… - Заки настороженно посмотрел на безмятежного омегу, - чем больше омег сегодня выйдет из дворца, тем лучше. Омеги Маджида должны попросить у тебя разрешения, чтобы присоединиться к тебе. Ты можешь согласиться или отказать, сославшись на то, что не спрашивал разрешения у Маджида на подобное. Не думаю, что Маджид будет против, но при встрече уточни, чтобы он прилюдно подтвердил твои полномочия в гареме. - Но ведь они как бы не «мои», а Маджида, - удивился Альби. - Это вопрос статуса, - Заки улыбнулся, - ты попал в вилку законов. Как бы считается, что если есть наследник, то есть и супруг повелителя. Сейчас по статусу ты – единственный супруг, как было бы, если у эмира был супруг, а у наследника уже есть свой гарем. И тогда супруг руководит обоими гаремами. Они – и их предел, это лабиринт и питомник. Чтобы они могли навещать своих детей. В тот же внутренний двор они не могут выйти, только смотреть в окошко. Они там, кстати сказать, были, когда вы приехали. И все слышали и видели. - Сколько у меня есть времени до выхода? - Альби смотрел, как Заки решительно собирал в складки балахончик, чтобы помочь одеться. - Я успею позавтракать? - Успеешь, - Заки просунул голову Альби в ворот одеяния и помог продеть влажные руки в рукава, - даже не сомневайся. Ради должен принести кашу, которую приготовит наш человек. Не забывай, о чем я тебя просил… - Я помню, - отмахнулся Альби, - не переживай, я легко переношу голод, я к нему привычен. - … - Заки замер с открытым ртом на полуфразе, а потом вздохнул, - все время забываю о твоем детстве… ты по ощущениям настолько свой, что каждый раз пытаешься вспомнить, в каком именно питомнике ты вырос. - Я вырос в питомнике Рана, - рассмеялся омега, - поверь, до него я и не рос-то… Альби почти дошел до своих комнат, когда ему навстречу вышел Фатим. Он был в подчеркнуто простом платье, и без драгоценностей, а его безвозрастное лицо озаряла безмятежная улыбка. - Салам, Альби, я пришел попросить у тебя разрешения пойти в мечеть на праздничную службу. - Прекрасно, - Альби довольно улыбнулся, - ой, и тебе доброго дня и мира, Фатим! Я сейчас переоденусь, позавтракаю и пойдем. Надеюсь, мои сони уже одеваются. Над головой прогрохотал звук опускающегося шаттла. Альби даже потерял мысль, пока пытался определить, куда именно опустился корабль. - Интересно, это родители приехали? - Вряд ли, - Заки поморщился, - у них в эмирате скоро выставка мод и ювелирная нервотрепка. У Ясмина-эфенди в такие дни подол дымится от того, как много ему приходится ходить и успевать сделать. Это, скорее, уважаемый селафь – Айдан-эфенди пожаловал. - Айдан? - насторожился Фатим, - уж не тот ли это омега-миротворец, что одним своим появлением останавливает войны? Я слышал, как он остановил войну между эмирами под стенами ад Шур, где правит могучий альфа Джабаль? - Да, это именно тот самый омега-миротворец, Айдан ай Асад ад Дин, - склонился в поклоне Заки, - он селафь Тиграна, которого выделяет своей любовью из остальных правнуков. - Я буду рад познакомиться с таким выдающимся человеком, - мечтательно улыбнулся Фатим, - ладно, не буду вас беспокоить, и подожду, когда вы соберетесь в дорогу, чтобы присоединиться. Альби уверил, что не отправится на улицу, не предупредив Фатима, и зашел в свою гостиную. Там сидели собранный Махир и сонный Ханун, они уже завтракали, и там же стоял Ради с подносом, который он поставил перед Альби. Тот предупредил, что они отправляются в мечеть сразу после завтрака, и чтобы они поторопились. Завтрак прошел стремительно. Заки приготовил в комнате зайки платье и драгоценности, и стоило Альби зайти, как в него вцепились Заки и Ради. Пока Заки воевал с пуговичками одежды и застежками драгоценностей, Ради расчесывал влажные волосы и закручивал в узел, чтобы увязать все платком. А в это время Альби рассматривал свои руки, которые Заки спрятал под кольцами и браслетами, и с горечью вспоминал, как мыл посуду в баре. Как в самом начале у него слезли ногти от едкой химии, когда он по незнанию мыл посуду без перчаток, и как потом они мучительно отрастали. Ногти вначале отрастали молочно-белые, толстые, пористые, и только позже, когда он уже жил в доме Рана в студенческом городке, ногти стали, как и положено, полупрозрачные и тонкие, как сейчас. Раньше он на деньги с одного кольца смог бы прожить несколько лет, а теперь пальцы в кулак сжать не получится из-за массивных перстней, а Заки бурчит, что колец маловато и надо заказать еще. Как будто это такая мелочь, как жареные пирожки с горохом из забегаловки возле общаги… - Хочу пирожок с горохом, - надул губы Альби, - так, чтобы горох был желтый, разваренный как нут, а пирожок не из печи, а жареный на масле в сковородке. Очень вредный, но вкусный… Заки хмыкнул и задумался, что-то прикидывая в голове, а потом сказал, что все сделает, главное только не оплошать в мечети. Он сразу стал инструктировать, что именно можно, а что нельзя. Одно дело, когда он был в ней вместе с Ясмином-эфенди, в эмирате, где все уже привыкли к такому, и совсем другое дело, когда он будет единственный иноверец на службе. Альби кивал головой и пытался все запомнить. Стоило дождаться, когда его закутают в абая и шейлу, как Заки стал сразу торопить на выход. Выйдя во двор, он увидел Фатима в черном, готового к выходу. Под противоположной стеной прогуливались как в парке остальные наложники из гарема Маджида. Альби оглянулся и, заметив собранного Махира, показал жестом, что они отправляются. Фатим, оказавшись рядом, прошептал: - Они ждут, что ты их пригласишь с собой… - Если им что-либо надо, то пусть откроют рот и попросят, - Альби поправил браслеты на руках, - я не обязан угадывать их пожелания. Мне есть, о ком думать и за кем присматривать… - Альби увидел бегущего по двору наложника, - Ханун! Ленивая задница, тебя предупреждали, что мы после завтрака уходим, почему ты собирался дольше меня? В этот раз Заки накажет твоего слугу за то, что он не поторопил тебя, в следующий раз я накажу тебя. Может, так ты станешь расторопней. Пошли! Альби закрыл лицо краем шейлы и первый вышел из ворот гарема. Следом за ним шел Фатим, а уже потом и молодые омеги. Слуги шли по бокам, как охрана, но они даже не дошли до внутреннего двора, как им весьма недвусмысленно заступил дорогу мощный альфа. Альби сложил руки под грудью так, чтобы брачный браслет оказался на виду, и уверенно произнес: - Я, Альби ай Тигран ад Сафи, и я с наложниками отправляюсь в мечеть присоединиться к праздничной службе, пожалуйста, обеспечьте нам надлежащую охрану и сопровождение. - Вам стоило заранее поставить нас в известность о своем желании выйти, - альфа даже не пошевелился. - Я не наложник, а супруг, - прищурился Альби, - только мой муж может мне указывать на мои ошибки и запрещать, а ваше дело – защищать меня! Эмир Маджид, отец моего мужа, уверил меня, что теперь эмират ад Сафи – мой дом. А в своем доме я буду делать то, что считаю нужным и правильным! - Прошу прощения за дерзость, - альфа поклонился омегам, - я сообщу эмиру о своем недостойном проступке, чтобы он наказал меня, как посчитает нужным. Разрешите проводить вас… Альфа плавно развернулся и пощелкал пальцами, возле него, как из-под земли, сразу выросло несколько альф, и вскоре Альби с омегами шли, как в коробочке, окруженные альфами. - Не сердись на него, - рядом оказался Фатим, - здесь давно не было супруга и все уже забыли, каково это, когда во дворце есть не просто омега, а супруг. - Я не сержусь, - Альби улыбнулся, - поверьте, когда я сердит, я более суров и грозен. Я все понимаю, но задвигать себя в темный уголочек я не позволю. И когда моему мужу будет нужна моя помощь, он ее получит, и никакая преграда меня не остановит! Я сопровождал его во многие опасные места, и глупо думать, что меня кто-то остановит по дороге в мечеть, я буду рядом с мужем в такой важный день! - Но ты же не правоверный, - прищурился Фатим, - зачем тебе в мечеть? - Я православный христианин, - Альби посмотрел на спины альф, которые напряглись в желании все расслышать, - я крепок в своей вере и мой муж меня в этом поддерживает. А я поддерживаю его и никогда не препятствую ему, даже когда он на рассвете оставляет меня одного, хотя, видит Бог, как хочется его удержать. Но вера важнее поцелуев, мы это понимаем. И у него и у меня есть обязательства перед Богом и людьми. И сегодня я обязан быть вместе с мужем и общиной, это мое обязательство и веление сердца. - Странно слышать такие слова от молодого омеги, - задумчиво произнес Фатим, - но я слышу искренность в твоем голосе, я верю тебе, и это наполняет мою жизнь радостью. Если наследник так силен духом и могуч как воин, а ты мудр и ответственен, то я могу быть спокоен за судьбу родного эмирата и его людей. - Спасибо за добрые слова, - Альби протянул руку и пожал кисть Фатима, - но я не претендую на непогрешимость своих поступков и буду рад, если ты будешь помогать мне и давать советы. - Но поступать ты будешь так, как посчитаешь нужным сам? - прищурился Фатим, - сегодня ты проигнорировал мой совет пригласить остальных на службу. - Сейчас я не хотел задерживаться и, кроме этого, когда мне нужна помощь, я прошу ее, когда я хочу что-либо, я говорю об этом вслух, - Альби посмотрел на Фатима и пожал плечами, - когда ты подошел ко мне и сказал, что хотел бы пойти в мечеть, я с радостью пригласил тебя. Но я не буду никому заносить хвост на поворотах, у меня на это нет ни сил, ни желания. Я сейчас сосредоточен на своем муже и своем ребенке, а остальные пусть меня простят заранее, если я буду к ним не очень внимателен. Я с радостью помогу, чем смогу, но предугадывать чужие желания я не могу, да и не хочу. В конце концов, я им не папочка… Небольшой отряд дошел до ворот дворца и вышел на улицы. Сравнительно небольшая площадь, к которой сходилось несколько улиц, была заполнена празднично одетыми людьми. Они с удивлением рассматривали фигуры в черном и восхищенно шептали: «Омеги, смотрите, это омеги из гарема!» - Как я давно не выходил на улицу! - Фатим с восторгом крутил головой, рассматривая стены и людей, - я почти забыл, как все выглядит снаружи! Мне улицы уже перестали сниться! Даже не ожидал, что когда-нибудь здесь пройдусь! А вот там когда-то была чайхана, - Фатим показал рукой в переулок, - я бегал туда с другими наложниками поесть пишмание. Там был такой замечательный повар и готовил сладости лучше, чем во дворце! Хотя нам были важны скорее не сладости, а возможность выйти на улицу и посмотреть на людей. Иногда мы ходили на базар поглазеть на товары, которые привозили караванщики. Это было такое беззаботное время… Народу на улице становилось больше, и теперь альфы прикрикивали на людей, чтобы те уступали дорогу. Впереди показались минареты, и вскоре альфы вывели омег на пустую площадь перед мечетью. Вдалеке послышался рокот барабанов и Альби понял, что они едва успели вовремя. Люди перед площадью заволновались, потом расступились и вперед выступили барабанщики. Они так грозно отбивали ритм, что хотелось вытянуться по стойке смирно. Всадники спешивались, нервничающих коней сразу куда-то уводили, и вскоре вся площадь заполнилась альфами. Первыми были, конечно, эмир и наследник. Альби только хотел удивиться, что не видно омеговозки, но тут на площадь завели двух лошадей, между которыми покачивался «домик». Если бы рядом не бежал Нури, то Альби и не понял бы, что это паланкин для омеги. Стоило лошадям остановиться, как Нури распахнул дверцу и оттуда высунулась рука в черном рукаве. Ран подбежал и помог селафь спуститься на землю, подхватив его за талию. - Однако, отвык я от такого транспорта, - Айдан встряхнул абая, чтобы она ровно накрыла складки шелкового платья, - к хорошему привыкаешь просто моментально. Спасибо, Тигренок, я уже в порядке, все мои старые косточки на месте. Альби, сокровище мое! Как ты? - Айдан бросился навстречу и обнял омегу, - как ты перенес эту ужасную дорогу? С ребенком все в порядке? - Все хорошо, селафь, - Альби с удовольствием прижался к любимому родственнику и жестом показал мужу, что все хорошо, Ран только улыбнулся и отступил в сторону, - и со мной, и с ребенком все хорошо. А малыш уже толкается! - Слава, Аллаху, я так рад! - Айдан потискал немного омежку и, успокоившись, отпустил. - Как тебе на новом месте живется? - Я еще не понял, - пожал плечами Альби, - вчера только приехали и я проспал весь вечер. Едва сил хватило, чтобы помыться. - А где все? - Айдан оглянулся и увидел омежек Альби, которые сразу присели в поклоне, и единственного омегу, который склонил голову, слегка замешкавшись, - я думал, у Маджида гарем несколько больше… - Разреши тебе представить, - Альби подвел Айдана к омеге, - это Фатим, и он единственный, кто подошел ко мне с пожеланием пойти в мечеть. - Хм, салам, Фатим, - Айдан, выслушав пожелания долгих лет жизни и благополучия от омеги, кивнул головой, затем подхватил Альби за локоть и потянул ко входу для женщин и омег, - ты прав, Альби, надо с самого начала поставить себя отдельно от других. Ты не наложник, который пришел в их дом. Ты – супруг наследника и у тебя есть свои наложники, это как семья, а те, как сироты без старшего омеги. Это они должны искать к тебе подход и доказать, что нужны тебе, а не наоборот. - Мы вчера только успели познакомиться, а потом я сразу заснул, - повинился Альби, - у нас не было времени даже поговорить толком. Я уверен, что у нас все будет хорошо. - Молодец. Будь стоек, и они подчинятся. Ведь лучше гнет кошки, чем справедливость мышей. Айдан первым дошел до скамеечки у мечети и присел на нее, чтобы Нури было удобнее снять с него шлепки и омыть ноги. На площадь стали просачиваться обычные люди. Женщины с детьми и мужчины. Маджид с Тиграном стояли возле главного входа и о чем-то разговаривали с несколькими священниками. Альби поймал взгляд Рана и ощутил, как по связи пронеслась волна нежности. Он понял, что был прав, когда послушался Заки и пришел на церемонию. - А как у тебя отношения с Маджидом? - Айдан опять взял Альби под локоть и прижался, едва они вошли в мечеть. - За пять дней дороги он должен был хоть как-то проявить свое отношение к тебе. - Мне кажется, что я ему нравлюсь, - Альби задумался, - он переживал о моем самочувствии всю дорогу, а под конец сказал, что будет рад, если у него в доме появится настоящий хозяин. Оказывается, в той шкатулке, что он мне подарил при знакомстве, были сапфиры его оми. Их все так и называют «сапфиры валиде». - Комплект полный? - Айдан со вниманием посмотрел на браслет на запястье, - неплохие вроде камни, только оправа затертая. Почему он не отдал ювелирам обновить гарнитур? - Мне кажется, он ему дорог именно таким, - Альби расстегнул пуговички на абая, показывая ожерелье, - и более того, перстень от гарнитура он носит сам. На мизинце. Заки заметил, и я потом точно рассмотрел. А еще есть диадема, но эмир ее еще не отдал. А гарем прямо по стойке смирно встал, когда увидел их на мне. - Работа явно старая, - Айдан внимательно рассматривал ожерелье, - нынче модно крепить камни иначе… но это хороший знак. Фамильные вещи дороги не столько камнями, а скорее, как символ памяти. Это, скорее всего, значит, что эмир относится к Тиграну, как к своему преемнику, а ты будешь преемником его оми. Это значимый подарок, я рад. Я тоже приехал с подарочком, - Айдан снял край шейлы и лукаво улыбнулся, - вместе со мной приехали разведчики, хм… геолого-разведчики от Саида и пять агрономов от Айюба. А Шерри и Хани передали с ними пухлые письма для тебя. А со мной письма от Ясмина и Бельчонка. Малыш просто извелся, ожидая, когда сможет получить от тебя весточку. И напомни мужу, чтобы он тоже написал им письма… Мечеть заполнялась людьми. На омег неприкрыто глазели, благо, те сняли с лиц шейлы и все имели возможность увидеть молодые и холеные лица. Причем все замечали молодость одних и застывшую вне времени красоту Айдана и Фатима. Они были, как две мраморные статуи, безупречные в своем совершенстве. Женщины тихо шушукались и почтительно склоняли головы, стоило им поймать на себе взгляды омег-небожителей. Для большинства они были скорее символами эмирской власти, чем реальными людьми, вроде драгоценных ваз, но только во плоти. Имам поднялся на возвышение, и все в мечети заняли свои места. Альби стоял впереди, но у самой стены, чтобы не мешать чужой молитве, а все остальные встали рядами. В первом ряду стояли Айдан рядом с Фатимом и с молодыми омегами по бокам. Все женщины стояли позади, не решаясь встать рядом, но при этом не спуская с них взгляда. Имам начал свое обращение к прихожанам, и мечеть погрузилась в почтительную тишину. Альби внимательно слушал проповедь, а когда все опустились на колени для молитвы, сел на ковер и приготовился ждать. Он перебирал в голове события сегодняшнего утра и прикидывал, все ли он сделал правильно. Может стоило раньше, чем идти в хамам, послать Ради к омегам, чтобы предупредить их о выходе? Но ведь Фатим сам подошел, а другие только смотрели издали… Может, стоило подать им знак, что… интересно, какой… и как это все выглядело бы со стороны? Они, наверное, обиделись, что их оставили дома, как провинившихся детей. А может, они еще больше бы обиделись, если бы увидели, что их подзывают для беседы… Потому что подойти первым он бы не согласился. В голове четко слышался голос Энди: «Легче за стадом ходить, чем стадо водить, а взялся водить, так не бойся давить». Служба длилась и длилась, а Альби почему-то вспоминал приют… отчаянье и безнадежность, страх… порой просто животный страх перед будущим. Энди… таким, каким он был в их первое знакомство. Энди был белым, как привидение. Светлые волосы, небрежно подстриженные кем-то из воспитателей, белая до синевы кожа, бескровные губы, голубые глаза и ссадина на скуле. Он свесился с кровати и поманил рукой: «Эй ты, иди сюда, вместе будет теплее…». Почему Энди помог ему тогда? Он ведь умел отворачиваться от чужой боли и отчаянья. Но всегда помогал ему и заботился… порой отвешивая подзатыльники, но это было, как подтверждение, что он не безразличен… - Альби, - над его головой стоял Айдан и с тревогой смотрел на него, - все хорошо? Помочь подняться? - Да, - омега протянул руки, - засиделся, даже ног не чувствую. Спасибо! Айдан помог подняться и погладил по спине, как кошку. Альби огляделся. Служба закончилась, но все женщины стояли невдалеке и чего-то ждали. За черной шторой с той стороны мужчины поздравляли Маджида и Тиграна. Альби развернулся к женщинам и постарался приветливо улыбнуться. Ему в ответ расцвели улыбки на лицах, как цветы навстречу солнцу. Вперед вышла грузная женщина, она представилась как чья-то там жена. Она говорила как бы от имени общины. Выражала радость, что появился наследник и у него есть супруг. И супруг, беременный лисенком, а это много значит для всего эмирата. Это значит, что род не прервется, и у общины в этом городе есть будущее. А потом она благодарила за продукты, Альби сам не понял, в какой момент женщина, схватив его за руку, поцеловала ее. Айдан стоял рядом и довольно жмурился. Фатим внимательно наблюдал за всем происходящим. - Благодарю за добрые слова, - Альби осторожно освободил руку и посмотрел на замерших людей, - мы с мужем постараемся оправдать ваши надежды. У Тиграна большие планы для эмирата и общины. Он надеется на вашу помощь в своих начинаниях. Уже сегодня в город приехали агрономы из Золотого треугольника, они помогут нам наладить питание в общине. Мы построим парники, в которых будем выращивать овощи, и посадим финиковые рощи, и в эмирате не будет голода из-за стихийных бедствий. В город приедут врачи и учителя. Новая работа потребует образованных людей, ведь даже чтобы ухаживать за растениями надо учиться. Учителя по утрам будут учить детей, для того, чтобы они, когда вырастут, могли найти новую интересную работу, которая к тому же будет хорошо оплачиваться. А по вечерам грамоте будут учить взрослых, чтобы вы сами могли читать Коран и лучше понимали, что происходит в мире. Впереди у нас будет много работы, но все, что мы сделаем, будет ради наших детей. Финиковые пальмы, которые мы посадим, будут кормить не только нас и наших детей, но и наших внуков. Все, что мы сейчас будем делать, будет сделано ради нашего общего будущего, чтобы наши дети жили лучше нас. - Пророк Мухаммед, мир ему, - Айдан поднял руки к лицу, - придавал большое значение обучению верующих грамоте, вдохновлял их на приобретение и распространение полезных знаний. В хадисе Пророк сказал: «Приобретение знаний – обязанность каждого мусульманина», поэтому, когда в городе появятся новые учителя, отправьте к ним своих детей, пусть они приобщаются к знаниям, пока молоды, и проживут свои жизни с полным пониманием всего происходящего. Женщины заволновались, все хотели счастья своим детям и всем хотелось узнать о новых учителях и новой работе, но Айдан остановил всех движением руки. Он напомнил, что сегодня день праздника, а для дел и новостей будут другие дни. Альби сразу сообщил, что будет принимать женщин каждую среду во дворце, и если у них будут вопросы или проблемы, то их обязательно приведут к нему, чтобы он смог их успокоить и объяснить непонятное. Женщины начали улыбаться и восхвалять мудрость наследника и его супруга, раз они думают о детях и будущем для всего эмирата. А Альби тем временем застегнул абая, скрывая сапфиры, закрыл шейлой лицо и первым вышел из мечети. - Сердце мое, - Ран стоял у входа и едва дождался, пока Заки помог обуться омеге, - я хочу, чтобы ты шел рядом со мной, когда мы войдем в новый дом официально, как дети ад Сафи. Дай мне свою руку, я хочу, чтобы ты был не только в моем сердце, но и чувствовать тепло твоей руки. Альби с удовольствием вцепился в протянутую руку и вдруг вспомнил, как Ран уводил его из здания спасателей в самом начале. Он отстал на полшага и всматривался в его профиль. Это было так давно и по ощущениям, как будто в другой жизни. Но Ран был такой, как и прежде – большой, теплый и надежный как скала. Только вокруг все изменилось, рядом шумели люди. Они кричали здравицы и просто выкрикивали имена эмира и наследника. Побратимы Рана несли корзины с конфетами и монетами, щедрою рукой бросая их толпе и вызывая этим новые крики восторгов. Альби был совершенно оглушен этим шумом, и только горячая рука альфы дарила спокойствие и надежду на будущее. Совсем, как и прежде… Баран был большой, белый, круторогий, он громко блеял, когда его положили мордой на брусчатку мостовой и принесли в жертву. Айдан, стоящий рядом, сообщил побледневшему Альби, что основным ритуалом праздника и символом верности Аллаху по традиции остается жертвоприношение. - Эта история известна не только по Корану, но и по Библии. В христианском Священном писании можно найти эпизод, где Аврааму было сказано о необходимости возложить своего сына Исаака на жертвенный алтарь. В мусульманской культуре главным действующим лицом аналогичного сюжета стал пророк Ибрахим. Во сне он увидел архангела Джабраила, который напомнил ему его давний обет принести в жертву единственного сына, если он у него родится (пророк до 86 лет не имел детей, пока у него не родился первый сын Исмаил). Ни сын, ни отец не стали перечить воле Господа, поскольку были послушными мусульманами. Ибрахим отправился в долину Мина (ныне Мекка), чтобы подготовиться к обряду. В это время его сын смиренно ожидал своей участи. «Отец мой, делай, что тебе приказано; ты найдешь меня, если пожелает Аллах, терпеливым», - воскликнул Исмаил. Однако, как только Ибрахим занес нож над шеей покорного сына, Аллах решил, что нет необходимости в этой кровавой жертве. Он сказал Ибрахиму, что тот успешно прошел испытание. «Не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего», - сказал Аллах. Первенец пророка чудом остался жив. Вместо сына Аллах велел пророку зарезать барашка, и тем самым дал понять, что человеческие жертвы не нужны. Заклания животного вполне достаточно. С первой каплей жертвенной крови прощаются все грехи. Альби даже слегка оторопел от такого, но тем временем альфы вместе с Маджидом разделывали тушу, чтобы выделить подобающую часть для общины, а часть отнести в ритуальный котел в собственном доме. В воздухе пахло кровью и мускусом возбужденных альф. Хорошо, что рука Рана держала крепко, а еще можно было уткнуться носом ему в плечо и терпеливо ждать, когда все закончится. Но наконец незримый дирижёр дал команду и вся толпа двинулась куда-то в сторону, а Ран подхватил супруга на руки и понес в глубину дворца, чтобы опять оставить у ворот гарема. - Хорошо, что Айдан приехал, тебе хотя бы не будет так одиноко на празднике, - Ран поставил Альби на ноги и, сняв шейлу, быстро поцеловал, - осталось совсем немного. Я тоже по тебе скучаю, просто до трясучки рук… - Ран, - Альби довольно шлепнул его по груди, - такое я могу говорить, а ты образованный человек. - Я как дикое животное без тебя, пытаюсь носом поймать твой запах среди чужих людей. Перебираю мысли, как четки, и каждая мысль там о тебе. Я так по тебе скучаю, что кажется слышу твой голос в своей голове, и стоит закрыть глаза, а ты вот где,... ты за моим плечом, как тень, и стоит замереть, как кажется, что ты уткнешься носом мне в спину. И я замираю в ожидании твоего тепла, потому что тепло твоих рук – это то, ради чего я живу… - И я… - только и смог выдавить Альби и уткнулся носом в грудь мужа. От нежности, от светлой грусти сжималось все в груди, но рядом грели уши посторонние, а за спиной Рана переминался Маджид с куском мяса в руках. Так ему хотелось самому пронести его через весь дворец, чтобы все видели, что праздник свершен. Разорвать объятия было тяжело, как по приговору суда, - иди уже… и запомни, что я спать не лягу, пока ты не придешь за мной. - Я бы и не уходил… - вздохнул Ран. - Иди, - Альби осторожно толкнул мужа в грудь, - иди и повеселись там… А потом приходи, я дождусь. Ран порывисто вздохнул, решительно развернувшись, ушел к Маджиду, чтобы тот довольно хлопнул его по плечу и потащил хвастаться наследником дальше. Айдан посверкал глазками по сторонам. Похоже, все происходящее доставляло ему феерическое удовольствие. И вот наконец он переступил порог гарема следом за Альби. - Ну, здравствуйте, мои дорогие, - Айдан расстегивал пуговицы абая, постепенно обнажая россыпь бриллиантов перед растерянными омегами, - будем знакомиться, или как?