Импринтинг двух миров (подопытный мышь)

      По городу проползся без Рэйдана. Возле ритуального камня, который находился во внутреннем дворе крепости, то есть, практически в моем собственном владении, никого не было на момент его появления, так что вряд ли кто-то прознал о том, что Рэйдан жив и невредим. И вот этим я пользовался, выдавая флюиды мрачной решительности, когда полз к дома старшего сес-ша. Нет, Сашку наказывать не собирался. Во всяком случае, до тех пор, пока сам не осознает и не поймет, насколько его яд смертелен. А когда поймет, чем чуть его детский «кусь» не закончился, вот тогда и поговорим. Хотя, более чем уверен, что Димыч ему уже все растолковал и объяснил.       Старший сес-ша встретил меня на пороге, сосредоточенный и спокойный, но пройти внутрь своего логова не мешал и не бросался на защиту мелких, которые тут же появились в противоположном проеме. Сашка пристыжено вжимал голову в плечи, всем своим видом показывая вину, а Дэймор смотрел со скрытой мольбой и какой-то нереальной надеждой, словно пытался меня спросить, обошлось ли или же нет.       — Пойдешь со мной! — произнес я на русском. — Дело есть.       Димыч тут же кивнул и вышел вперед.       — Суришш, ты решил наказать этого маленького яга тем, что убьешь его эннэшше так же, как он убил твоего? — переспросил сес-ша. — Не слишком ли велика кара для неразумного ассирэ?       — Я никогда не убиваю друзей, тем более из мести. Дэймор нужен мне для другого.       — Собираешься принести его в жертву богам?       Димка поступил умнее. Понимая, что я разговаривать не хочу, просто отмахнулся, после чего взобрался ко мне на руки, показывая свою готовность двигаться.       — В жертву… — Я хмыкнул. — В каком-то смысле. К вечеру я верну вам яргена.       — Пусть боги одарят тебя мудростью и милостью, суришш, — поклонился сес-ша, продолжая провожать нас взглядом, когда я с мелким на руках пополз прочь.       Димон спустя минуту похлопал меня ладошкой по руке.       — Да жив он! Что с моим эннэшше сделается? — отмахнулся я, почувствовав, как мелкий ярген обнял меня за руку, испытывая эмоции облегчения. — Да и в случае, если бы его здесь убило, он бы просто вернулся на Землю. Ситуация тут такая, что мы не принадлежим местному ареалу, и наши души здесь не задерживаются после смерти и не идут на перерождение, а возвращаются туда, где им и место…       И задумался. Может, и меня отсюда временами выкидывало, потому что я не из местного ареала? То есть звало в мой личный мир, притягивало, вселяло в тело, которое ждало свою душу… А все эти катаклизмы, которые творились на Урее, когда мне приходил срок покинуть планету, не более чем напоминание о том, что мне пора и дома показаться? С этой стороны я еще не смотрел, и очень зря. Надо бы Шанасс задать этот вопрос. Вдруг и моих ребят так же кидать будет? А тех, кого я привел ранее, не кидает только по той причине, что тел у них там не осталось? Или же потому, что я почти полностью перекрыл разум, связавший их с Землей? Кто знает?..       Следующим на очереди был Стас. Его забрал какой-то серенький яг, который занимался скотоводством. У нас не было престижных или не престижных профессий. Так или иначе все те должности, которые я ввел, нужны были для процветания моего города, а раз так, то и смысла нет гнобить «простой люд». Иногда плебейские революции наносят монархическому режиму очень много неприятностей, и для того чтобы подобного не было, не стоит унижать тех, кто по какой-то причине не смог выбраться наверх. Как говорят у нас: «Русские молчат долго, но бьют больно». А у меня все земляки. И эту манеру гибкой и хлесткой лозы знаю чуть ли не с младых ногтей. Потому все равны, но некоторые чуть ровнее. Это я о себе любимом и о тех, кого привел в последнюю ходку.       — Стаська! — заглянул я в логово яга, увидев малого змееныша, который игрался какими-то веточками. — Ты мне нужен. Давай, бросай свое детское дело. Проблемы мира решать надо. — Стас, как и ожидалось, тут же покинул свою игру и, косолапя, подбежал ко мне. — Уважаемый, я заберу мелкого до заката, — подошел я к взрослому ягу, и тот поклонился, смиряясь с моим решением. — С ним ничего нехорошего не произойдет, клянусь.       — Ваше решение — закон для нас, суришш, — тихо прошипел яг, после чего быстро уполз к себе в стойла.       А я, найдя плоскую чистую корзину, что стояла у ворот, пересадил туда мелких яргенов и, закинув ее на спину, поспешил дальше, за Сергеем.       …И нашел двух ягов, одного белесого, старого, а второго молодого, едва с руку длиной, которые мирно шипели о чем-то своем.       — Вижу, Серега, ты нашел себе друга, — послал я волну эмоционального тепла и покоя.       — Сайгер мое имя, молодой человек, — прошипел мой названный отец, после чего церемонно раскланявшись с ягом, принявшим его в семью, пополз ко мне. — И чем же я удосужился твоего появления в этом доме?       — Батя, не язви, мне твоя помощь нужна. А ты единственный, как я понял, адекватный из всех переселенных, не считая Рэйдана. Так что вас хер соберешь у себя, чтобы создать консилиум, вот и приходится пользоваться помощью смотрителей Уреи, которые пообещали нам возможность поговорить с вами адекватно, а не как с детьми. Так что, залазь, давай, к своим будущим оппонентам или сторонникам, и поехали решать проблемы, которые я создал за время пребывания на этой планете.       — Андрюша, ты же сам понимаешь, так нельзя. Создавал сам, а расхлебывать другим?       — Не, батя, ни в коем случае! Расхлебывать все это тоже я буду. Просто для того, чтобы определиться с пошаговым действиям, мне нужны те, кто сможет мне вовремя язык узелком завязать или же объяснить неправильность моих действий. Что-то вроде личного совета. Жалко, что этот совет еще такой мелкий. — Я вздохнул.       — Молодость — это временный недостаток, — вздохнул молодой яг, обвив кольцами своего тела мою руку, то ли показывая свою близость ко мне, то ли не желая прерывать разговора. — Так как ты собрался разговорить этих молодых яргенов, сынок?       — Хм… как — мне не сказали, но то, что такая возможность имеется, указали вполне точно. Только обещали это сделать не здесь. Короче, нам предложили перенестись в божественные эмпиреи, где все покажут, расскажут и дадут пощупать. — Я хохотнул. — Так что, прошу не пугаться и вести себя адекватно. Вдруг чё действительно интересное покажут. А я, знаешь ли, все же любопытный.       — Занятно, очень занятно… Говоришь, боги к себе приглашают? Надеюсь, не в бестелесном состоянии?       — Бать, да какие они боги? Это то же самое, что мы бы к папуасам приехали, из себя богов строя.       — Да вот не говори, Андрюшенька, папуасы папуасами, а божественность проверять умели. Подносили ковш расплавленного серебра или золота и пей, если ты бог. А если не бог, то чего тогда так называешь себя? А твои эти боги смогут выпить ковшик расплавленного золота?       — Хм… — Я задумался. — По всем параметрам смогут. Но вот станут ли…       — Ты так уверен?       — Бать, да я сам могу такое проделать, уж поверь. Пробовать не стал бы, так как больно и проблемно, но если от этого зависела бы чья-то жизнь, твоя или Родиона, например, то не задумывался бы. Так что таким способом не божественность, а пизданутость проверять можно. Их бы скорее чем-то другим заинтересовать, в чем они могут себя показать. А золото глотнуть… Тьфу! Плевое дело!       — А, может, и заинтересуем, — задумчиво согласился со мной Сергей. — Особенно, если эти боги настоящие.       Я только хмыкнул. Сергей был в свое время ярым коммунистом, парторгом, очень ответственным притом, но с возрастом как-то постепенно склонился к тому, что все же что-то такое есть… то ли рептилоиды… при этой мысли я чуть в голос не заржал. То ли фаэтонцы… Ну, эти, с большими глазами и треугольными лицами, которые на летающих тарелочках парят и прилетают к тем, кто до чертиков напился. То ли вообще какой заговор межмировой вокруг планеты Земля строится… Столько теорий его интересных слышал, что только головой качал, очередную историю запивая рюмкой водки и закусывая домашними разносолами. Вот только как распознать, кто из них реально в нашей жизни участвует, а кто скрывается, не желая себя показывать? А вдруг, действительно, все эти божественные сущности, в которых верили и верят — существуют? Ну… Или существовали, в смысле, находились в непрямом контакте с землянами, пребывая в этаком своем скрытом пространстве параллельной вселенной, куда так же, как и нас сейчас, иногда допускали людей…       Ух! Какой же простор для мыслей развивается! Так и хочется поднять все эти легенды и истории о богах и полубогах и рассмотреть их не со стороны божественного вмешательства, а со стороны этих смотрителей с Уреи. Ну… Как личностей более развитых цивилизаций, которые так или иначе оказывались на Земле, стараясь сделать ее лучше или же пользуясь благами своей «божественности». Да если я какому-нибудь фантасту расскажу все эти теории, то их у меня просто с руками оторвут! Это же такой кладезь новых идей для воплощения! Жуть берет! А если вспомнить, сколько разновидностей физических и ментальных у этих богов было, то даже не удивлюсь, если это не фантазия человеческая сработала.       Надо, кстати, у Шанасс спросить, был ли кто-то из ее собратьев на Земле.       Хотя, домыслы домыслами, а что-то такое все же есть. То есть совершенно разум не противится тому, что такое возможно. А это уже клиника. И, кстати, как я понял, не только моя. Сейчас в корзинке сидели двое из тех, кто в подобное верил, да еще один мою руку обвивал. Но для общения с богами я бы и не выбрал никого, кто в это не верит. Действительно, для того чтобы понять, что видишь, нужно иметь недюжинный разум, и доверять не только голове, но и сердцу. И душе, раз уж на то пошло.       С этими мыслями я прошел к себе в апартаменты, которые по повсеместной привычке называл логовом, где нашел Рэйдана, мило беседующего с Шанасс. Конечно, Рэйдан уже был не в человеческом, а в своем обычном облике яргена. Все же, пока еще рано открывать все возможности тем, кто еще неизвестно как на это отреагирует.       — Вот и славно, — промурлыкала Шанасс, грациозно поднявшись с моего ложа, на котором устроилась со всеми удобствами, даже подушечки себе притащила откуда-то из своего пространства. — Можем идти?       — С условием! — сразу вклинился я. — Эти «детки» должны быть у своих «родителей» не позже заката, так что или время подстраивай, или же постарайся закончить наше совещание вовремя.       — Удивительные создания, — мурена только головой покачала. — На догадках строите свои предположения, придумывая что-то невероятное, что не имеет аналогов в вашем мире, и при этом оказываетесь правы. Такой гибкости разума добиться у населения этой планеты нам не удалось. Почему?       — Деточка, а вы не думаете, что это из-за молодости расы? — вмешался Сергей, и я даже икнул от неожиданности. Тоже мне, нашел деточку…       — Возможно, — Шанасс не обиделась, совершенно спокойно приняв такое обращение. — Все же ваша раса развивалась в условиях более критических, чем устроены на Урее, да и… двадцать миллионов лет* — совсем даже не малая дата.       — А вашим змейкам сколько?       — Змейкам… — Шанас хихикнула. — Змейки, это совсем недавний проект, ему еще и двухсот тысяч нет. Так что это, действительно, невероятно молодое поселение.       — А вашей расе? — не унимался Серега.       — Боюсь, дедушка, вы даже цифр таких не примете, — подколола Сергея мурена. — Сотни триллиардов. Это как миллиард миллиардов плюс еще пять ноликов. История нашего появления и развития, к сожалению, практически утеряна, так что я даже не могу вас просветить насчет того, кто мы и из какой галактики пришли в эту, и продолжили развитие уже здесь.       — Да уж, да уж… — пробормотал я, — Нехиленько так…       — Мы — медленно развивающаяся раса, — продолжила Шанасс. — Количество лет, доступных каждому индивидууму, настолько велико, что мы перестали торопиться. И вот сейчас, встретившись с душами вашего ареала, с быстроживущими, мы поняли, как много мы упустили, почти замерли в своем развитии.       — И Урея стала вашим полигоном? — переспросил я.       — Далеко не первым, Андэр. Нам до сих пор так и не удалось понять зависимость развития разума от количества прожитых лет. С одной стороны, если ускорить процесс жизнедеятельности, то создание сгорает, не успевая раскрыться, если увеличить — перестает развиваться, останавливаясь на максимально уютном для него этапе. Мы пробовали все: и меняли погодные условия, и природные… Проводили смену полюсов планет… Бесполезно. Чего-то не хватает. В этот раз мы даже допустили конфликт интересов яргенов и ягов, признав, что для развития нужен толчок, но даже в этом случае не произошло большого прорыва. Когда появился Андэр, новая, внезапная душа, которая попала сюда совершено случайно, мы понадеялись, что он сможет поднять мир на новый уровень… Увы. Оказалось, проблема даже не в душах, которые мы считали некачественными, так как это были произведенные сгустки информационного поля. Андэр на каком-то этапе развития так же замер, обленился.       — Встроился в менталитет общества, — буркнул я. — Куда гнать, от кого бежать, если все спокойно и миролюбиво? Вот и начал закисать.       — Знаете, деточка, мне кажется, вашим ящеркам просто не за что бороться. Они не видят смысла получать что-то большее, чем имеют, потому что не видят цели. Не понимают, чего еще желать. Потому и не развивают свой разум достаточно, чтобы творить хоть что-нибудь. Вы, по собственному ли разумению или же из-за планетных аномалий, перекрыли им некоторые физические законы, которые они не могут увидеть, а значит, и понять.       — Вы так думаете?       — Рассуждаю, — благоразумно уклонился Сергей. — На Урее нет холода, нет дождей, гроз… Небо, насколько я видел, всегда затянуто толстым слоем облаков…       — Сайгер, так не всегда, — покачал я головой, — в более теплый период над некоторыми участками пустыни небо проясняется, и можно увидеть светило.       — Звезды, Андрюшенька. Чтобы живые существа начали мечтать и стремиться, им надо знать, что есть что-то кроме их дома. Я не раз слушал Шимисса, который мне рассказывал о богах. Здесь нет легенд, что они пришли с неба, яги верят, что боги живут на очень далеком острове, который свободно плавает по океану, а значит, боги вполне материальны, и к ним можно обратиться не только за советом, который получишь в раздумьях, а и за материальной помощью. А это уже не боги, деточка, это уже управители. Добрые, всезнающие, но управители. Естественно, когда яги не видят божественного проявления, они и не создают религию, культ.       — Знаете, Сергей Андреевич, мы с вами об этом обязательно поговорим, — мягко перебила его Шанасс. — Иногда с позиции существа, живущего под руководством, куда как точнее можно увидеть, кем ты являешься в глазах этих существ. Но Андэр прав, время течет, а мы до сих пор не подошли к проблеме, которая касается именно вас и противостояния ягов и яргенов. Эту проблему, к сожалению, мы, боги, решить не можем. Ее должны решить вы сами. А для того, чтобы решение было верным, вам нужно посоветоваться друг с другом и найти оптимальный вариант. Вот для этого я и собираюсь вас переправить к нам на «плавающий остров», как изволят выражаться некоторые индивиды.       — Корабль, да? — хмыкнул я.       — Скрытый за силовыми полями, — согласилась Шанасс. — Ну так что, вы готовы следовать за нами?       — Вполне, — кивнул Рэйдан и первым же шагнул в портал.       И, наверное, только сейчас я начал понимать, кто же такие боги или смотрители Уреи…       Когда портал за нами закрылся и мы оказались в полутемном помещении, Шанасс исчезла, словно ее и не было. И сразу за этим раздался голос на совершенно четком русском языке с бархатными резонансными нотками, что попросил нас пройти в специальную комнату очистки от бактерий, где нас обдало легкой взвесью ароматного вещества, и только после этого мы были допущены в самое сердце «корабля». Почти сразу, как я ступил на мягкую упругую поверхность пола, словно залитого чем-то вроде сиреневого желе, я осознал, что приемно-пропускной пункт был сделан именно в расчете на нас, землян. Внутри же «корабль» был совершенно не похож на дело рук человеческих.       Коридоры… пульсировали. Точнее, они как бы сокращались, словно проталкивая через себя что-то большое, так что создавалось впечатление, что мы идем по чьему-то огромному лиловому кишечнику, и нас вот-вот переварит. Заметил так же, что когда мы сворачивали не туда, пульсация прекращалась, четко обозначая путь следования. Голос же молчал.       — Э-э-э… А дальше-то куда? — остановившись перед множественной развилкой, вопросил я потолок.       — Поверните во второй коридор, — тут же отозвался голос, и пульсация коридора, в который нас просили пройти, усилилась.       Благо, только стены ходили ходуном, а пол был недвижимым. Но ничего особо хорошего в конце этого коридора я не ждал, так что даже удивился, когда перед нами открылась комнатка, уставленная удобными «стульями» для ягов: этакая небольшая витая колонна с упором в подбрюшье, на которой было безумно удобно размещать свое тело. Для Рэйдана был создан стул с учетом хвоста, а мелким поставлены два стульчика и такая же маленькая витая колонна на возвышении.       — Отлично, — кивнул я, — ну, и когда будет знакомство с персоналом базы?       — На данный момент все операторы находятся вне зоны доступа, так что предлагаем отобедать и заняться вашими личными проблемами, такими, как обсуждение вопросов, связанных с Уреей. Заранее предупреждаю: в пищу добавлен фермент, который позволит малышам полностью освободить разум от воздействия инстинктов юного тела, дав им право в полной мере участвовать в беседе. Для удобства общения проведен выделенный ментальный канал, который полностью накрывает помещение.       — Отлично, — согласился я и, когда на столе внезапно появились блюда с уже знакомыми мне изысками, пригласил мелких приступать к еде, да и мы с Рэйданом съели по паре кусочков. Особенно мне понравились скатанные шарики из мелкорубленого мяса, в которых были закатаны кусочки мягчайшего острого сыра. — Вот таким бы точно питался ежедневно, — постанывая от удовольствия, произнес я, решив запить съеденное поданной в широких пиалах розовато-сиреневой жидкостью, что приятной прохладой обволокла горло. — Благодарю за еду, все было невероятно вкусно.       — Что да, то — да, — согласился Рэйдан. — Я бы этот рецепт точно выпросил…       Из динамиков раздался чуть булькающий смех.       — Если не побоитесь разводить этих «животных», то вполне можете получать до полу-килограмма данного вещества от каждого. Но об этом поговорим позже, а сейчас я оставляю вас наедине с вашими проблемами. Если будет что-то нужно, достаточно обратиться к оператору.       — И что бы ты хотел обсудить с нами, Андрюшенька? — Сергей чуть осоловело смотрел на нас.       — Ну, во-первых, еда. Что скажете, гурманы? — обратился я к нему и Димычу. — Достойна того, чтобы кормить ею остальных?       — Куда как вкуснее, чем глотать куски сырого мяса, — согласился Димка. — Правда, особого запаха и вкуса я не ощутил, но это вопрос решаемый. Мне тут куда более интересно, что здесь творится.       — Кстати, мне это тоже жуть как интересно, — вмешался Стас. — Что это за мутки такие с переселениями? Подох, и ты мне это уже рассказал, на Земле, а просыпаюсь этаким хвостатым уродцем…       — Стас, тебя уродцем только отсталый человек и назовет, — отмахнулся я. — Один из самых красивых яргенов, хоть и молодой. Пройдет года три, и за тобой молодые ягини будут стадами бегать!       — Это ты о хвостатых клушах, что ли?..       — Ну, найдешь себе яргиню, — хмыкнул я, зная, что Стас неравнодушен именно к женскому полу, и предлагать ему яга или яргена двух линий жизни просто неэтично. — Они такие же ногастые и очень фигуристые. А если совсем невмоготу будет, то… тут уж прости, переселю тебя назад в любое, выбранное тобой тело.       — Можно будет воссоздать по образу и подобию того, что было, — вмешался голос из динамиков. — С усовершенствованиями, естественно. Но за все надо платить.       — Вот-вот! — поддакнул я. — Платить надо за все. И твоя оплата — это помощь мне здесь и сейчас. А потом, когда на Землю верну, сделаю так, что у тебя будет подъемный капитал, и все дела в шоколаде.       — Вообще-то, Андрюша, если ты не в курсе, у меня семья есть. И мне совсем не с руки прохлаждаться здесь ни два года, ни десять лет. Помочь, конечно, помогу. Куда денусь. Но очень желательно будет, если я вернусь через наименьшее количество времени. Можно даже без стартового капитала. И даже в том теле, которое у меня было.       — Стасик. — Я оперся рукой на стол, положив подбородок на кулак. — Ты в курсе, что есть такие люди, как попаданцы? Вот взял, умер у себя на Земле, и хлобысь — вот тебе Урея с ее законами и требованиями. Если Димон, Сергей, Родион еще могут уйти, свернув себе здесь шею, потому что тела их дожидаются, то тебя уже никуда не переселит. Ты просто умрешь. Окончательно. Не было бы меня, такого умелого и хорошего, хрен бы ты вообще куда отсюда скакнул. Хрен бы тебе такая удача подвернулась, как переселение. Временное, притом! — рявкнул я, после чего немного остыл, понимая, что человек просто не в состоянии уразуметь, в какую говёную ситуацию вляпался. — Так вот, мил человек, проблема даже не в том, что тебя взяли и перебросили, а в том, что ты себя должен как-то проявить, чтобы смотрители Уреи вообще решили сделать клон твоего тела. Да и растет он, чтобы ты знал, не один день, и даже не одну неделю. Я, когда Родика сюда тащить собрался, за полгода до его переноса в этот мир — сбегал сюда, заказав репликацию, которая зрела, пока я по Земле шлялся, и его в себя приводил. Вот так-то. Так что, давай, думай, чем и как ты можешь быть нам полезен, и когда надумаешь, то подавай свои идеи. И когда их будет достаточно, чтобы оплатить твое новое тело, тогда его и начнут создавать. Теперь ясно, как это все делается?       — И по какой, интересно, причине, твоим друзьям дарована привилегия переселения, а мне — нет? — буркнул Стас.       — Хотя бы по той, что мы шли сюда осознанно, чтобы помочь Андрею разобраться с ситуацией, которую он наворотил, и знаем, чем и как платить за то, что нас сюда вообще впустили, — резковато отозвался Димон. — А тебе одолжение сделали.       — Да ебал я в рот такое одолжение! — окончательно взбесился Стас, после чего отсел от нас подальше, делая вид, что обиделся.       — Ну зато хоть с первым оппонентом определились, — тихо произнес Сергей, заставив нас дружно рассмеяться. — А вы не ржите как кони, мальчики. Иногда очень полезно иметь в группе соратников того, кто сочится ненавистью и желчью открыто. Пусть это неприятно и болезненно, но никто и никогда не ткнет вас мордой в навоз лучше, чем тот, кто вас по какой-то причине невзлюбил. И как я понял, его обиды и возмущения только мы и будем слушать, потому что то, что говорит малыш до трехлетнего возраста, считается глупым лепетом, который старшее поколение не слушает.       — Вот! — поднял я вверх указательный палец. — Так что, мотай на ус, Стаська. Лучше на нас своим ядом брызгай. Мы-то поймем и исправимся, а вот другие и слушать не будут.       — Да больно мне надо, чтобы другие слушали! — буркнул яргеныш. — Мне самое главное — вас до печенок достать. Авось, раньше отпустите. И хрен вам! — показал он маленький кукиш, что смотрелось весьма комично. — Я вам такую дрессуру устрою, что каждое свое решение продумывать будете! Не зря, Андрюха, ты меня на Земле учил, как дела вести надо, ох, не зря! Я тебя твоим же манером, да харей в твое же дерьмо тыкать буду! Усек?!       — Да, Стасик, усек. — Я смеялся, не столько со слов и реакции своего зама, сколько от облегчения. Переломный период был пройден, и теперь он хоть и будет ворчать, но вряд ли задумает какую-то мелкую месть вроде той, что совершил Сашок. — Лады, буду полагаться на твое мнение.       Более пяти часов мы обсуждали создавшуюся проблему, думая, как повернуть дальнейшую судьбу моего клана. Точнее — уже нашего. Сергей так сразу начал говорить «мы», «наш», «сделаем»… Родион временами путался, и я его понимал. Когда все остальные так или иначе обживались все эти восемь дней, его память об этом времени стерлась. Димыч же сначала отделял себя от клана, но когда узнал, что Сашку я наказывать за глупую выходку с укусом не буду, как-то легко и безболезненно перешел на то же «мы», что и Сергей. Один Стасик сидел в уголке и дулся на нас, как мышь на крупу. Но слушал. Я это заметил по язвительным и очень метким репликам, которые он бросал нам, когда разговор заходил в тупик, а решение никак не появлялось.       К общему знаменателю мы так и не пришли, ведь каждый смотрел со своей стороны. Родион — как фентезист, который попал в сказку, совершенно не отделяя фантазии писателей от реальной ситуации, думая, что все само собой устаканится, а внутренняя политика так и вовсе не при чем. Ага, я тоже так думал.       Димон отличался радикальностью, предпочитая всех загнать под мои приказы, а после уже попускать узду, раздавая плюшки. А вот Сергей предпочитал «не мытьем так катаньем», то есть уговорами, разъяснениями, предложениями, чтобы каждый сам сделал свой выбор в пользу моего решения, и только Стас, сидя в своем уголке, бурчал себе под нос, что мы все не так видим и не тем местом думаем.       — А каким, Стася, каким местом думать надо?! — не выдержал я.       — Головой, а не жопой! А у тебя второе, как я заметил, лучше всего получается! — рявкнул в ответ Стас, после чего подсел к нам за стол. — Андрей, ты буквально зациклился на половой принадлежности подчиненных тебе ягов. На том, что кто-то себя девицей посчитает, когда получит полную память своей прошлой жизни. Что впадет в такое же уныние, в котором ты сам находишься. Поверь мне на слово, если не видишь своими глазами. Никто из твоих ягов никогда, никого насильно в постель не тащил. У вас как таковой агрессии вообще не наблюдается.       — Да ну не скажи…       — Хорошо, давай окунемся в историю, Михалыч, — привычно, словно сидел у себя за столом, Стас сложил свои ручки в замок и, опершись на локти, проникновенно взглянул мне в глаза. — То, что я услышал, если смотреть с той стороны, которую ты указал, это бунт воинствующих феминисток против тотального патриархата. Вот, что значит ваша война с яргенами. Да, вмешательство смотрителей Уреи сделали вашу природу ягов настолько гибкой, что среди вас начали появляться способные на размножение мужские псевдо-особи. ПСЕВДО!!! А не особи. Если я правильно понял то, что говорил Дмитрий и Родион, то это всего лишь мутация, которая сумела остановить вымирание целой расы. На самом же деле женские особи и приравненные к ним мужские — не воинственны. Вы же не нападаете на другие кланы, не воюете с ними? Вот и ответ на ваш вопрос. Вы просто избавились от ига, устроив свой милый и уютный мирок. Вам не нужно драться за существование, тогда как яргены именно на этом и были зациклены. Так что, друг ты мой ненаглядный, тебе не твоих ягов воспитывать надо, а яргенов, которых вскоре, как я понял, отправят на ваш материк. Воспитывать в них умеренность, рассудительность, уважение, как и говорил Сергей. А своих — оставь в покое. Просто займись продвижением культуры их жизни. Сделай ее такой, чтобы у вас было еще лучше, краше, уютнее. И на фоне этого чуть ослабь блок, которым скрываешь их разум. Не сразу, нахрапом, а постепенно. И не рассказывай, кто такие яги для яргенов. Смысла в таких рассказах нет. Все равно те, кто уже разбились по парам, если они истинные эннэшше — так и останутся парами. А если кто и пожелает уйти к яргенам, чтобы начать свою новую жизнь, так пусть и уходят. Их так же не остановишь. Главное — не дать распространиться агрессии, которая чуть не уничтожила два вида. Показать мир другой стороной, не той, что показывали смотрители Уреи с тобой вместе взятые. Позволить вылезти из серости и обыденности. Вот, к чему ты должен стремиться.       — Как будто легко перестроить ягов и их мышление, — пробормотал я. — Все какие-то подавленные, пригашенные, думают только об устройстве собственного логова…       — Да ты что! А ты в курсе, что мой воспитатель пишет историю клана, решив сделать такой вот подарок своим потомкам? Ты знаешь, что его сосед, пусть и неумело, но разрисовывает стены своего логова? Ты вообще задумывался, дурья твоя башка, что пара ягов, которые так и не смогли найти себя в каком бы то ни было деле, выращивают цветы, потому что в них проснулся дух тех, кем они были в прошлой жизни?! Ты хоть раз смотрел на жизнь своих подданных с этой стороны, а не как на толпу, которую нужно подчинить и направить?! Монарх, етить! Монархи, чтобы ты знал, так не поступают. Ты создал единый строй, коалицию, где все бодро в ряд шагают на парад. А вот индивидуальность ты так и не заметил. Так что, думай, Михалыч. Сам думай и решай, что тебе важнее, и как это сделать.       — Поразительно! — Сергей даже в ладоши пару раз хлопнул. — Вот тебе и слово твоего оппонента. Едкое, резкое, но правильное.       — М-да…       — А ты говорил «бесполезен»! — передразнил меня Стас, от обиды показав кончик языка. — Думаешь, как я всю эту ораву, которую ты набрал, в руках держал? Рявкал? Командовал? Ты хоть раз заходил в комнату отдыха, Михалыч? На протяжении всех тех пятнадцати лет, как я у тебя бартачу? Заходил? Видел, что там не игрушки с погремушками для взрослых детей, а все для снятия стресса. Кто-то макраме занимался, кто-то вязал, кто-то кораблики, самолетики клеил… Да и не упомнишь всего. Я не об этом. Я о том, что ты никому никогда не давал возможности для релаксации. Все у тебя как прирученные собачки на задних лапках ходят. А так нельзя. Так — неправильно. Смысла больше нет вести себя так, — раздельно и четко произнес он последнюю фразу. — Против вашей яговской натуры подобное. Так что, хватит тебе маяться херней. Начинай уже думать не мозгами дельца, а сердцем. Ты же не дерьмо-человек, Михалыч. Знаю я тебя как облупленного. Тебя самого направлять иногда надо, потому что ты в вечной гонке с судьбой. До сих пор из тебя борец с огнем не вылез. До сих пор еще грудью на амбразуру идешь и других за собой тащишь…       — Да понял я, — отмахнувшись от Стаса, задумался. — Понял, но тупо не знаю с чего начать.       — Яга мне найди, — решительно и как-то мрачно буркнул мой зам. — Того, который будет слушать мой «детский лепет» и передавать его другим взрослым ягам. Хочешь — следилку поставь, или что ты там делаешь в этом случае. Мне он нужен не для того, чтобы тебя подсидеть, а чтобы заняться той работой, на которую ты меня и нанимал: держать твоих парней психически здоровыми, улыбчивыми и довольными.       — Стас, пятьдесят человек и тысяча ягов…       — Жопа ты хвостатая! — досадливо сплюнул Стас. — Ты хоть когда-то смотрел мою трудовую книжку, деятель?       — Ну… Да… работник колонии для малолеток…       — Руководитель, Михалыч, ру-ко-во-ди-тель!!! В воспитательной колонии для несовершеннолетних! Что-то вроде детского дома закрытого типа для пацанов от десяти до шестнадцати. Нам из детдомов переводили самых неуправляемых мальчишек, всю шантрапу, бомжат, мелких наркош… — Стас вздохнул. — И ты не сравнивай тысячу мирных ягов, которым надо просто открыть глаза, с тремя сотнями мелких бандюганов. А то, что, бездарь ты хвостоногая, я под тобой прогибался, так давно уже понять должен был, что у нас с тобой игра такая: «страшный босс и увертливый зам». Ты же ведь еще одним взрослым ребенком был…       Я только голову опустил. Прав был Григорьевич, ох, как прав. Никогда я в его прошлое не лез. Не до этого было. Дружили давненько, еще когда я об Урее и слыхом не слыхивал. Было, он отмалчивался, никогда о работе особо не рассказывал, да как-то и не с руки было спрашивать. В свое время я еще тем «резиновым изделием» был, так что больше распинался перед ним, как и что. Потом — Урея, после — встреча через десяток лет. Случайная. Ну и узнал, что Стаса с его работы поперли. А мне как раз нужен был зам. Вот и подтянул его к себе. Ну да, было. Стас оказался не совсем чист на руку, но брал в таких размерах, которые мне пустяками казались. Более-менее знал, что я и вычислить могу, а потом и вовсе не скрывался. Предупреждал разве что, что возьмет энную сумму в долг зарплаты, «забывая» про эти мелкие долги. И… играл. Правильно сказал. Именно играл на струнах моей души, зная, когда прогнуться, а когда стальным столбом застыть, чтобы о него все мои упреки разбились. Потому и работал так долго и продуктивно. Потому и нравился мне как зам. А теперь выясняется, что: «вон оно че, оказуецца!»… Играли, батенька, театральничали-с…