And I wish that I could tell you right now, that I love you But it looks like I won’t be around So you won’t know
**** Ньют стоит над раковиной, стараясь как можно тише отхаркивать кровь, несмотря на то, что в квартире никого нет. Он делает это для себя скорее, пытаясь не казаться самому себе таким жалким. «И угораздило же тебя, Ньют,» — он мысленно стучит себя по голове, стараясь не забывать, что ему нужно пытаться дышать. Через боль, вызываемую этим дурацким кустом, растущим внутри него. Маки, черт подери. Он не знает, нравятся ли маки Томасу, который, конечно, понятия не имеет о том, что происходит с другом, ведь он слишком занят постоянными мыслями о будущей жизни и работой в лаборатории, чтобы заметить. И в этом он гораздо умнее Ньюта, не думающего ни о чем, кроме жжения в груди и боли, причиненною ей. Первое время Ньют надеялся. Он надеялся, что не влюблен в Томаса, что это просто дружеская привязанность, что он на самом деле влюблен в кого-то другого, но Томас действительно относился к нему как-то по-другому, общался с ним по-другому, не как со всеми остальными. В конечном счете Ньюту пришлось признать горькую правду, и он ненавидел себя за то, что вообще позволил себе хоть малейшую мысль о том, что, может быть, он скоро будет свободен от этого дерьма. А затем Томас без умолку говорил о той новой девчонке из его класса (Бренда, кажется), и Ньют вскоре понял, что не так. Если бы Томас хоть что-то чувствовал к нему, то его маки бы выцвели практически сразу, чего не произошло. И это его рано или поздно убьет, ведь куст уже слишком большой, и чтобы выхаркать хотя бы один лепесточек, не говоря уже целый цветок, ему нужно проходить через полчаса мучений. Он хочет повернуть время вспять, до того момента, как они познакомились с Томасом, хочет стереть его из памяти, но он представить не может, что бы делал без него сейчас. **** Вечеринка, на которую пригласили Ньюта, кишит громко орущими и счастливыми подростками, среди которых есть и Томас. Изначально Ньют пришел сюда для того, чтобы ужраться в хлам, ведь только так он хотя бы сможет заглушить душевную боль, но куст в его легких вовремя напомнил о себе, так что он решил воздержаться от выпивки, иначе ему бы пришлось блевать не только маками и кровью, но и всем, что он съел за последние несколько часов. Они стоят втроем — Ньют, Томас и Минхо, — и разговаривают, пытаясь перекричать музыку. Томас выглядит великолепно в таком свете, словно он король, но когда Ньют замечает их переглядки с Брендой, находящейся в компании незнакомой Ньюту девушки с большими голубыми глазами, его словно ударяют в живот. «Все в порядке,» — говорит он сам себе. — «Ты этого и ожидал, Ньют, все нормально.» По прохождении какого-то времени, Ньют уже не может выносить этот тяжелый скрип в легких. Он извиняется перед парнями, и, стараясь не привлекать к себе много внимания, проталкивается сквозь толпу на улицу. Он только успевает забежать за угол дома, как его выворачивает. Ньют опирается ладонями в стену, а на земле появляются красные лепестки мака вперемешку с кровью. В какой-то момент ему кажется, что сейчас, прямо здесь, на непонятной вечеринке, стоя за углом дома, он просто умрет. Это ощущается настолько сильно, и у него слезятся глаза, и он опять чувствует себя жалким. Чья-то рука ложится на его плечо, и это оказывается та самая голубоглазая спутница Бренды. Она протягивает ему чистый платок, и Ньют замечает, что рот у нее в крови, но это нисколько не портит ее вежливую улыбку, будто она извиняется за то, что предлагает помощь. Она смотрит на него, и в ее взгляде читается понимание. Ньют принимает платок, оттирая уже прилипшую к губам кровь. Он вопросительно смотрит на девушку, указывая на ее рот, а та только пожимает плечами. — Символ моей боли. Ее голос звучит так, будто он исходит не из нее. Ньют удивлен тому, что она способна говорить после того, как ее некоторое время назад вывернуло цветами, какими ему неизвестно, но вряд ли они являются чем-то хорошим для девушки. Так они стоят еще некоторое время, поддерживая друг друга немного иным способом, не включающим в себя разговоры и поглаживания по спине. Ньют ей благодарен. **** Ньют узнает, что девушку с голубыми глазами зовут Тереза, что она учится в одной группе с Томасом, и что она практически каждые тридцать минут выхаркивает люпины, причиной чего является Бренда. И ему немного смешно от осознания того факта, что они с Терезой влюблены в двух разных людей, которые влюблены в друг друга. Это их объединяет, помимо болезни. Они никогда не говорят о Томасе или Бренде. Произошло это только один раз, когда они рассказывали о своих историях и о том, как обнаружили, что у них есть эта болезнь. Тереза дружила с Брендой с самого детства, а когда она начала понимать свои чувства к ней, произошло это. Примерно такая же ситуация у Ньюта, только он был знаком с Томасом меньше. Тереза показала ему рентген своих легких. Ньют удивился, что она вообще делает рентгены, но девушка говорит, что они — напоминание о том, что она способна на любовь. Ньют может поклясться, что никогда не видел ничего более прекрасного в жизни, но он мысленно одергивает себя, вспоминая как тяжело жить с этим в твоем единственном месте поступления кислорода. У нее вместо легких целый сад из люпинов, и он задумывается о том, как выглядит его. Вряд ли он на самом деле хочет знать. **** С каждым днем ему все тяжелее дышать, и, конечно, он не может перестать общаться с Томасом. Избегай его, не избегай, а чувства всегда будут следовать вместе с Ньютом, куда бы он не пошел. Так что он просто давится маками и терпит, просыпаясь каждую ночь от очередной боли в груди. Ему надоело это, но он не может заставить Томаса полюбить его, особенно не тогда, как он встречается с Брендой. Именно, теперь у них все официально, и Томас выглядит счастливее, чем когда-либо еще за время их знакомства. Ньют завидует им обоим, ведь он никогда не сможет испытать такого счастья. Даже несмотря на то, что присутствие Терезы делает его жизнь легче, они оба застряли в этом вечном состоянии, каждый наедине со своим садом внутри. **** В тот момент, когда все становится совсем плохо, и Ньют уже не может перестать харкать уже полноценными цветками, которые иногда застревают у него в глотке, перекрывая поток воздуха, Тереза говорит ему, что она обязательно будет приходить на его могилу, когда он умрет. И самое странное то, что Ньют рад этому. **** Ньюту семнадцать лет, и он надеется дожить хотя бы до дня рождения. А еще он хочет увидеть Томаса. Того самого Томаса, который делает все, что угодно, если его друзья нуждаются в этом. Томаса, который смотрит на него таким взглядом, прошибающим насквозь, задевающем все внутренние органы, выворачивающим на изнанку. Томаса, которого он полюбил, и который не полюбил его в ответ, и Ньюта это даже не сильно волнует, ведь он рад, что ему выпала честь хотя бы быть его другом. Сам он увидеться с ним не может, потому что он еле поднимается с кровати и вообще практически не выходит из дома в последнее время. Он не может остановить это, но его выворачивает красными цветами почти каждые десять минут. Он бледный, под глазами серые синяки, и он чувствует себя ужасно. Маки все-таки взяли свое. **** Небо заволокло тучами в тот день, когда побеги нашли путь до трахеи. Парень долго мучался, харкая цветками маков и давясь кровью. На его похоронах Томас плачет, а рядышком с ним стоит Бренда, крепко сжимающая его руку. Слева от нее стоит Тереза, чье лицо абсолютно ничего не выражает. Она пытается бороться с истерикой, которая не может определиться — заставить ее кричать или разрыдаться, или все вместе. Она понимает, что ей тоже осталось недолго, ведь рентген показывает, как разросся люпин внутри нее. Бренда сжимает ее руку, таким способом оказывая поддержку. Что бы ни случилось, Тереза является ее лучшим другом, и она будет рядом с ней, несмотря ни на что. **** Девушка чувствует приближение своей собственной смерти, и она идет проведать Ньюта. Найти его не составляет труда. Семена мака, что были внутри него, пересадили к нему на могилу, словно наследие. Теперь вокруг нее маковое поле. Тереза еле находит в себе силы устоять на ногах, она не переставая кашляет кровью. Ей кажется это самым страшным — умереть вот так, в мучениях, даже толком не понимая, что произошло. И все же, в их случае такой исход неизбежен. — Ты наконец освободился. А вот я застряла. И это моя боль. ****And I can’t use the telephone To tell you that I’m dead and gone So you won’t know You won’t know You won’t know You won’t know