Что мне сделать, чтобы ты от меня отстал?!

       — Ну что за нахал?! Как раздражает!        — Инвалидка, тьфу на неё! И приставили же к ней… Он разворачивается и уходит, гордо вскинув голову, всем своим видом демонстрируя к ней неприязнь. Лютую и животрепещущую. Только лёд от шагов под кроссовками потрескивает.       — Мам, лёд трещит!  — Да, это он с тобой разговаривает. В горле моментально заседает кислый ком болезненных воспоминаний, и Надя быстро моргает, стараясь убрать солёную влагу с ресниц, потому что влажная кожа на щеках от мороза потрескается. Ну да ничего, сейчас она позвонит тёте и та её заберёт домой, в тепло, туда, где кончики пальцев не покалывает от холода. Но трель звонка раздаётся в пустом коридоре, а на улице темнеет, и Наде холодно, но уехать не может — шины на колёсах инвалидной коляски впустую буксуют на скользком озёрном льду.        Почему я не могу ходить?! Чёрт бы побрал Леонова… Когда в темноте она видит приближающийся тёмный силуэт, сердце сковывает неконтролируемым ужасом. Но она настолько замёрзла и устала сидеть, что ей уже плевать, кто это и зачем идёт к ней. И сердце, не получая поддержки мозга, быстро успокаивается, распространяя по крови странное спокойствие. Её даже чуть замело снегом и теперь она не просто Надежда Лапшина, а Надежда — Снеговичка — Лапшина.        — А ты чего здесь?! Почему тебя мамка не забрала? — непрошенный гость бросается к инвалидной коляске с сидящей в ней девушкой и, схватившись за ручки, везёт к берегу. Саша паникует, потому что, если с этим чучелом что-нибудь случится, то тренерша его просто-напросто прикончит.        — А нет у меня мамки. Она мне тётя. И Горин замирает, впервые испытывая к сидящей перед ним обладательницы заснеженного затылка странные тёплые чувства. Они похожи, почти одинаковые — брошенные детки, нашедшие приют в спорте. Саша решительно подходит к делу, старается всеми силами добиться того, чтобы девушка поднялась, смогла снова кататься и получила этот долбанный Кубок Льда. Прибегает к самым крайним методам, и получается! Всё получается! Звучит пронзительный визг тормозов, парня отбрасывает в сугроб и Лапшина подскакивает с коляски, неосознанно, не задумываясь о своих действиях. Но атрофировавшиеся за полгода мышцы ног не могут больше её держать и спустя пару шагов Надя с криком:        — Саша! — падает грудью в снег. А Горин смеётся, восторженно хохочет, потому что Надя Лапша, уже его друг, а не обуза, повешенная на него за провинность, как мешок с картошкой, поднялась с этого присловутого чёрного инвалидного кресла. Однажды он сказал — «Твой полет — всего лишь сон». И ты летать не стал, стал таким, как он. И по земле ходить научился, как ребенок ты. Но все не мог забыть той прозрачной высоты.