Дикий, дикий Чон

— Чон-мин? — переспросила Тян, шокировано уставившись на Юнги. — Ты… Откуда ты знаешь? — Голос девушки дрогнул, а Чонгуку вдруг захотелось исчезнуть. — Мы друзья, — сообщил мужчина. — Вы друзья… детства? — нервно усмехнулась девушка, запустив руку в зелёные пряди на голове. Почему-то от догадки стало дурно. Чонгук судорожно кивал головой, всем своим видом пытаясь подтолкнуть Юнги на обман, а Тян становилось всё хуже и хуже. Она подняла взгляд на Чона и выжидающе посмотрела тому в глаза. Взгляд был серьёзным, он от неё таких взглядов ещё никогда не получал. — Вы друзья детства, Чонгук? — уже громче спросила Тян. — Так ведь? Парень опустил взгляд. Разве она сейчас не видела его насквозь, разве не догадалась обо всём? Ей не нужны были слова, чтобы понять, в какой период жизни Чона были знакомы эти двое, и то, из чьих уст мог узнать настоящее имя Юнги. И всё же… — Нет, мы не друзья детства, — горько усмехнулся Чон. — Я узнал Юнги полгода назад. Девушка заскользила по стенке вниз и вскоре уже сидела на полу, прикрыв лицо руками. Чонгук так чудесно разговаривает, а это значит, что он всё вспомнил и ничего ей не рассказал. Ни-че-го. А она, дура, и поверила ему. Чон осторожно подошёл ближе и присел на корточки, завалившись на пол рядом с девушкой. Тян заключили в большой тёплый кокон широкие руки, а она вдруг принялась всхлипывать. Чонгук обнимал, раскачивал в объятиях, а ей оставалось лишь плакать сильнее. Обидно и горько. Почему он ей ничего не сказал? Нельзя так легко прощать обман, но ей безумно хотелось простить. — Чонмин, — шепнула девушка. — Я Чонгук, — крепче обнял Чон. — Чонмин, — настаивала Тян. — Да… — Иди, пожалуйста, в комнату. Чонгук лишь отрицательно мотнул головой, но так и не сменил своего положения. — Оставь меня, — не унималась девушка, на что ей в ответ снова и снова мотали головой, лишь ближе прижимаясь. — Уйди, Чонгук! — уже крикнула Тян, но всё так же не получила никакой реакции. — Если я уйду, будет как в сопливых мелодрамах… Если ты вообще подпустишь меня к себе снова когда-нибудь, — крепче прижал к себе девушку Чон. — А я не хочу, как в сопливых мелодрамах. — Ты дурак что ли? — взвыла девушка, отчаянно выпустив из глаз очередной поток горячих слёз. Она не знала, что ей ещё ему сказать, он упрямо стоял на своём, словно ребёнок, не желающий отдавать любимую игрушку обратно. Двое сидели на полу минуту, две, три, полчаса, час. Квартира опустела, Юнги ещё в первые пять минут вывел отсюда Хосока и прикрыл за собой дверь, оставив тишину и полное отсутствие посторонних ушей. Тян не хотелось, чтобы всё в итоге вышло так, не хотелось и Чону. Они тихо сидели и ждали, пока хоть кто-то из них решится хоть на слово, однако оба молчали. — Почему ты не сказал мне? — пробормотала девушка в ткань футболки на чужом плече. — Ты бы прогнала меня, — пробурчали сверху. — Я бы не прогнала тебя! — У нас бы… — парень не решился говорить дальше, прикрыл глаза и тяжело выдохнул. — У нас бы не было поводов жить вот так, вместе… Пока я дикий, ты обо мне заботишься, но стоит мне стать нормальным, как заботиться обо мне будет не к чему. Ты бы выкинула меня и всё. — Это не так! — воскликнула девушка, больно толкнув в живот. Чон рефлекторно расцепил руки и завалился на бок. — Это, блин, не так! — Тян ударила ладонью по его ноге, и парень снова поморщился, забившись под стенку. — За кого ты меня принимаешь вообще? Ужасно. Не думай так! Мне хочется тебя побить. Как же мне хочется тебя побить! Девушка колотила Чона руками под громкий аккомпанемент своих всхлипов и чужого шипения. Чонгук не сопротивлялся, лишь послушно валялся на полу, защищая на всякий случай голову руками. Парень щурился и принимал всё. Он, кажется, заслужил. — Боже, — остановилась Тян, отдёрнув руки от Чона, который не шевелился, чем очень сильно пугал её. — Ты жив? Чонгук, ты жив?! — Руки с силой затормошили лежащее на полу тело. — Да жив, жив я, можешь дальше бить, — пробурчал откуда-то из-под рук парень. Тян снова шумно всхлипнула и, плотнее стиснув зубы, в сердцах шлепнула несчастного по бедру. Чонгук взвыл и подтянул к животу ноги. — Прости! — опала сверху девушка, крепко обхватив скрюченное в калачик тело. — Тебе больно? Извини… *** Юнги знал, что общается с Мари. С Мари, которая являлась подругой Тян. И именно Чонгук передал Мари его номер. Почему он никогда не связывал этих троих? Он не придавал значение, он не спрашивал, не интересовался и, кажется, сам того не ведая, раскрыл друга. Раскрыл ведь, так? «Узнал полгода назад». Полгода назад он был диким. И ему он рассказал о том, что больше не дикий, а ей — нет? Выходит, так. Мужчина прислонился затылком к холодной бетонной стене и поднял голову, сощурив глаза под гнётом тусклого подъездного освещения. Он стоял под дверью и страдал сразу от трёх вещей: непонятного чувства какой-то вины, высокой температуры и нерешительности перед тем, чтобы потянуться рукой к дверному звонку и надавить на тот. Дверь в квартиру Мари была в считанных сантиметрах от его плеча, а он всё стоял и ждал, пока градус крови в его организме перевалит за сотню. Юнги нырнул рукой в карман лёгкой куртки и, как следует там пошарив, вытащил мобильный. Пальцы привычно запечатали новое сообщение. 23:07 [Козёл] — Я взял твой адрес, чтоб ты знала. Но не дошёл, сдох по дороге… Светловолосый подпёр стенку подошвой ботинка и прикрыл глаза. Оставалось только ждать. Ждать ответа, которого не будет. 23:12 [Козёл] — Молчишь, да? Ну и не надо. Может быть, меня найдут тут когда-нибудь… в ямке. 23:18 [Козёл] — Перестань так себя вести. Неужели тебе не жалко меня? 23:20 [Козёл] — Совсем не жалко? Правда? 23:21 [Козёл] — Я не хотел ничего плохого говорить, правда. Прости. Юнги заблокировал телефон и сложил руки по карманам, завернувшись в сторону лестницы. Она всё равно не ответит, а ему лучше уйти домой. Мин медленно преодолевал ступеньку за ступенькой, спускаясь всё ниже и ниже. Ему нехорошо, у него в голове там что-то кружится, у него ломит спину, колени и всё прочее, что обычно ломит у старичков. Только Юнги не старик. Он ещё ого-го. Мужчина спускался всё ниже и ниже. Телефон в кармане коротко провибрировал. *** Месяц за месяцем шло время. «Время лечит» — сказал однажды кто-то, а в последствии это стало мудростью. Время действительно способно всё вокруг разрешить, всё уладить. — Завершаешь фотосессию, а потом сразу же едем к твоим родителям, — сообщила Тян, оправив ворот рубашки Чонгука. Парень нервно убрал пальцами тёмную чёлку с глаз и тяжело вздохнул, исподлобья взглянув на зеленоволосую. — Давай завтра? — заныл он. Волосы на макушке Чонгука были собраны в небрежный хвостик, на коротко подбритых висках красовался причудливый зигзаг, а радужки глаз пестрили неестественными лазурными вкраплениями. Парень уже привык, что с его внешностью активно экспериментируют, в последнее время ему часто примеряли разных цветов и оттенков линзы, ему клеили на кожу вокруг глаз стразы, на его лицо обрушивались тонны самой разной штукатурки, а ему приходилось терпеть, вновь и вновь представая перед объективами фотокамер. Его лицо всё чаще появлялось на самых разных постерах, без работы парня не оставляли. — Ты уже второй месяц откладываешь встречу, так нельзя, они волнуются… Неужели ты их не хочешь увидеть? — Тян изогнула брови, уставившись на Чона так пристально, что тому пришлось отвести взгляд. — Хочу… Но… — замялся он. — Что «но»? — Бо-боюсь… — растянулся в нервной усмешке он. — Они не поймут меня, а я ещё и… — Парень указал пальцем на вновь торчащую из хрящика серёжку. — Отец в прошлый раз чуть не убил меня за неё, а я собираюсь ещё и мочки проколоть… Не думаю, что им будет приятно со мной… — О чём ты говоришь? Ты же их сын, у них не будет выбора, — нахмурилась девушка, тряхнув парня за ткань на груди. — Ну… я… Чонгук хотел было продолжить дискуссию, однако заметил приближение стилиста и тут же закрыл рот, сделав глуповатое выражение лица. — Эй, хорош прикидываться, я прекрасно знаю, что ты не тупой, — фыркнул Тэхён, стукнув модель в плечо. Модель тут же втянула ртом пущенную наружу слюну и растянулась в шкодной улыбке. — Начинаем через пару минут, будь готов, — скомандовал Тэ. *** Юнги открыл сначала один глаз, затем, второй, хотел было открыть и третий, но его благополучно закупорили орущей на улице из динамиков попсой и громким матом. Мужчина поморщился, перевернулся на другой бок и, коротко коснувшись губами выглядывающего из-под одеяла плеча, осторожно перелез через дремлющее рядом тело, опустился бледными стопами на прохладную поверхность паркета и поспешил в сторону шкафа. Легко натянув на голову футболку, Мин схватился за валяющиеся на табуретке шорты. Ступенек в его подъезде было много, но жажда крови была выше какой-то там лени. Он обязательно доползёт до первого этажа и наваляет тем козлам, которые его разбудили. В переулке под его домом было шумно, какие-то панки крутили в своих убогих колонках попсу, не забывая при этом подпевать и разговаривать громче положенного. Худые бледные ноги пересекали метр за метром, стремительно приближая своего хозяина к заветной цели. Толпа, не замечающая опасного приближения, так и не обратила внимания на подобравшегося со спины неприятеля. Неприятель вытянул свою руку, крепко взявшись пальцами за край уха одного из нарушителей его священного покоя. Захваченный в плен парень взвыл и зажмурился. — Юнги! — гулко ахнула толпа, резко расступившись. Музыку тут же отключили. — В кое-то веки отгул себе взял, а эти упыри опять музыку включили, — прорычал мужчина, чуть сильнее потянув за ухо крупного парня под боком. — Простите, мистер, — просипел несчастный, — мы будем потише… Да, парни? — Мы будем потише! — подхватила толпа, испуганно оглядев с ног до головы мужчину. Его растрёпанные светлые волосы соломой лежали на голове, а из-под длинной жёсткой чёлки выглядывало два небольших чёрных глаза, обрамлённых большими тёмными кругами. Он явно не спал долго, а они потревожили его драгоценный сон. — Мы — ничтожные черви! Мы будем тише! — отчеканила толпа, и лишь после их слов, ухо одного из захваченных было выпущено из костлявых лап самой смерти. — Надеюсь на ваше понимание, — прорычал Юнги, завернувшись в обратную от толпы сторону. За его спиной засуетились, заскрежетали аппаратурой, затопали подошвами. Праздник сворачивался. Им не стоит сегодня здесь оставаться, если они хотят жить. Юнги поднялся на свой этаж, добрался до комнаты и с лёгкой душой завалился на своё тёплое место, протаранив лицом подушку. — Всё хорошо? — поинтересовался женский голос под боком. — Всё хорошо, — буркнул в наволочку Мин. — Отдыхай, — рука девушки проехалась по спутанным прядям светлых волос и опала на шею, приятно защекотав ту прохладными пальцами. — И это… У тебя кексы не сгорели? — Чёрт! — резко распахнул глаза светловолосый, подхватившись со своего места. Кровать снова опустела ровно на половину, а из-под одеяла вылезла задыхающаяся от смеха Мари. — Да выключила я, вернись! — крикнула вдогонку она, уже про себя прикидывая, каким злым вернётся Юнги. *** Сокджин ступал на порог этого агентства так редко, что запомнить его внутреннюю архитектуру не представлялось возможным. Он снова заблудился. — Ненавижу, — проворчал себе под нос парень, стянув с глаз солнечные очки. Он уже проходил этот коридор минуту назад, или же просто здесь все коридоры одинаковые? — Люди… Кто-нибудь… Здесь есть кто-то кроме меня? Джин надул пухлые губы и присел прямо под стеночкой, обхватив обеими руками свои колени. Тёмный коридор ничего хорошего не сулил, зато здесь было о чём подумать. Сокджин любил думать о вечном. Ему казалось в этот момент, что времени на «подумать» у него сегодня будет предостаточно. Однако на том конце коридора послышались шаги, и айдол поспешил подняться с места. Прямо навстречу его персоне спешил какой-то высокий худощавый паренёк. «Спасительный стафф» — подумал Джин. — Эй, парень, заблудился? — улыбнулся незнакомцу Хосок. — Сто лет здесь не был, — неловко потёр шею Сокджин, оправив слегка испачкавшиеся от сидения брюки. — Могу отвести, куда надо, — добродушно подал руку Хо, надеясь получить рукопожатие, но не привыкший к такому общению незнакомец лишь непонимающе взглянул на странный жест. — Чё-то ты какой-то грустный, мужик… Плохие мысли одолевают? — заметил чужое состояние Хосок. — Не поймёшь, наверное, — усмехнулся Джин, последовав вслед за путеводителем. — Уже год везде вижу одну и ту же девушку, но никак не могу её поймать. — Не отчаивайся, однажды поймаешь, — лучезарно улыбнулся Хо, дружески похлопав Сокджина по плечу. — Ну, или найдёшь другую. Ты вон какой крутой, один не останешься, не парься. — О, действительно, я ведь красивый, — заметно оживился айдол. — Точно, парень. *** Тян бежала в сторону входа в здание родного агентства, где её ждала уже привычная швабра и много-много полов, которые нужно перемыть в отсутствие начальника. Чонгук догонял, то и дело цепляясь пальцами за ткань чужой футболки. Двое влетели в здание, встретив на входе охранника, что приветливо улыбнулся Тян и недоверчиво прищурился, завидев Чона, одним своим взглядом намекнув на то, что посторонним тут находиться нельзя. Гук неловко улыбнулся и, схватившись за плечи зеленоволосой, выволок ту обратно на улицу. — Почему они не могут меня пустить? — обиженно пробурчал парень. — Потому что ты не этого агентства ягода, — усмехнулась девушка. — А можно я перейду к вам? — Не можно, — отрезала Тян, развернувшись, желая уже отправиться на работу. Чон снова потянул на себя и крепко обхватил со спины, зарывшись носом в изумрудных прядях мягких волос. Руки удавчиками обвились вокруг шеи, не оставляя выбора, как стоять и ждать, пока ребёнок вдоволь наобнимается. А ведь ей нужно работать, она всю дорогу сюда пыталась донести до него это. — Сходи к родителям, — пробормотала себе под нос Тян. — Хорошо. Постараюсь. — Не постараешься, а сходишь. — Ладно, схожу, — недовольно проворчал парень. — А что им говорить, у кого я жил всё это время? — У фанатки. Чокнутой фанатки, — усмехнулась девушка. — Да, кстати, фанатка, поснимай уже со стен своих мужиков, иначе я сам их поснимаю. Повесь лучше меня. — Если я приду домой, а ты поснимал моих мужиков, я тебя с удовольствием повешу, — угрожающе прошипела Тян. — Ты стал вредным и капризным. Диким ты мне нравился больше. Чонгук опустил глаза вниз и в обиде поджал челюсть, расцепив свои некогда крепкие объятия. Девушка развернулась лицом к Чону и внимательно уставилась на него. — Ты каждое утро встаёшь и целуешь свои плакаты. Плакаты ты целуешь чаще, чем меня, я, может быть, тоже хочу… А ты… Вредная… Злая женщина! — выкрикнул парень так громко и неистово, что Тян аж дёрнулась. — Я тебя люблю, а ты меня не целуешь! Вот! Приду и сниму все твои плакаты! Тян схватилась обеими руками за намеревающегося уйти парня и, вцепившись пальцами в ткань чужой рубашки, потянула за ту. Высокий Чонгук неуклюже покосился в сторону, куда его тянули, и зажмурился. Губы коснулись губ, задержались на тех и тут же оторвались, однако снова коснулись и снова оторвались. Чона сразило ещё штук пять коротких поцелуев, после чего парень растянулся в глуповатой улыбке и поймал ещё один короткий поцелуй. Он понимал: его целуют, чтобы хватило на ближайшие лет десять, целуют лишь затем, чтобы он не сорвал все плакаты по приходу домой… А может быть, и в другом была причина. Тян насчитывала примерно двадцать поцелуев, а Гук уже не считал, он лишь продолжал давить губы в улыбке и наслаждался моментом. — По поцелую на год жизни, — закончила свой ритуал девушка, оторвавшись от парня. — Это что, получается, ты меня всего раз в год целовала? — обиженно пробурчал Чонгук, как самая деловая в мире колбаса, скрестив руки под грудью. — Нормальные люди целуются каждый день. Вспоминай, сколько в году дней… — Чон!!!