Партия в покер

Накахара всегда любил играть в азартные игры. Первая партия, вторая, третья - юный мафиози несколько лет выкидывал в воздух горы денег, потому что любил играть с Эйсом. А тот, как известно, просто так не играет. Чуя любил покер. Покер и Рюноскэ Акутагаву. Парень с порога очаровал рыжего. Этот взгляд, характер, а это идеальное, хрупкое тело! Чуя как ебанный подросток был готов ублажать себя, думая только о нем. Но знали об этом, конечно, не все. Вечерами, когда во рту оставался горький привкус дорогого вина, а рядом сидел такой единственный и родной человек - Кое Озаки, Чуя с пристрастием и неподдельным очарованием рассказывал ей, как хорош пес Портовой Мафии. А Озаки слушала. Слушала, потому что знала, как этот шляпник по уши влюблен. Слушала, но с трудом пряча печаль где-то внутри себя. Потому что знала, что Акутагаве было все равно. Этот молодой человек не знал любви. Не знал и Накахары. Нет, серьезно, просто начальник был в его глазах - ничего более. Странный начальник, любящий вино и, как выяснилось, покер. Рюноскэ обычно не обращал внимания на него. Только на собраниях их взгляды могли пересечься, и это для одного было простой мелочью, а для другого - целым событием, которое провоцировало внутри фонтан эмоций. Хотя, оба сохраняли на лице стойкое безразличие. Вскоре, все решил ебанный случай. Утро в Йокогаме - нечто особенное и волшебное. Чуя всегда любил панорамы своего города с утра пораньше. Такие зрелища грели душу убийцы. Когда солнце, еще не до конца взошедшее на небе, пестрившем разными красками: от чистого голубого цвета до пурпурного, отражалось в синем море, а блики от этого болезненно жгли глаза. Когда рыжий сидел в своем кабинете за чашкой крепкого-крепкого кофе в надежде, что туман в голове в миг рассеется, и он со свежей головой сможет сесть за отчеты. А вот это уже было не очень любимой частью прекрасного утра Накахары. Это было забавно, но Чуя любил только практическую часть своей работы. Все эти нудные посиделки в гробовой тишине кабинета, которую прерывало тихое постукивание ручки о дорогой стол из красного дерева, только нервировали мафиози и очень сильно выматывали. Хотя в этот раз все было чуть-чуть иначе. Спокойствие прервал тихий стук. Чуя пытался не обращать внимание, остановившись на «А не пошли бы они все нахуй». Но стук стал настойчивее, пока кто-то по ту сторону стены терпения не лишился и с грохотом не распахнул дверь. Накахара от такой наглости даже чертыхнуться не успел, только сидел с круглыми глазами да приоткрытым ртом. Наверное, удивлению способствовала вовсе не дерзость, а то, что в дверях стоял этот брюнет. Гребанный Акутагава стоял и по своему обыкновению пол лица успешно прикрывал бледными и тонкими пальцами. И давно он так нетерпелив стал? — Я надеюсь, что у тебя найдется очень веская причина порчи двери моего кабинета, - Чуе хоть и было жутко приятно, что его посетил Рюноскэ, ведь обычно он своих подчиненных к нему гоняет, рыжий пытался сохранять непринужденный вид, только хмурился недовольно. Хотя стоп. Какого черта вообще тут происходит? Накахару будто осенило. Он вспомнил, что у брюнета сегодня был заслуженный выходной. И его выражение лица кардинально поменялось. Теперь на нем красовалось негодование. Хотелось что-то сказать, но Акутагава будто это прекрасно понимал и рукой махнул. Желание высказаться пропало. — Прошу прощения, Накахара-сан, - Рюноскэ даже склонился, когда смог подобраться ближе к столу, но ситуации это отнюдь не помогло. Чуя был готов метаться в разные стороны, лишь бы не видеть это зрелище. По телу прошла дрожь. А Акутагава, даже не обращал внимание, только продолжал: — Босс сказал, что у вас найдется задание для меня, - рыжий убийца в этот момент шумно выдохнул. Словно гора с плеч. А то в голове этого ненормального уже были мысли о том,что Озаки болтнула чего лишнего. Это был его самый главный страх. Чуя знал Кое, такое могло случится чисто случайно. — Но у тебя же выходной, - Накахара все еще пытался сохранять безразличие в голосе, взгляде, выражении лица. Да, он помнит, Босс действительно оставлял для Рюноскэ одно дело: расправа над очередной мелкой организацией, которая аннулировала все договоры с Портовой Мафией. В ней больше не было нужды, а такого рода работенка как раз для цепного пса портовой мафии. — Он мне не нужен, - Акутагава отвечал так же холодно. Повелитель гравитации прикрыл глаза. Так и хотелось отправить Акутагаву со всеми почестями домой. Вы просто только поглядите на него. У рыжего было чувство, что брюнет не спал несколько суток. А тут такие заявления. Но может быть это было даже на руку исполнителю. От такой мысли Накахара хитро улыбнулся. И действительно, он давно думал над тем, что ведет себя, как малолетняя девчонка, не осмеливающаяся признаться в собственных чувствах. Пора взять ситуацию в свои руки. Шляпник сжал ладонь, что лежала на столе в кулак. Было страшно. Очень страшно. Страшно и стыдно одновременно. Ведь только сейчас, когда Рюноскэ стоял перед ним, Накахара осознал, насколько ущербен и слаб был все это время. Это смешно. И Чуя прекрасно понимал: единственное, что сможет превратить это недоразумение во что-то более ценное, достойное продолжения - это он сам. — Да, у меня действительно есть кое-что для тебя. Но... - Накахара отчаянно давил улыбку. И борясь с ней, параллельно что-то выискивал в ящике. Папка. Папка, которая тут же эффектно полетела на стол. — Но? - Акутагава вскинул бровь. Ему было совершенно непонятно, что творится с Накахарой. Явно что-то неладное. — Раз у тебя выходной, отдам я ее только после партии в покер, - Чуя облизнулся. Он до сих пор не мог поверить, что это происходит. И по идее, партия в покер - довольно невинная просьба, да и Накахара уже давно не практиковался в игре - Эйс пожелал отбыть на какую-то дипломатическую встречу на другом конце света. — Играть умеешь? - добавил убийца, чтоб уж наверняка удостовериться в том, что этот день будет отмечен красным в его собственном календаре. — Покер? Умею, - Рюноскэ растерялся, но играть действительно умел - работа под прикрытием и не такому научит. — Славно! - руки в бархатных перчатках уже держали при себе колоду карт, а сам Накахара уже и не скрывал свою радость - пусть брюнет скинет ее на долгожданную игру.— Деньги вряд ли у тебя с собой, сыграем на желание, - пожалуй это было последней каплей и хозяин расемона был раздражен, хотел возмутиться, но Чуя только колоду на стол уложил рядом с папкой, а сам указательныЙ палец правой руки к сухим губам приставил. — Это приказ. Кажется, их двоих ждала увлекательнейшая игра. Игра была действительно увлекательной. Но и жутко долгой, нудной. Чуя уже был готов сдаться, отдать эту папку Акутагаве и отпустить с миром. Потом очнулся. Да чтобы сам Чуя Накахара сдался? Еще чего. Наверное, уверенности рыжему придали прекрасные карты в руке. Он смотрит на Рюноскэ. Смотрит пристально и видит, что он волнуется. Потому что карты плохие. И они действительно были ужасными. Наконец, на стол падает пара карт. Чуя ухмыляется. Ухмыляется так хитро и пошло, что Акутагава шумно глотает ком, застрявший в горле. — Я выиграл. На этом можно было закончить. Хеппи энд, пускайте титры. Но, кажется, тут что-то забыли. Что-то здесь было утеряно. Ну ничего, Накахара разберется, будет импровизировать. — И что за желание вы загадаете? - Акутагава поднял любопытнейший взгляд на внезапно вскочившего исполнителя. На время игры эти двое решили устроиться на диване, что стоял в углу комнаты. Ну, то есть, не на время партии, а на время всей игры, которую задумал Накахара. Сам парень стал приближаться к брюнету. И он не подвинулся, нет, Чуя хотел нагнать на хозяина расемона больше растерянности. Хотя казалось, что больше некуда. — Займись со мной сексом. Акутагава после этих слов конкретно охерел. Он думал, что это глупая шутка исполнителя и тот сейчас рассмеется, хлопая парня по спине и приговаривая что-то типа «Видел бы ты сейчас свое лицо!». Но этого не случилось. Чуя был серьезен как никогда. Он повалил брюнета на диван, благо, тот был приличных размеров, а сам наконец-то смог широко улыбнуться. — Что?! - Рюноскэ все же успел возразить. Прежде,чем Чуя навалился сверху. Прежде, чем его заткнули животным поцелуем. Но животным он был только потому, что Накахара едва мог себя контролировать. Акутагава, несомненно, пытался сопротивляться, но крепкие руки исполнителя в мертвой хватке держали чужие запястья. Чуя целовал напористо, не ожидая, что партнер ответит на поцелуй. Но Рюноскэ отвечал. Неумело, нехотя, просто потому что считал это неким приказом. Просто потому что гордость была выше всего и Акутагава был готов выполнить это гребанное желание. Конечно, потом он будет жалеть. Но это потом. Сейчас юноша постарался расслабиться, недовольно вытягивал шею, когда рыжий, оторвавшись от чужих губ, спустился к шее. Чуе будто тормоза сорвало. Ему было все равно, что брюнет не хотел этого. Этого хотел Накахара. А он привык получать то, что хочет. Странно, но беззаботная любовь в одно мгновение превратилась в нечто. Нечто, которое сейчас происходило прямо в кабинете рыжего убийцы. И похеру, что Чуя просто прикрыл дверь. Что не закрывал ее на ключ. Что любой сейчас может зайти и увидеть происходящее. Накахара ловил кайф от адреналина в крови и от уже стонущего под ним Акутагавы. И он только ухмылялся, продолжая покрывать шею, которую с трудом смог открыть - ох уж эти старомодные вещички в стиле Рюноскэ - рваными поцелуями, иногда томно выдыхая. Шляпник не собирался останавливаться, только дрожащими руками пытался снять с хозяина расемона этот дурацкий плащ. Смог это сделать он, конечно, не сразу, но спустя какое-то время кусок черной ткани полетел в угол комнаты. Акутагава краснел. Ему было жутко стыдно, но признать стоило, что это еще и жутко приятно. Чуя был так аккуратен, словно юноша был какой-то хрупкой фарфоровой куклой. А Накахара и правда боялся сделать лишнее движение. Потому что где-то в затуманенном разуме, где-то глубоко рыжий понимал, что любит Рюноскэ и не собирается воспользоваться и закончить на этом. Чуя, конечно, на тот момент выглядел забавно: этот взгляд, одновременно растерянный и такой нетерпеливый, эти рыжие локоны, непослушно взъерошенные, и эти дрожащие руки, которые пытались избавить Акутагаву сначала от жабо, а потом и от остальной верхней одежды. Брюнет только терпеливо ждал и изредка с самым смущенным взглядом поглядывал на Накахару. Он такой милый, когда волнуется. Рюноскэ даже удивился, что в его голове появились такие странные мысли. А ведь он никогда не рассматривал своего начальника как потенциального любовника. Такие размышления вообще казались ему абсурдными, потому он об этом и не думал. Он вообще о второй половине не думал. Зачем? Ему и одному было хорошо. Но что-то в Накахаре сейчас было таким до жути привлекательным, что эспер медленно таял под ним, а потом и вовсе аккуратно взял рыжего за руки, улыбаясь. Едва заметно, уголками губ. И улыбка эта не была такой уж искренней, больше похожей на легкий оскал, но кто учил Акутагаву улыбаться? Чуе и эта улыбка понравилась, как только он с белых тканей на Рюноскэ взгляд поднял. Он не хотел пересекаться с брюнетом взглядом, но пришлось, из-за этого рыжий сразу же краской залился. Красивый. Накахара не смог удержаться, вновь полез за очередным поцелуем, пока тонкие руки Акутагавы медленно убирали чужие в сторону. Он сам снимет. Только вот брюнет уже не был уверен, что причиной этому будет обязанность исполнения желания. Желание, скорее, его собственное. Чуя умел целоваться. Акутагава - нет. У Чуи была не одна девушка, развлечениями с которой Накахара пытался заглушить дурные чувства к Рюноскэ. У Акутагавы, конечно, никого и никогда не было. Поэтому брюнет отвечал неумело, не сразу соображая, что нужно делать. Но исполнителю нравилось. Пока юноша пытался стянуть с себя жабо и все остальное, рыжий зарылся руками в мягкие чужие волосы. И Чуя даже удивился, эти черные локоны действительно были весьма и весьма приятными на ощупь. Хотя сам Акутагава - тот еще кактус. Но не здесь. Но не сейчас. Наконец-то Рюноскэ смог привстать, а Чуя стащил с него верхнюю одежду. На этот раз белая ткань аккуратно легла на спинку дивана - брюнету явно было не по душе потом голым собирать всю одежду по всему кабинету. Видок у полуголого Акутагавы был шикарный. Так считал Чуя, когда с краснеющего до самых ушей лица опустил взгляд ниже. И пускай юноша был жутко худым и бледным. Если Рюноскэ после такого не пошлет своего начальника к хуям куда подальше, присвоив ему звание озабоченного извращенца, то Накахара только рад будет позаботиться об Акутагаве. А пока сам Акутагава, явно недовольный несправедливостью, царившей в этой комнате, тонкими и не менее дрожащими руками стал снимать с Чуи пиджак, а за ним и жилет. И все это брюнет кидает на пол. Вот уж Накахара так и быть, подберет. Рюноскэ ухмыляется, а Чуя явно был раздражен, но совсем не против такой инициативы со стороны. Он проводит руками в бархатных перчатках сначала по плечам, потом останавливается на выпирающих ключицах. И целует. Целует непринужденно, а Рюноскэ только глаза прикрывает, сжимая ладони в кулаки до боли. Юноша вновь падает на диван, пока Чуя с успехом опускается ниже к соскам, проводит кончиком языка по ореолам и ухмыляется. Ухмыляется, потому что слышит рваное дыхание брюнета. Акутагава действительно едва мог дышать и отчаянно кусал нижнюю губу. А Накахара улыбался и продолжал играть с этим хрупким мальчишкой. Рыжий выдыхает в область солнечного сплетения, томно и шумно, наконец-то убирая руки от чужих набухших сосков. Рюноскэ только снова выдыхает, кусает руку, которой пытался закрыть лицо, жмурится, потому что ему стыдно. Стыдно и приятно одновременно. Добравшись до черных брюк, Чуя облизнулся. И правда - этот мальчишка оказался такой недотрогой, но сейчас он лежал полуобнаженный на диване в кабинете Накахары с явным стояком. Рыжий от абсурдности ситуации хотел смеяться, но, конечно, воздержался от подобного, только подвинулся немного и стал расстегивать ширинку. Медленно так, чтобы Акутагава стал проклинать время. Юноша действительно возбудился еще давно, но сам еще не до конца осознавал происходящего, так сильно ситуация влияла на адекватное мышление. Исполнитель одним движением стянул брюки вместе с нижним бельем. Рюноскэ чуть не вскрикнул от неожиданности и возмущения. Но только еще сильнее попытался прикрыть лицо. Чуя видел это и не пытался скрыть умилительной улыбки. Он потянулся к лицу юноши и со всей настойчивостью убрал мешавшую руку. Знаете, зрелище было так себе: казалось, что Акутагава вот-вот заплачет, как маленькая девчонка, но не от страха - от ужасного стыда, который пронизывал все тело. Накахара улыбнулся. Это выглядело мило, хоть и жалко, в какой-то степени. Он снова попытался поцеловать, но Акутагава только нехотя уткнулся в чужую шею, отчего Чуя судорожно выдохнул. Выдохнул, но не стал останавливаться. Губы потянулись к мочке уха и куснули ту, легонько и непринужденно. Сам Накахара только обнимал брюнета, спускаясь от плеч ниже, пересчитывая ребра и наконец-то добираясь до паха. В процессе рыжий перчатки снять смог и поэтому без каких-либо колебаний обхватил возбужденную плоть. Рюноскэ охнул и только крепко вцепился в чужие плечи. Кажется, завтра там останутся хорошие царапины. Но Чую нерешительность этого парня не останавливала. Он смог в какой раз повалить Акутагаву, шепча какие-то успокаивающие слова на ушко, и улыбнуться вдогонку. Сомнительное успокоительное, но юноша смог кое-как расслабиться. До тех пор, пока Чуя не коснулся губами члена вновь. Рюноскэ совершенно не понимал, куда ему деть глаза, поэтому вовсе закрыл их. А Накахаре все это жутко нравилось. Рыжий, конечно, отсасывать не практиковался, но все в этой жизни может быть первый раз. Снова глупые мысли в затуманенной голове, но Накахара не отвлекается все равно. Он проводит языком по головке, задевая уретру и слышит, как Акутагава тихо-тихо стонет, чувствует, как юноша медленно выгибается. Он заглатывает, наконец, полностью и в этот раз слышит уже четко, Рюноскэ стонет. Этот голос такой красивый и такой манящий, что Чуя готов поспорить - он сойдет с ума. Хотя, он и так уже сумасшедший. Дальше - некуда. Накахара двигается с уверенностью, проводя языком по выпирающим венам, не сопротивляется, когда чужая рука сжимает его огненные пряди и словно просит большего. Исполнитель не сопротивляется, он просто делает. А Акутагава стонет. Стонет приглушенно, в ладонь, потому что не хочет, чтобы кто-то из коллег зашел в этот гребанный кабинет. Стонет, а под конец вовсе срывается на тихий вскрик и изливается прямо рыжему в рот. А Чуя опять же, не против. Он глотает и, находя в себе силы глянуть на Рюноскэ, приподнимается. И ох, он уже не раз отмечал, что это шикарно. Акутагава снова хочет приподняться, но Чуя хватает его за плечи и поднимает сам. Они снова целуются, а Рюноскэ расстегивает белую рубашку. Расстегивает и бледными дрожащими ладонями проводит по рельефному телу мафиози. От ключиц он спускается ниже, легонько задевает тонкими пальцами соски и останавливается у штанов. Которые тоже пытается расстегнуть. Накахара только пытался сохранять спокойствие и непринужденно целовать своего партнера. Наконец-то юноша расправляется с ремнем и падает на диван. Дальше Чуя сам. И правда, он отстраняется, хоть и нехотя. Взгляд падает чуть ниже. И Накахара теряется. Он, конечно, хотел Акутагаву, но не так спонтанно и не в своем кабинете. Но взялся импровизировать, поэтому медлить особо не стал, только пару пальцев сунул себе в рот. Рюноскэ совсем потерял нить событий и метался под рыжим. Хотя сейчас исполнитель выглядел весьма сексуально, поэтому брюнет снова смог возбудиться. А Чуя только усмехнулся. Усмехнулся и опустил собственные пальцы ниже - прямо к пульсирующему колечку мышц, а Акутагава опешил и снова глаза зажмурил в страхе. — Расслабься, - Накахара с максимально доброжелательным лицом глянул на Рюноскэ. А брюнету от этого легче не стало. Но он попытался. Вздохнул поглубже и носом уткнулся в подушку, что лежала неподалеку. Чуя снова усмехнулся. Он видел, что так Рюноскэ только намучается. Рыжий провел свободной рукой по бледному бедру, и нагнулся, оставляя на нем же пару поцелуев. Акутагава, конечно, смог на это отвлечься. Шляпник заметил и стал вводить пальцы внутрь. Брюнет снова напрягся, как только почувствовал чужие пальцы внутри себя, но смог быстро успокоиться и расслабиться, ведь этого так просил Накахара. А Рюноскэ знал, что не просто так. Ощущения были не самыми приятными, а когда пальцев стало два, брюнет и вовсе не знал, куда деться. Больно и страшно. Чуя пытался юношу успокоить, поглаживал по бедрам и иногда нарочно задевал возбужденную плоть. Но внутри Акутагавы было так жарко и тесно, что Накахара сам удивлялся тому, как мог держать себя в руках. Руку рыжий вскоре убрал, а Рюноскэ выдохнул облегченно. Хотя, он смог более-менее привыкнуть к новым ощущениям. Поглядывая на Акутагаву, Чуя стал спускать штаны. Получилось это не сразу, но тут было виновато волнение. А вдруг он сделает ему больно? От таких мыслей желание только угасало. Ведь Накахара не хотел причинять этому эсперу вред. А Рюноскэ так и пожирал шляпника глазами, словно не мог больше терпеть. Он сжимал в кулаке подушку да так сильно, что казалось подушка скоро порвется. Чуя видел. Видел, но все еще колебался. Дурак, отступать в такой момент. Исполнитель головой помотал едва заметно и стянул наконец нижнее белье. Рюноскэ не хотел смотреть, ему было слишком стыдно, но любопытство взяло свое, он приоткрыл глаза. Член у Накахары оказался приличных размеров. Хотя боже, лучше бы Акутагава этого не видел. Ему стало еще жарче, еще хуже. Жарко в этой комнате было двоим. Чуя все-таки остановился на том, что так они будут смотреть друг на друга в ожидании еще очень долго, и такой неловкой ситуации не будет конца. Он выдохнул и стал входить. Аккуратно, не спеша, а Акутагаву будто прострелило в тот момент. Юноша застонал, но отнюдь не от наслаждения, скорее от внезапно появившейся боли. Он тут же вцепился в плечи партнера вновь, когда тот навис над ним и вновь уткнулся в чужую шею. И чем дальше заходил Накахара, тем громче стонал Рюноскэ, в уголках глаз которого появлялись слезы. Чуя видел, видел прекрасно и прижимал брюнета к себе сильнее, целуя дорожки слез на щеках Акутагавы, поглаживая по спине. И больно в этой комнате было двоим. Акутагаве от новых ощущений, а Чуе от одного только вида своего возлюбленного. Но боль вскоре прошла, протяжный стон Рюноскэ вырывался из самой глотки уже от удовольствия. И ему действительно стало хорошо. Волна наслаждения накатила так внезапно, что юноша сам этого сначала не смог осознать. Ему стало хорошо. И Чуя был рад. Исполнитель только с неподдельным наслаждением слушал голос партнера, а сам стал двигаться быстрее. Время для двоих просто остановилось. И пускай ощутимая боль осталась, Рюноскэ ослабил хватку и едва мог сдерживать громкий стон, а Накахара только порой и затыкал его внезапным поцелуем, на который Акутагава охотно отвечал. И пускай неприятный осадок после прошедших ранее нескольких минут остался, шляпник сорвался и стал покрывать худое и такое желанное тело засосами, просто легкими поцелуям, а Рюноскэ охотно двигался навстречу, вытягивал шею. И кончили оба практически одновременно. И упали оба, прижавшись друг к другу. И долго еще они будут лежать так,накрывшись одним плащом Накахары. Акутагава еще долго будет осознавать случившееся, а Чуя еще долго будет думать, что своему возлюбленному сказать. Но. Чуя все еще любил покер. Покер и Рюноскэ Акутагаву.