Охохо

Глава 8

      С окончанием рождественских каникул и возобновлением занятий время словно ускорило свой бег, и не успел я оглянуться, как пролетел январь вместе с большей частью февраля, и на горизонте не замаячило второе испытание Турнира, подготовка к коему стояла у меня на первом месте в списке текущих задач. Даже потрошение запасов Выручай-комнаты временно отошло на второй план.       Причиной, побудившей меня заниматься только подготовкой к «февральскому заплыву», как я окрестил грядущее испытание, стала внезапно осенившая меня мысль о том, что колдовство под водой будет затруднено или же вовсе невозможно из-за большого сопротивления жидкости движению волшебной палочки, возникающего при выполнении жестовой части заклинаний. Ну, а поскольку успешность выполнения абсолютного большинства заклятий зависит от синхронности вербальной и жестовой составляющей заклинания, то проблемы колдовства под водой становятся видны невооруженным глазом. А еще мне вспомнилось, что некоторые заклинания под водой срабатывают совершенно по-другому, нежели на суше: например, «Релассио» вместо снопа искр выдает струю кипятка, мощность которой зависит от количества вложенной в чары маны; «Бомбарда» и «Редукто» взрываются, едва сформировавшись; «Депульсо» отталкивает не указанный предмет, а волшебную палочку. И подобных примеров существует довольно значительное количество.       Немного поразмышляв на эту тему, я вполне логично пришел к выводу о необходимости скорейшего освоения невербального и безжестового колдовства, коим остальные мои соперники по турниру, безусловно, владеют в той или иной степени. Радости это знание мне, понятное дело, не доставляло никакой, ибо правилами Турнира его участникам никак не запрещено мешать друг другу во время прохождения испытаний, следовательно, возможны различные подлянки со стороны других чемпионов, а то и попытки прямого нападения. Верится в подобное, конечно, с большим трудом, но все же лучше, как это говорится, перебдеть, чем водичку озерную хлебать. Ну, и кроме того, не следует забывать о коренных обитателях Черного озера — русалках, тритонах, гриндилоу. Последние, как мне помнится, в каноне доставили Поттеру немало проблем, а Делакур и вовсе заставили сойти с дистанции, навалившись на нее толпой. Насчет же Диггори и Крама я ничего такого не помню, но полагаю, что и они не избежали встречи с желающими отведать чемпионской плоти водяными чертями.       Способ освоения невербального и безжестового колдовства очень прост — для этого необходимо всего лишь выполнять одно и то же заклинание до тех пор, пока его структура не отпечатается в ауре. После этого для создания заклятия достаточно будет только указать палочкой на цель и, слегка сконцентрировавшись, подумать о желаемом действии. Но не все так просто, как кажется на первый взгляд, ибо для достижения желаемого результата, то есть получения возможности выполнять заклинание без слов и жестов, необходимо совершить от нескольких сотен до нескольких тысяч повторений одного и того же заклятия, а это нифига не быстро и совсем не приятно — рука с палочкой уже на второй сотне повторов чувствоваться перестает. А уж как она болит потом… Из-за этого мне и пришлось ограничиться разучиванием всего двух заклинаний: «Секо» и «Вулнера Санентур». Впрочем, оных, по моему разумению, вполне достаточно для прохождения подводной части второго испытания: режущее справится с любым обитателем озера, кроме, конечно, гигантского кальмара, а лечилка пригодится на тот случай, если я умудрюсь-таки получить какие-либо ранения. Хотя это маловероятно, так как довольно высокая скорость передвижения, обеспечиваемая водометными ботинками, оставляет мало шансов подводной нечисти совершить на меня успешное нападение.       Отработкой этих двух заклинаний я занимался каждый день, сделав исключение только однажды, в середине января, дабы совершить вылазку в Хогсмид и наконец-то обзавестись более-менее нормальной одеждой. Компанию в этом деле мне составила Грейнджер, которая после возвращения с рождественских каникул несколько изменила манеру своего поведения, а именно – перестала лезть ко всем с нравоучениями, да и вообще стала более молчаливой. Видимо, ее родители наконец-то сделали то, что им положено было сделать уже давно — вправили своей дочурке мозги. Правда, этим они и ограничились, так как следить за своей внешностью Гермиона так и не начала. Хотя это и к лучшему — меньше шансов на то, что кто-нибудь из парней обратит на нее внимание. Впрочем, это маловероятно, ибо Грейнджер в своем обычном виде, то есть в бесформенной мантии, с прической в стиле «я летала с сеновала, тормозила головой», с выпирающими передними резцами, бросающимися в глаза каждый раз, когда она открывает рот, с отсутствием следов какой-либо косметики на лице не вписывалась в местные стандарты красоты. А уж когда она начинает говорить тоном «Вы все дерьмо, а я — Д’Артаньян!», то и вовсе производит отталкивающее впечатление, заставляющее морщиться находящихся рядом с нею людей. Неудивительно, что у нее не было друзей. Впрочем, как показало последнее время, она не безнадежна, и если задаться целью, то еще можно успеть сделать из Гермионы нормального человека. Для этого надо всего лишь исправить ошибки в ее воспитании, допущенные старшими Грейнджерами, вследствие которых девочка так и не научилась думать своей головой. Но, это дело будущего.       За несколько дней до вылазки в Хогсмид произошло одно занимательное событие, умудрившееся сорвать урок трансфигурации — Рональда Уизли настигла кара за то, что он посмел протянуть руки к моей парадной мантии и появиться в ней на Святочном балу. О том, что подобное обязательно произойдет, догадаться было нетрудно, особенно если учитывать завистливость, алчность и гигантского размера лень Рончика, а потому я предпринял некоторые меры, дабы отучить Шестого хватать чужие вещи без спроса, наложив на свою парадную мантию парочку проклятий, срабатывающих через определенный промежуток времени. Одно из них и сработало прямо посредине урока у МакГонагалл.       В тот день совместное занятие по трансфигурации у четвертых курсов Гриффиндора и Слизерина было сугубо теоретическое, поэтому неожиданный и полный паники громкий вопль шестого сына четы Уизли заставил чуть ли не подпрыгнуть на месте всех находящихся в аудитории людей. Несколько секунд обернувшиеся на вопль Рыжего студиозусы тупо пялились на него, а потом кабинет трансфигурации буквально сотрясся от неудержимого хохота мальчиков и возмущенных возгласов девочек, причиной которых стал отросший у Уизела вместо носа огромный член, из головки коего потоком лились серо-зеленые сопли.       — Мистер Уизли! — возмущенно воскликнула МакГонагалл. — Немедленно уберите со своего лица это непотребство! Как вы вообще посмели устраивать подобное на моем уроке!       — Это все Поттер! — прогундосил Шестой тыкая в свой членонос волшебной палочкой. — Профессор, это он наколдовал.       — Не лгите мне, мистер Уизли, — раздраженно заявила МакКошка. — Мистер Поттер даже не доставал свою волшебную палочку, в отличие от вас. Так что не пытайтесь скрыть факт своего неудачного колдовства столь глупым и недостойным настоящего гриффиндорца поклепом на своего товарища по факультету. Мистер Уизли, я вами очень разочарована, поэтому: минус двадцать очков с Гриффиндора за демонстрацию непотребства, минус десять очков с Гриффиндора за опасное колдовство и минус двадцать баллов за попытку оболгать другого ученика. А теперь, Уизли, ступайте к мадам Помфри и приведите с ее помощью свое лицо в подобающий вид.       Рыжий после этой фразы декана Гриффиндора покраснел как свекла и даже немного затрясся, после чего, быстро покидав в сумку учебник и письменные принадлежности, бегом удалился из класса под негромкие смешки остальных учеников.       Разумеется, о произошедшем на уроке трансфигурации уже к вечеру знали все студенты Хогвартса, наградившие Рончика еще одним прозвищем вдобавок к «Шестому» и «Уизелу» — «Членоносец». К слову, авторами сего прозвища стали не кто иные, как близнецы, которых студиозусы дружно посчитали виновниками такого конфуза их младшего брата, несмотря на все их отнекивания. Репутация, однако: сначала ты работаешь на нее, а потом она на тебя. Близнюки заработали себе репутацию шутников, а теперь пожинают ее плоды. Меня же в числе подозреваемых никто даже не называл, что полностью устраивало мою мстительную персону. Собственно, я и накладывал проклятия в расчёте на то, что виновниками такой метаморфозы морды лица Шестого все волшебники, в том числе и сам Ронни-бой посчитают его старших братьев, потому как второе проклятие по своему действию для любого нормального мужика покажется куда паскудней первого. Вкратце его действие можно описать так: семьдесят семь раз, когда Рональд Уизли попытается разделить свое ложе с женщиной, его будет ждать постыдная неудача. Говоря проще, Ронни-младший в самый ответственный момент откажется выполнять свое предназначение. И так семьдесят семь раз, поэтому придется Ронни-бою заниматься суходрочкой или же играть за другую команду, ибо после каждой такой неудачи его маленький друг будет полностью недееспособен в течение месяца. В общем, отплатил я Уизлям их монетой.       Далеко не отходя от темы половых взаимоотношений между мужчинами и женщинами, следует сказать, что во время похода в Хогсмид произошло еще одно событие, косвенным виновником которого является моя скромная персона — Диггори ухитрился-таки уложить в койку Чанг. Догадался я об этом, когда встретил эту парочку около паба «Три Метлы», в который после вояжа по магазинам меня позвала Гермиона.       Уже на самом подходе к пабу нам навстречу попалась эта парочка, один вид коей ясно говорил о том, чем они занимались совсем недавно — у Диггори на лице было такое довольное выражение, про которое говорят «рожа просит кирпича», а вот Чанг слегка морщилась при ходьбе, да и походка у нее была весьма специфическая. Похоже, Гомоседрик так торопился ее «распечатать», что не удосужился наложить на свою партнершу обезболивающее заклинание или дать ей зелье аналогичного действия. Интересно, они хоть предохранялись?       Когда мы поравнялись, произошла одна забавная сценка — Диггори посмотрел на меня полным превосходства и торжества взглядом, ухмыльнулся и, обняв китаянку за талию, притянул ее к себе. На эту неприкрытую демонстрацию его успеха я ответил выражением «моя твоя не понимай» и, пропустив вперед Гермиону, зашел в бар.       — И что это было? — поинтересовалась Грейнджер, после того как мы разместились за одним из столиков.       — Ты о чем? — вопросом на вопрос ответил я, при этом делая вид, что не понимаю, о чем именно она говорит.       — О том, что произошло перед входом в бар.       — А-а, ты об этом, — произнес я, делая глоток сливочного пива.       — Да.       — Ну-у, — протянул я, подбирая подходящие слова, — Седрик этой демонстрацией пытался показать мне то, что он одержал верх в существующем в его воображении соперничестве между нами за сердце Чжоу и сделал ее своей в еще одном смысле этого слова. Я же показал, что не понимаю, о чем он так старательно намекает.       — Мне казалось, что тебе нравилась Чжоу, — сказала Гермиона, поглядывая на устроившуюся неподалеку от нас парочку. — И что ты говорил про еще один смысл?       — Чанг мне нравилась, да, — ответил я, вспоминая мечты о ней оригинального Гаррика. — Вот только продолжалось это до определенного момента, после которого пришло осознание того, что она совсем не в моем вкусе. Что же до еще одного смысла, то скажу так — пока мы с тобой ходили по магазинам, Седрик и Чжоу предавались разврату в одном из номеров местной гостиницы.       Гермиона после этих моих слов покраснела, аки вареный рак и, пытаясь скрыть свое смущение, уткнулась в кружку со сливочным пивом. Я же на это мысленно усмехнулся и вернулся к поглощению продукции магического аналога химической промышленности. Серьезно, к чему еще, как к не к продукции МагХимпрома, можно причислить напиток, именующийся сливочным пивом. У меня вот просто не укладывается в голове, как пиво может быть сливочным. Пиво это пиво, сливки это сливки! Никак иначе и быть не может. А здесь же мы имеем какую-то бело-желтую байду со вкусом сливок и кучей пены, но без какого-либо содержания алкоголя. Впрочем, это не мешает данному напитку неплохо так согревать организм и иметь приятный вкус. Но, по моему скромному мнению пиво все же будет получше. Жаль только, что прикупить его раньше лета не получится, ибо не пользуется оно у магов популярностью от слова совсем.       Пока я занимался распитием сливочного напитка, Грейнджер справилась с приступом смущения, и уже собралась было что-то мне сказать или спросить, как ее прервал возникший, словно из-под земли, Людо Бэгмен.       — Как дела, Гарри? — жизнерадостным голосом спросил он. — Надеюсь, всё в порядке?       — В полном, — произнес я, гадая какого хрена этому прощелыге от меня понадобилось.       — Можно с тобой переброситься парой слов наедине? Леди, вы не будете против, если я украду вашего кавалера на пару минут? — обратился он к Гермионе.       — Нет, — ответила снова начинающая розоветь девушка.       Сразу после этого Бэгмен внаглую схватил меня за руку и, вытащив из-за столика, отвел к дальнему концу барной стойки, после чего заговорил:       — Хочу тебя ещё раз поздравить со столь впечатляющей победой над хвосторогой. Молодчина!       — Спасибо.       Бэгмен, видно, хотел что-то ещё сказать, но почему-то медлил, периодически посматривая в висящее на стене зеркало на группу гоблинов, которые в ответ не отрываясь, глядели на него и заодно на меня своими раскосыми чёрными глазами.       — Беда с ними, — тихо сказал Людо, заметив направление моего взгляда. — Толком по-нашему не говорят, прямо как болгары на Чемпионате мира. Но те хоть жестами могут изъясняться, так что другой человек поймёт. А эти тараторят на своём языке, гобблдигуке, а я из их языка знаю только одно слово: «бладвак», что значит «кирка». У меня, разумеется, это слово с языка не сорвётся, а то, чего доброго, подумают, что я угрожаю, — Бэгмен закончил свою тираду слегка нервным смешком.       — Что им от вас нужно? — полюбопытствовал я, заметив, что гоблины следили за каждым движением Бэгмена.       — Как бы тебе объяснить… — замялся Людо. — Они ищут Барти Крауча.       — А он им зачем? Здесь же его нет, он в Лондоне, в Министерстве.       — В общем-то, я… не знаю, где он сейчас. Он, видишь ли, на работу не ходит. Уже недели две. Его помощник Перси Уизли говорит, наверное, он заболел. Приказы присылает с совами. Только, чур, никому ни слова, ладно? А тут ещё эта репортёрша, Рита Скитер, везде крутится, всюду свой нос суёт. Пронюхай она о болезни Барти, глазом не успеешь моргнуть, настрочит новую гадость. Будет всех убеждать, что он пропал, как недавно Берта Джоркинс.       — А она нашлась?       — Нет ещё. — На лице Бэгмена снова появилось беспокойство. — Я послал на розыски. До Албании-то доехала, это я точно знаю: там она виделась с двоюродным братом. Потом поехала на юг к тётке, и на пути как в воду канула. Что с ней стряслось — ума не приложу. Сбежала? На неё вроде не похоже. Хотя, кто её знает? Да что это мы с тобой о гоблинах, да о Берте Джоркинс? Лучше расскажи о себе, — Бэгмен понизил голос. — Как с загадкой яйца?       — Давно разгадал.       Бэгмен, однако, моим словам не поверил и после небольшой паузы произнес:       — Послушай, Гарри, — сказал он, переходя на шёпот. — Если говорить откровенно, что-то здесь нечисто, ведь тебя принудили участвовать в Турнире, да и вообще… — тут он настолько понизил голос, что мне пришлось хорошенько напрячь слух. — Если я могу чем помочь, не стесняйся… Ну, ты понимаешь… Ты мне с первого взгляда понравился… И с драконом разделался так эффектно. Так что только попроси помощи…       — Мистер Бэгмен, — произнес я, — повторяю: загадку я разгадал и уже приготовился ко второму испытанию, поэтому в чьей-то помощи не нуждаюсь. К тому же, я считаю, что чемпионы должны сами справляться со своими заданиями.       От продолжения начавшего надоедать разговора меня спасли близнецы Уизли, переключившие на себя внимание Людо, тем самым давая мне возможность слинять от этого мутного типчика, рядом с которым сами собой начинают возникать определенные опасения, порожденные его двусмысленными выражениями. Уж не заднеприводный ли он часом?       — Чего от тебя хотел Бэгмен? — спросила Гермиона, как только я вернулся за наш столик.       — Интересовался, разгадал ли я загадку яйца или нет, а также предлагал свою помощь в этом деле, — ответил я, одним махом допивая остывшее содержимое своей кружки.       — Да быть такого не может! — изумленно произнесла Грейнджер. — Он же судья!       — Судья, да, как и Каркаров с мадам Максим, которые активно помогают своим чемпионам. Открою тебе маленький секрет — о том, что в первом туре будут драконы, из всех участников Турнира заранее не знал только Седрик. Ну, по крайней мере так с виду кажется. На самом же деле его папочка наверняка просветил.       — Но как же так!       — А вот так. Обман и притворство всегда были неотъемлемой частью Тремудрого Турнира.       — Но это неправильно! Как они могут нарушать правила, которые сами поклялись соблюдать?!       — Неправильно клялись, — сказал я. — Или вообще не клялись. Впрочем, давай не будем об этом, все равно изменить мы ничего не можем, а вот настроение себе испортить — вполне. Вот черт, накаркал!       — Что?       — Скитер, — ответил я, наблюдая за только что зашедшей в паб вульгарно раскрашенной молодящейся блондинкой, сопровождаемой коротышкой с колдокамерой. — Пора нам отсюда сматываться, но сначала…       Сняв бесполезные очки, носить которые продолжал только лишь для соответствия привычному всем образу Гарри Поттера, я достал палочку и быстренько с помощью заклинания «Колорум» сменил себе цвет волос и глаз, после чего проделал то же самое с Гермионой.       — Надеюсь, этого будет достаточно для того, чтобы остаться неопознанным Ритой, — пробормотал я. — Пошли.       Нам повезло — Скиттер, несмотря на то, что мы прошли прямо перед ней, не смогла опознать в неприметном кареглазом шатене без очков и шрама на лбу «героя магической Британии», а в сопровождающей его голубоглазой блондинке — верную подругу «героя» Гермиону Грейнджер. Репортерша только мазнула по нам взглядом и вернулась к разговору со своим фотографом, в котором сетовала на неразговорчивость Людо Бэгмена. Мы же в это время беспрепятственно покидали внезапно ставший столь неприятным местом паб.       — Фух! — выдохнул я, когда мы отошли на пару сотен метров от «Трех Метел». — Пронесло.       — И не говори, — поддержала меня Грейнджер. — Узнай она нас, так просто мы не отделались бы.       — Ага, и уже в завтрашнем «Пророке» на наши головы свалилась бы огромная куча отборного словесного дерьма.       — Гарри, не выражайся.       — Хорошо-хорошо, — примирительным тоном сказал я. — Но признай, что я наиболее точно охарактеризовал чуть было не случившееся.       — С этим не поспоришь, — согласилась Гермиона. — Гадостей и небылиц про нас Скиттер бы понаписала немало.       — Угу, например, что мы встречаемся, — предположил я наиболее очевидный вариант. — Или вот так: «Гермиона Грейнджер ждет ребенка от Гарри Поттера! Коварная магглорожденная развратила Национального Героя! Куда смотрит Дамблдор?!».       — Но это же полный бред!       — Которому, однако, все бы дружно поверили. Вспомни, что происходило после выбора чемпионов — все как один поверили в то, что я как-то умудрился обойти защиту Дамблдора и бросить пергамент со своим именем в Кубок Огня. Никому ведь и в голову не пришло, что это мог сделать один из моих недоброжелателей. А-а, ладно, — махнул я рукой. — Что было, то прошло. Не будем о неслучившемся.       — Хорошо, — неожиданно покладисто согласилась со мной девушка. — Тогда скажи мне вот что: куда исчез твой шрам?       — Свел, — ответил я.       — Вот так просто взял и свел?       — Ну да, — пожал я плечами. — Мне он надоел, и я от него избавился. А что, ты считаешь, мне не надо было этого делать?       — Нет, без шрама ты выглядишь куда лучше, чем с ним. Зрение, как я понимаю, ты тоже вылечил?       — Вылечил, — не стал я отрицать очевидного.       — Тогда почему не избавился от очков?       — Наверное, потому что я к ним привык, — ответил я и, оглянувшись по сторонам произнес. — Так, давай-ка избавимся от маскировки, пока никого рядом нет.       Вернув нашим волосам и глазам их первоначальную расцветку, мы продолжили свой путь к замку, остаток которого провели за обсуждением различных возможностей практического применения некоторых простейших заклинаний, прервавшись лишь у портрета Полной Дамы, скрывавшей за собой вход в гостиную Гриффиндора с находящимся в ней злобным «членоносцем».       На следующий день после похода в Хогсмид я возобновил свои тренировки по освоению невербального колдовства, посвящая им все свободное время. И надо сказать, что сделал это не зря, ибо что-то более-менее удовлетворительное начало получаться только лишь через месяц каждодневных издевательств, а на устраивающий меня уровень выполнения заклинаний я вышел за неделю до дня второго испытания. Что поделать, я не Марти Сью, которые осваивают невербальное колдовство за день, а то и меньше. Впрочем, мне и так неплохо. Главное только понять, что же означают эти странные взгляды Грейнджер, появившиеся после той вылазки в Хогсмид. Но этим я займусь после второго тура, а пока стоит отдохнуть.