Если б не был я дурак.

       Высоко в небесах раздались раскаты грома. Послышался шум и капли дождя начали постепенно падать на осеннюю землю, покрывая землю пеленой из воды. Я поднял глаза к небу. Начался дождь. Странно. Я никогда не любил дождь. Но ты всегда находила в нём нечто таинственное и романтичное. Я помню, как ты любила гулять под дождём. Ты вытаскивала меня из под теплого одеяла, заставляла одеваться, брала зонт и мы шли на долгие прогулки по холодным пустынным улицам. Там не было никого. Лишь ты и я. Хотя нет. Там ещё был твой заразительный смех, улыбка и глаза, наполненные радостью. Мой взгляд перешёл на надгробие. Чёрное, гладкое. Оно было из чёрного мрамора. Теперь на нём навеки поселилась твоя улыбка, глаза, смех...Лишь портрет и даты жизни и смерти. Вот и всё, что у меня осталось. Я невольно сжал стакан и почувствовал, как стекло лопнуло, а осколки впились в ладонь, разрезая кожу и причиняя боль. Но я больше не ощущал её. Не ощущал со дня твоей смерти. Я никогда себе не прощу того, что ты не осталась дома, а тайком поехала за мной, в засаду. Ты сидела поодаль меня, в арендованной машине и боялась за меня. Кто знал, что бояться стоило мне? Я не помню, как началась стрельба, не помню, кто и что кричал. Я лишь запомнил твой крик, испуганные глаза, бег... — Гришааа... Я лишь на миг обернулся и заметил, что ты рухнула на меня. Пуля, предназначенная моему сердцу досталась тебе. Я непонимающе смотрел на тебя, не осознавая, что теряю. Ты слабо улыбалась, я что-то говорил о том, что всё будет хорошо...Идиот! Ты уже тогда литрами теряла кровь, твои губы медленно синели, а тело холодело...Что дальше было, не помню. Помню только как убирал волосы с твоего лица, когда тебя на каталке завозили в машину скорой помощи. Не думая, я поехал с тобой. Дальше было двенадцать часов реанимации. Не помню сколько пачек сигарет я скурил тогда. Помню лишь врача, который сообщил мне о смерти. — Мне жаль. Мы делали всё, что могли, но был задет клапан сердца. Сделать пересадку не было возможно. Ваша жена потеряла слишком много крови. Мне жаль. Примите мои искренние соболезнования. После его слов всё было как в тумане. Что было на следующие дни не помню. Помню лишь, что я пил крепко, что с работы ушёл. Помню, как Ника за меня переживала. И это в её то положение, на шестом месяце беременности. Потом были твои похороны. Я никогда не забуду, как опускали гроб с твоим телом в землю, как засыпали могилу. Как от тебя остался лишь холм и плита... Осколки от стекла вошли ещё глубже и практически задели кость. Стиснув сигарету зубами я вытащил стекло, не обращая внимание на боль и кровь, которая рекой текла по руке, заливая манжет чёрной рубашки и рукав пальто. Вытащив осколок я с пренебрежением бросил его на железный столик. Взяв бутылку водки я залил рану, плюя на то, что мою руку разрывало. Я невольно улыбнулся. Ты бы при виде такого натащила с кухни аптечки, сначала промыла рану водой, затем перекисью, йодом. Наложила бы повязку... А мне плевать. С тобой ушёл мой смысл. А значит, и жить незачем... Я ни раз думал, как уйти, чтобы никто не чувствовал себя виноватым. Напиться др смерти и пойти плавать. Переборщить с лекарствами, случайный удар тока, замерзнуть насмерть...Чтобы это была лишь моя вина. Но каждый раз я думал о сестре и племяннике. Ведь кроме них у меня больше никого нет. Нет. Они не должны страдать. Я ведь сам знаю это. Я начал ощущать холод и меня начало знобить. Холодные капли насквозь промочили мою одежду, руки стали ледяными, зуб с трудом попадал на зуб. Взяв бутылку со стола я наполнил стакан и выпил содержимое до дна, залпом, давясь горькой водкой и вдыхая аромат этилового спирта. Да, надо идти. А то Ника потеряет. В последнее время она слишком печется обо мне. Боится, как бы я ничего с собой не сделал.

*** С трудом дойдя до двери, я остановился, пытаясь просунуть ключ в замок. Перед глазами всё плыло, руки дрожали, а ноги жили своей жизнью. Бросив попытки, я начал звонить в звонок. — Ника, ну давай... За дверью послышались шаги и было слышно, как повернулся замок. — Гриня... Ты с удивлением и болью смотришь на меня. Спустя минуты ты меня подхватываешь и я повисаю на тебе, прогиная тебя под весом тела. — Ты опять за старое. В твоём голосе слышен упор. — Им...Им...Ме..Ю.. Пр..Аво. — Какое? Право на жизнь алкаша? — Ч..Чего т...ты пон..пон...имаешь то, дур..а? Сего..дня год..год...вщина смерти В..Вики... — Точно...— ты стыдливо опускаешь глаза. Забыла. Я не виню. Тебе некогда. Семейные хлопоты. — Пус.. Пусти! Я резко убираю руки. Шатаясь, я падаю об пол, больно ударяясь коленками. Поднявшись, я с трудом добираюсь до спальни и падаю на кровать в верхней одежде. Сквозь приближающийся сон я слышу, как ты осторожно заходишь в спальню. Затем, стараясь меня не разбудить, снимаешь ботинки, насквозь мокрые пальто, рубашку и штаны. — Гриша, Гриша, — ты нежно проводишь рукой по моим волосам. — Что с тобой стало ? Я слышу, как ты забираешь вещи и обувь, выходишь из спальни, захлопнув за собой дверь.