you're my antidote

– Не мог бы ты вырубить свой чёртов мобильный? Серьёзно, он вибрирует каждые две минуты. Чону обернулся к парню, который сидел сразу позади него, и пробормотал извинения, доставая телефон из-под стола, где до этого прятал его. Парнишка мог бы выразиться и повежливее, но Чону всё равно вынужден был признать его правоту: чёртов телефон вибрировал слишком часто, принимая сообщения одно за другим, и звук, который он при этом издавал, действительно жутко действовал на нервы. Ким всегда придерживался правила, что на занятиях пользоваться мобильными нельзя, но в этот раз интерес был сильнее, и он, сняв блокировку, открыл мессенджер, заверив себя, что он только одним глазком посмотрит и не будет отвечать.   22 FEB [12:32] donghyuck: тут, короче, случился пиздец. 22 FEB [12:32] donghyuck: точнее, очень большой пиздец. 22 FEB [12:33] donghyuck: огромный, блять, пиздец. 22 FEB [12:34] donghyuck: шестифутовый* огромный пиздец. 22 FEB [12:35] minhyung: о нет, это не пиздец. 22 FEB [12:35] minhyung: это всего лишь твой парень.   Что?   22 FEB [12:38] minhyung: у него температура.   Примерно полторы минуты Чону пытался сообразить, что происходит. Сообщений от Минхёна и Донхёка, кажется, собралось под полмиллиона, и в каждом из них говорилось о том, что один конкретный гигант заболел и уже какое-то время не может даже подняться с постели. И ещё куча жалоб от Донхёка, которого Марк якобы позвал на ланч, но на самом деле коварно заманил помогать заботиться о большом безнадёжном ребёнке. Профессор, прохаживающийся по кафедре, усиленно восхищается четырьмя слайдами с расписанным на них математическим анализом, и Чону совершенно ничего не понимает. Чёрт возьми, какая разница, сейчас у него есть куда более важные насущные проблемы. 22 FEB [12:47] jungwoo: пожалуйста, отведите его к врачу. 22 FEB [12:47] jungwoo: я же на занятиях, а освобожусь только после двух часов. 22 FEB [12:48] donghyuck: он сказал, что никуда не хочет идти. 22 FEB [12:48] donghyuck: он сказал, что его мужественный организм и сам справится с жаром. мол, в мгновение ока всё будет нормально. 22 FEB [12:49] minhyung: и мы не можем вытащить его из постели. 22 FEB [12:49] minhyung: пожалуйста, приходи и позаботься о нём. 22 FEB [12:50] minhyung: и принеси ему супа или чего-нибудь такого. 22 FEB [12:50] minhyung: всё-таки он не ел с прошлой ночи... 22 FEB [12:51] minhyung: и это не очень хорошо...   Чону тяжело вздыхает, чувствуя, как паника колет подушечки пальцев. Перед глазами невольно зависает список всех «за» и «против». Если он сейчас уйдёт с занятий, не значил ли это, что он пропустит что-нибудь действительно важное? Несомненно, двадцать слайдов презентации о том, как грамотно составить аналитический отчёт — это важно, но какой процент всей этой информации он сможет уловить, если не сможет думать ни о чём другом, кроме своего парня? Мысленно скручивая руки своей кричащей о важности получения образования совести, Чону быстро запихивает учебник и тетрадь в рюкзак и торопливо поднимается с места, почти бегом, чтобы не передумать, покидая аудиторию. Дверь за спиной громко хлопает, но Ким не обращает на этот неприятный звук совершенно никакого внимания. «Успокойся», – говорит он себе, пересекая университетский двор широкими шагами. «Еда, еда, еда», – крутятся в голове навязчивые мысли. С громко колотящимся сердцем Чону сворачивает с прямой дороги до автобусной остановки, делая крюк, чтобы зайти в небольшое кафе и купить там порцию томатного супа и чесночный хлеб — любимую еду Юкхэя, можно сказать, часть зоны его комфорта. Затем он покупает ещё и несколько сэндвичей с сыром и беконом для наверняка голодных Минхёна и Донхёка. Кампус общежития находится недалеко от главного здания, но в этом году соседям по комнате Минхёну и Юкхэю не повезло и пришлось переехать в другое место, поездка до которого занимала около пяти минут на регулярном автобусе. Чону плюхается на ближайшее к выходу место, тревожно постукивая мыском ботинка по металлической ножке кресла, когда автобус дёргается и выезжает на дорогу, начиная долгую мучительную поездку до дома Юкхэя. Если бы это был кто-то другой, Чону не был бы так обеспокоен. Помимо того, что Юкхэй был его парнем, которого он любил, Ким прекрасно знал, что сам юноша и все его друзья практически никогда не болеют. Однако когда Юкхэй заболевает, в аду прячутся черти. Опасно высокая температура, ломота в руках и ногах, холодный липкий пот. Все эти симптомы всегда держатся куда дольше, чем при обычной простуде, заставляя Юкхэя страдать минимум неделю, а иногда и больше. Чону пытается вспомнить, как в последний раз Юкхэй болел, но всё, что он хорошо помнил с того раза, сводилось к тому, что он был вынужден позвонить Доёну и попросить отвезти их в отделение неотложной помощи, потому что температура не желала спадать. Юноша тогда валялся пластом, кашляя так, что на нормальные вдохи-выдохи времени не оставалось, и только после того, как Чону начал его умолять, он согласился поехать в больницу. После долгой и мучительной поездки, Юкхэю поставили капельницу, и Чону просидел с ним всю ночь, держа липкую от пота ладонь в своей руке и стойко терпя боль в спине от того, что он был вынужден спать в жутко неудобном скрипучем пластиковом стуле. Сейчас же он преодолевает пять бесконечно долгих лестничных пролётов; конечно, можно было бы поехать на лифте, но это заняло бы больше времени, а Чону слишком обеспокоен, чтобы вытерпеть даже одну лишнюю минуту. Томатный суп окрашивает стенки прозрачного контейнера в красный, пока парень ищет в рюкзаке карту-ключ, которую Юкхэй дал ему ещё в начале семестра. Открыв дверь, он буквально лицом к лицу встречается с Минхёном и Донхёком. Оба парня осели на диване, уже полностью одетые и явно собирающиеся свалить как можно быстрее. С секунду они молчат, и всё, что слышит Чону, это своё собственное тяжёлое дыхание, бешеный стук сердца и шум крови в ушах. – Я же говорил, что он свалит с занятия. Ты должен мне обед, – первым делом говорит Донхёк. – Я всё равно собирался купить тебе поесть. – Минхён стонет, наклоняясь вперёд и ставя на паузу видео, которое они смотрели на экране ноутбука. Чону скидывает ботинки, проходя в квартиру. – Он не спит? – Недавно проснулся и ныл, желая увидеть тебя, – с готовностью сообщает Марк, поднимаясь и потягиваясь. Донхёк делает то же самое, а затем застёгивает пальто с таким видом, что никто сейчас не посмеет мешать ему уйти. – Я думаю, он заразный, так что удачи тебе. – Спасибо. – Кивает Чону и, попрощавшись с младшими, идёт в комнату Юкхэя, затаив дыхание. Несколько секунд он стоит у белой двери, дожидаясь, когда голоса Минхёна и Донхёка стихнут за щелчком замка входной двери. Чону без стука приоткрывает дверь и заглядывает в тёмную душную спальню. Затем распахивает дверь полностью, и его челюсть встречается с полом от картины, представшей перед ним. Горы из полотенец окружают кровать, стоящую в углу комнаты, влажные бумажные платки валяются на полу, создавая подобие минного поля. В комнате нет ничего, что напоминало бы сосуд, в котором могла бы быть еда или вода, зато количество полотенец на один квадратный метр зашкаливает. Чону видит русую макушку и красные кончики ушей, и из этого становится ясно, что Юкхэй, завёрнутый в одеяло с ног до головы, лежит на кровати. «Так, хорошо, по крайней мере, он не на полу», – мелькает в его голове первая мысль. Вторая мысль ударяется о плотную завесу густого запаха, пропитавшего комнату. Чистейшая болезнь, разлитая в воздухе, густая и тягучая. В комнате темно — тяжёлые занавески задёрнуты, чтобы уменьшить головную боль Юкхэя, которую мог бы усилить солнечный свет. Чону мысленно сыплет проклятиями, при этом прекрасно понимая, что если бы он был здесь с самого начала болезни Юкхэя, он бы заставил его пить больше воды, принимать витамин D и хотя бы немного находиться на солнечном свете, чтобы хоть как-то смягчить симптомы. Юкхэй всегда относился к своему здоровью без пренебрежения и всегда был чертовски горд тем, что если что, Чону в любом случае будет рядом, чтобы позаботиться о нём. Ну, и он не ошибся. Максимально тихо Чону закрывает дверь, но звука прокручивающейся ручки достаточно, чтобы заставить Юкхэя высунуться из-под одеяла — взгляду парня сразу же предстают бледное лицо и растрёпанные влажные волосы. Поначалу юноша хмурится, быстро-быстро моргая и пытаясь понять, кто это настолько храбрый решился заглянуть в его уже опостылевшую пещеру. Затем был взгляд, полный радостного узнавания. – Детка, – хрипит Юкхэй, едва справляясь с собственным голосом. Чону давит в себе желание улыбнуться, осторожно шагая по комнате, ступая в свободное пространство между влажными бумажными полотенцами. Добравшись до кровати, Ким аккуратно убирает одеяло с лица Юкхэя, являя миру текущий нос, сухие губы, и пуловер, который Чону когда-то оставил здесь. Он слишком маленький для юноши, но это никогда не мешало ему носить его. Даже несмотря на то, что подол высоко задирался, а рукава были слишком короткими. Чону ставит коробку с супом и хлебом на прикроватный столик, отыскав место, не заваленное грязными полотенцами, скидывает с себя пальто и рюкзак и наконец присаживается на кровать. – Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он, протягивая руку и касаясь ладонью лба Юкхэя, подтверждая свои переживания — лоб юноши чертовски горячий. Почувствовав чужую ладонь, Юкхэй тихо выдыхает, прикрывая глаза и, вытащив из-под одеяла руку, накрывает ладонь Чону своей. – Хорошо, – бормочет он, ёрзая под одеялом. – Почему ты не позвонил мне? – Чону пытается свести суровость в голосе до минимума. Он ненавидел видеть Юкхэя таким, зная, какой он, когда здоров. Здоровый младший собирает огромные компании, участвует в марафонах по всему городу и играет в университетской сборной по баскетболу, болеющий же только лежит под одеялом, кашляет и шмыгает носом каждые две секунды. Юкхэй тянет одеяло повыше, накидывая его на бёдра Чону, а затем щёлкает пальцами, заявляя: – Не хотел тебя беспокоить. – Дурачок, – ворчит Чону, наклоняясь ближе и прикладывая левую ладонь к шее Юкхэя, чтобы передать ему немного прохлады, оставшейся ещё с улицы. – Я твой парень, я должен беспокоиться о тебе. – Не хотел, чтобы ты тоже заболел. – Звучит как просто набор слов, но Чону и так всё понимает. Он довольно свободно говорит на языке «болеющий Юкхэй». Ким проводит ладонью по волосам младшего, перебирая в пальцах влажные пряди. Юкхэй — хороший пациент — лежит смирно и позволяет парню делать всё, что ему угодно. Более того, старший прекрасно понимает, что юноша заболел не по собственной воле. Сейчас это уже похоже на цикл — Юкхэй болеет каждые четыре месяца или около того и в это время Чону заботится о нём. – Ты принимал какие-нибудь лекарства? – Да, – бормочет в ответ юноша. – Донхёк держал меня, пока Минхён запихивал мне в рот ложку с жаропонижающим около двух часов назад. – Чону молчит в ответ, и Юкхэй жалобно добавляет: – Меня изнасиловали. Чону осторожно касается подушечкой большого пальца уголка губ юноши, но всё равно не поддаётся на его попытки заработать хоть каплю сочувствия. – Держу пари, это случилось потому, что ты не хотел принимать лекарство. – Всё равно. – Последний аргумент Юкхэя против слов Чону — слабое хныканье. – Мне не нужны никакие лекарства. Я хорошо себя чувствую. После этих слов Чону убирает руки, сузив глаза в ответ на жалобный вскрик. – Если ты здоров, то тебе на самом деле не нужна моя забота, верно? – Детка, – жалобно тянет Юкхэй, приподнимаясь и хватая Чону за руки, чтобы затем вновь приложить их к своим щекам. Старший позволяет ему сделать это, делая глубокий вздох, когда Юкхэй двигается ближе и пытается скрутиться на его коленях, словно огромный кот. Некоторое время они не двигаются, замерев в таком положении, и Чону может спокойно продолжать выполнять свой долг: он скользит пальцами по волосам Юкхэя, пытаясь тем самым помочь ему заснуть. Затем, когда дыхание юноши становится более-менее ровным, старший двигается, собираясь прибраться в комнате, но чужие пальцы сжимаются на его запястье крепче. Юкхэй тихо вздыхает. – Позволь мне прибраться, – тихо просит Чону, прикусывая нижнюю губу, когда брови младшего сходятся на переносице. «Должно быть, всё и правда плохо», – думает старший, прекрасно зная, как Юкхэй переносит болезни. – И я хочу открыть шторы, хорошо? Это поможет тебе почувствовать себя лучше. Юкхэй ничего не отвечает, но всё же нехотя отпускает руку Чону, прикрывая глаза и поджимая губы. Чону работает быстро, подбирая бумажные полотенца и скидывая их в мусорное ведро. После этого идёт на кухню, где тщательно моет руки. Там он набирает воды и смачивает полотенце, чтобы сделать влажный компресс Юкхэю, затем возвращаясь в спальню. Там он ставит миску с водой на прикроватный столик и открывает шторы. Юкхэй тут же недовольно шипит и накидывает одеяло на голову, пытаясь тем самым избежать солнечного света. – Давай, двигайся. Юкхэй высовывает голову из-под одеяла, щурясь из-за яркого света. – Что ты собираешься делать? – Хочу полежать с тобой, – просто отвечает Чону, откидывая край одеяла и забираясь на кровать. Быстрее, чем ожидалось, Юкхэй высовывает колено, упираясь им в бедро старшего. – Ты заразишься. – Я понял это ещё когда вошёл в комнату. – Закатывает глаза Чону, шлёпая по чужому колену и проскальзывая в тёплую, пропитанную болезнью постель. – Я заболеваю каждый раз, когда заболеваешь ты, если ты ещё не заметил. Вся эта неуверенность лишь часть шоу, и Чону это прекрасно знает ещё с прошлого своего опыта. Он прекрасно осведомлён о всех причудах болеющего Юкхэя, который на самом деле жаждет прикосновений даже при очень высокой температуре. Как только старший оказывается под одеялом, Юкхэй тут же обнимает его за талию, прижимаясь щекой к мягкой ткани тонкого свитера Чону и приглушённо шепча: – Это потому, что ты берёшь на себя все заботы обо мне. Ким согласно хмыкает в ответ, отфыркиваясь от волос юноши. Затем обнимает его за плечи и легко касается подушечками пальцев нежной кожи за ухом младшего, мягко поглаживая. Юкхэй чуть сдвигается в сторону, закидывая длинную ногу на ноги Чону и крепче прижимаясь к нему. – Ты останешься на ночь? – Юноша протягивает руку, беря ладонь старшего в свою и переплетая пальцы. – Это поможет тебе почувствовать себя лучше? – Чону тихо смеётся куда-то в волосы Юкхэя, позволяя им щекотать свой подбородок. – Ты всегда заставляешь меня чувствовать себя лучше. – Получает он незамедлительный ответ. «Как избито», – беззлобно думает Чону, но говорит другое: – Тогда я останусь. – Всё равно мысль о том, чтобы оставить Юкхэя одного, даже не приходила ему в голову. – Но ты должен поесть попозже, хорошо? Я принёс тебе суп. – Ты лучший. – Юноша тычется носом под ключицы Чону. – Отдыхай, – шепчет в ответ старший. Минуты текут одна за другой, и без того тяжёлый Юкхэй становится всё тяжелее и тяжелее, так что Чону понимает, что он вот-вот заснёт. Но всё равно продолжает легко поглаживать шею младшего, откинувшись спиной на подушку для большего удобства. Усталость берёт верх над ним, и веки сами по себе закрываются. Но прежде, чем провалиться в сон, Чону шепчет: – Я люблю тебя. (И любви Чону достаточно, чтобы он мог спокойно заснуть, пока влажное пятно слюны растекается по его свитеру)