волчонок

*** лес шумел. взывали волки дики. ночь темна. мне слышны чьи-то крики. полная луна закрыла кругозор далекий, словно пелена укутала сей мир жестокий. я подошел к высокому обрыву, где, кажется, кончался мир земной. там повстречал девчушку милу: ладони сжав, молила про покой. руками обхватив костлявые колени, почти не двигаясь, скулил волчонок брошенный. у полнолуния просил прощение израненный, здоровьицем подкошенный. у юной леди вились пряди серебристые, густые локоны, как будто обнимали спину. в самой глуби — четыре звездочки искристые созвездие весов изображали мнимо. на голове — батист украшен серой дымкой, на нем рассыпалась луна по половинкам. вельветовое платьице колышет на обрыве ветер цветок ликорис там изображен. была отвергнута, не принимали в стае, пощечинами и пинками выбивали дурь — «а все из-за того, что я — иная!», — проговорила, мигом прыгнув в тихую лазурь. *** в воде свечой кружила танго, рыбешек, словно сетями, манила волосами, путала, душою раскрывалась наизнанку, а слезы тут же превращались в баламут. «пусть даже так, я не жалею, что через миг пойду на дно, съедаться плесенью морской, ведь я твое бездыханное тело обогрею, прижавшись грудью полною тоской. прости меня за то, что не успела принять твои желания и чувства. я не смогла открыться, может, не хотела. теперь я проклинаю молчаливость, как искусство!» поцеловав в ключицу, волосы убрав за ухо, она коснулась лбом другого лба. на тело опустилась глухо — со стороны казалось, будто бы спала… *** и лес шумел. взывали волки дики. светало. мне не слышны крики. два сердца замерли, уже морской принадлежа владыке, и словно пелена рассвет укутал мир.