Одиночество не делится на двоих

Худший в мире яд — это чувства. Отравление прогрессирует, уничтожая каждую клеточку организма, а ни противоядия, ни даже обезболивающего не придумано. Кто-то сказал, что любовь является даром? Ну, явно не тот, кто был ею отравлен. Когда все тело ломит, сердце учащенно бьется, воздух превращается в ледяную воду, которой захлебываешься, а мысли напрочь отказываются подчиняться. Днем еще терпимо. Приходится заниматься повседневными делами, через силу улыбаться и просто делать вид, что ничего никогда не происходило. Вот только, что делать ночью, когда больше не получается обманывать себя? Лежать неподвижно, повторяя про себя, как мантру, что все в порядке? Пить вино или какое-нибудь снотворное, лишь бы только отключиться и не думать? Мол, до утра доживу, а днем яд не так прогрессирует. Нет, нет, нет и еще раз нет... Только не так. Ложь на деле — большая глупость. Ложь самому себе становится глупостью еще и опасной. Не умея плавать, спасать того, кто давно уже покоится на дне омута? Это заслуживает лишь презрительно смеха или же, наоборот, восторженных аплодисментов. Впрочем, об это нужно было думать раньше. Сейчас же остается лишь понять, что теперь делать дальше. Медленно умирать, сдавшись, или все же побороться. Три года назад... Шагая по пустой улице, ты в который раз ругаешь себя, что согласилась. Однако, разве у тебя был выбор. Заново вспоминая холодный прищур и снисходительную улыбку твоего шантажиста, понимаешь, что нет. Да и условия были вполне приличные: просто встретиться с его другом и поговорить, сперва один раз, а там как сложится. Вот только сердце подсказывало что-то неладное. Но, побудь хоть на мгновение откровенной сама с собой, тебе же и самой этого хотелось. Хотелось сильно почти до боли с того самого момента, когда ты впервые его увидела. Увидела его такую светлую улыбку и добрые ласковые глаза. Так захотелось просто поговорить. Как с лучшим другом, на равных. Погреться в его тепле не как одна из миллионов фанаток, а как часть его жизни. Эх, мечты. А в реальности ты могла лишь изредка пересекаться с ним, хвала работе, абсолютно и так глупо уверенная, что никто не замечает твоих чувств. Никто не видит твоих редких, но таких восторженных взглядов; никто не понимает причину, твоей радостной улыбки, когда именно тебе выпадает очередь наносить ему грим; никто не... и далее по списку с кучей таких же маленьких, но важных моментов. И так до тех самых пор, пока тот, от кого ты меньше всего ожидала, не пригрозил тебе, что обо всем доложит руководству, да и все порядком приукрасив, если ты не выполнишь его просьбу. И вот ты здесь. Привет, всего лишь привет, и становится трудно дышать. Уже, казалось бы, сил терпеть нет, но время не вернуть вспять, словно сломанные часы. Одиночество заставляет идти, не оглядываясь, в темную прохладную ночь. Лишь бы все исчезло в темноте, лишь бы снова вернуться к тому, от чего раньше бежал. Пустота. Абсолютная и совершенная. Что угодно, но только не краски, которые она с такой легкостью поселила в душе. Чувства, чувства, чувства. Это уже невыносимо. Давно не выносимо. Каждая мысль, каждый жест, каждое слово, приобретают доселе неведомые цвета и значения. От их яркости разум затуманивается, а безумие кажется таким близким. Вот только без неё оно не подарит покой, а лишь еще больше затянет в водоворот бесконечного танца. А его тем временем хвалят, им восхищаются, даже не догадываясь, что он на краю гибели. Думал, стоит все прервать и этой сладкой пытке наступит конец? Глупец! О да, флакончик с ядом можно разбить, вот только, если он уже проник в кровь, разве это поможет? Каждая минута, каждая секунда все больше отдаляет от тех событий. Но разве для него, что-то изменилось. Слова: «Прости, так больше продолжаться не может. Так будет лучше, уверен, ты поймешь.», они по прежнему витают в воздухе, словно только были произнесены. Как и отчаянная надежда, что она не послушается. Поймет, как нужна ему, пойдет вопреки его дурацкому благородству и никогда не оставит снова одного. Опьяненного ею и разбитого, жаждой исправить то, что он наделал. Три года назад... И снова это кафе, и снова крайний столик у окна, чашка крепкого кофе и дочитанная уже до середины какая-то совершенно бездарная книга. Забавное место, возможно, оно именно поэтому так полюбилось, что здесь всем до всех глубоко безразлично. Официантка, которая, обслуживая уже в седьмой раз, не запомнит, что он обычно пьет; гости, редко приходящие парами или компаниями, сидят в одиночестве. Может, это какой-то клуб одиночек, а он забрел сюда интуитивно? Господи, что за глупости ему лезут в голову. Интересно, кого он пришлет в этот раз? Первые две попытки провалились, но хён уверен, что в этот раз все получится. И он ему верит. Да ничего большего ему и не остается как верить. Ведь он сделал свой выбор еще тогда, когда ночью заявился к нему пьяный в стельку и рассказал о своей проблеме. Почему он пришел именно к нему? Видимо в глубине души знал, что старший не пожалеет, не посоветует обратиться к врачу, а просто поможет. И помогал, помогал, сколько мог. Сколько мог, облегчал страх и приводил в нормальное состояние. Когда слова вновь начинали нести в себе не только информацию, но и эмоции; когда окружающий мир возвращал свои цвета и запахи. Сколько бессонных ночей они провели вместе, сколькими тайнами вселенной поделились друг с другом. И об этом никогда не узнают. Никто и никогда. Тем временем она вошла. И он сразу ее узнал. И как было не узнать, если ее взгляд такой же, как и у друга, когда он ночами рассказывал о космосе или флибустьерах. А эта радостная улыбка, он ее помнил. Странно, он совершенно не помнит, когда они пересекались, но эту застенчивую и одновременно восторженную улыбку он помнит. В тот момент отчетливо понимая, что не только помнит, но уже никогда не сможет забыть. Жизнь любит повторы. Показывает ли она нам, таким образом, близость вечности или же смеется над краткостью человеческой жизни неведомо. Все время бежать, но оказываться в одних и тех же местах; пытаться вырваться из замкнутого круга, но на деле лишь топтаться в его середине. Причина и беда не в чем-то внешнем, она внутри. Но всегда ли стоит менять себя или же временами стоит поддаваться собственной слабости? Куда приведет их судьба не ясно. Может все снова повторится по кругу: абсолютная нежность и доверие по ночам и тайным вечерам, показное равнодушие при свете дня, покой и безумие и сотни других радостей и печалей, известных только им. Может они поумнели, повзрослели, и больше не станут рушить то, что дается лишь немногим. Может... Да кто вообще знает, что может быть? Главное, что сейчас они вновь сидят в том же кафе, вновь пьют черный кофе, вот только впервые молчат. Слова будут, однако позже. Решение все равно уже принято, кто бы что ни сказал. Ему страшно, ей больно. Вместе невыносимо, но и порознь невозможно.