Они не виделись долго несколько лет И он заехал только сказать ей привет,
Девушка положила пакеты на пол и подошла к мольберту, на котором стоял чистый лист. Вздохнув, провела по чуть шероховатой поверхности тонкими пальцами, обвела взглядом развешанные по сероватой стене картины, стоящий невдалеке диван и лёгкий беспорядок из многочисленных набросков на столе. Затем посмотрела сквозь огромное, почти во всю стену – благо, дом был свой – окно на сад. На одной из зеленеющих веток в свитом гнезде сидела пара пернатых. Девушка, быстрым движением снова отправила пряди за плечо, обмакнула в краску кисточку и, занеся её над холстом, вновь устремила взгляд на небо. Но что это? С восточной стороны ветер гнал опасно сереющую тучу. А затем девушка услышала звук приближающегося автомобиля, а затем разрывающий идилистическую тишину гудок. Гости у неё – это редкость. Кого же могло привести к порогу её дома? Сняв испачканный давно, ещё от старых работ, засохшей краской фартук, она подошла к двери. И остановилась, почему, и сама не понимала, но внутри заплясало волнение. Одёрнув вязаную синюю кофту, придирчиво глянув на немного потёртые зауженные джинсы, она повернула ручку двери…Сказать, что несколько дней он думал только о ней
Тонкие руки потянулись к лицу, прикрывая чуть не вырвавшийся изо рта возглас изумления. В прозрачно-голубых глазах перемешались неверие, удивление, радость и… боль. Она моргнула, стараясь стряхнуть наваждение, но пепельноволосый парень с пронзительно-зелёными умными глазами никак не пропадал. Тогда она сделала единственно-возможное – мгновенно надела на лицо маску безразличия и попыталась закрыть дверь. – Яму, подожди… – его рука удержала дверь, не давая её захлопнуть. – Я хотел сказать …Что места не находил и наконец отменил Все дела и все важные встречи и обнял теплой рукой ее дрожащие плечи
– Джафар, пожалуйста… Уходи! – Ямурайха резко скинула с худого хрупкого плеча его руку, от прикосновения которой по всему телу побежали мурашки, а сердце подступило к горлу. Его рука повисла плетью. С неба на пиджак упала тяжёлая капля. Люди и не заметили, как быстро подобралась и заплакала туча…А за окном горели фонари
Уже наступил глубокий вечер. А дождь не прекращал лить, как из ведра, ровно, как и парень не переставал стучаться в дверь. Через стекло она видела, как он что-то кричал, но слов не разбирала. Закусывая губы и сжимая до боли от впившихся в ладони ногтей, она молчала, молчала и держала себя, чтобы не побежать к двери… Только по бледным щекам катились слёзы.Он все стучался в дом "отвори, отвори!" А за окном фонари догорели
А ведь думала, что сильная. Думала, что забыла обо всём и никогда не позволит чувствам вновь пробудиться. А сердце, запечатанное несколько лет назад, едва завидев парня, разбило в дребезги с таким трудом возведённый ледяной барьер. Обхватив себя руками за плечи, Ямурайха сползла по стене на пол. Пальцы зарылись в распустившиеся длинные волосы, тяжёлыми волнами ниспадавшие до поясницы. Незаконченный пейзаж на мольберте из-за обилия воды растекался, оставляя цветные дорожки.Краски медленно стекали с листа
Акварели
Когда-то они их и свели. Но это было… целую вечность назад, когда она, наивная влюбчивая девчонка – прекрасное создание, принимающее жизнь с радостью во всех её проявлениях и летящая навстречу чуду – поступила в художественный институт. Он – сын директора, успешный молодой человек с кучей знакомств и нехваткой времени изредка наведывался в институт к отцу. И однажды в апреле попал на выставку, где и приглянулась ему обворожительная художница. А Ямурайха влюбилась с первого взгляда. Наверное, от этого сердце болело сильнее, а душа не могла собрать всех разбитых осколков.Они не виделись долго несколько лет
Он понял, что этой забавной, порой неуклюжей, но такой нежной и доброй создательницы акварельных шедевров ему не хватает. Не хватает до замирания сердца, до боли где-то там, внутри. Но понял, увы, поздно, когда так нелепо потерял. Ямурайха ушла, не сказав ни слова протеста, оставив его со своим эгоизмом. Ушла, постаравшись забыть свою первую, и как потом оказалось, последнюю любовь. Начиная с кем-либо встречаться, она тут же понимала, что, не желая того, во всём сравнивает человека с Джафаром. И снова уходила, понимая, что счастья не будет. Он был у неё первым и единственным, и, таковым остался… Та волшебная ночь никогда не выходила из её памяти, оставляя по утрам горькое одинокое разочарование. А Джафар, уже перестав стирать с лица воду, сел на пороге, облокотившись о холодную стену.И он заехал только сказать ей привет
На большее он и не рассчитывал. Но только это слово она и позволила ему сказать, перед тем, как заперлась в доме. Яму стала первой и единственной, кто смог зажечь в его сердце огонь, пламя которого не погасло, а разгорелось сильнее. А он-то, наивный, полагал, будто всего лишь увидеть её ему будет достаточно. Как же больно. Неужели и она когда-то испытала подобное? Или и сейчас испытывает? При мысли об этом стало ещё хуже.Он не спросил ничего как ей жилось без него И правда ли что она все это время одна
Не знал он, как Ямурайха жила все эти годы. Не знал, да и не хотел знать. Но отчётливо понимал, что не может больше без этой когда-то вскружившей ему голову ласковым голосом и простым нечаянным прикосновением, принявшей сейчас гордый облик отчуждённости, девушки. Он думал, что готов ко всему, однако…Не ожидал что так холодно встретит Она его, но она ничего не ответит, Ничего не ответит, Ничего не ответит…
Ямурайха подняла голову, прислушиваясь. В дверь больше никто не стучался. Может, всё же уехал? Не будет же он, в самом деле из-за какой-то девчонки мокнуть в такой ливень. От этой мысли вдруг сделалось страшно и пусто. Она поднялась и на подгибающихся ногах подошла к покрытому пересечённому миллионом дождевых дорожек стеклу, прислонив дрожащие пальцы к прохладной гладкой поверхности. Ямурайха не хотела признавать, какая радость заполнила душу, когда она увидела его всё ещё сидящим на крыльце. – Вот же упёртый… – тихо прошептала она.А за окном горели фонари Он все стучался в дом отвори отвори, отвори!
Под кожу тоненькими иголочками пробирался озноб. Дождь вымочил его до нитки, но уходить Джафар не собирался. Лишь запустил правую руку в карман брюк, проверяя наличие маленькой, но такой драгоценной коробочки. Сквозь полусон он услышал, как заскрежетал замок и тихо отворилась дверь. Тоненькие пальчики прикоснулись к щеке. – Да ты совсем замёрз, – прошелестел где-то над ухом такой родной голос.А за окном фонари догорели
Рассвет набирал краски для того, чтобы вскоре разбросать их по пробуждающейся земле. На мольберте появился новый лист, снова белоснежный и чистый. Занесённая кисточка, поколебавшись секунду, провела первый штрих. – Это будет шедевр, я знаю, – услышала она за спиной его голос. Она снова попыталась надеть маску безразличия, но не смогла. А лишь тихо спросила: – Зачем ты встал? Спал бы… Джафар подошёл к ней вплотную и заправил снова выбившуюся голубую прядь за ушко, ненамеренно вгоняя в краску и заставляя её сердце биться как в последний раз в жизни. Он просто смотрел на неё и в который раз убеждался, что всё решил правильно. Он больше никогда не допустит появления грусти на этом милом, родном лице.Краски медленно стекали с листа
– Я хочу, чтобы эта картина стала нашим совместным шедевром, произнёс он. А на её пальце появился тоненький золотой обруч. – Джафар? Это всё правда? – Да, – уверенно отвечает он, понимая, что никогда не пожалеет о том, что в его жизнь когда-то ворвалась та, которая стала дорога сердцу. А Ямурайха счастливо улыбаясь, обняла любимого, чтобы больше не отпустить никогда, никогда…Акварели