Сад

«Наливались левкои терпкой восточной ночью, и цвела птичья трель, баюкая и пророча десять тысяч ночей у старого чародея — догорал горицвет, и плакала орхидея. В чародейских садах, разбитых у кромки моря, где пылают кармином звёзды и духи спорят, в восемнадцать шагов от масляной лунной бреши… Где туманы среди гортензий, как волны, плещут. Я однажды похитил лучшее из сокровищ: гиацинты алее вспененной страстью крови, кружева розмарина, душная сладость мака. В чародейском плену и в шёлковом полумраке — чернохвостая птица, резь золочёных перьев. Опоенная ведьма, искорка в подреберье — позабыла ли ты, кто дал тебе эту волю, кто тебе возвратил твой прежний девичий облик? Я тебя защищал, возил к самому султану, не страшась колдовства, молвы и любых обманов, моя радость, ты нежный друг и советник верный. За седьмым океаном в башне живёт царевна, сторожат её змеи — три головы из меди, ах не лгут, что царевна краше всех дев на свете, что мудра и добра, но путь к ней лежит неблизкий: колдуны, и метели, и хитрые василиски, я люблю её, я хочу взять царевну в жёны, отчего ты впервые, свет мой, мне не поможешь?» Отвечала она, от ревности неживая, будто джинн из легенд: «Пусть сбудется, как желаешь».