Другая жизнь Мародёров

      Сириус Блэк       — Опа... — растянул губы в улыбке Бродяга, — смотрите, Нюнчик один, скучает. Давайте-ка его развеселим...       Ремус укоризненно покачал головой.       — Бродяга, если ты хочешь испортить отношения Лили и Сохатого, то это просто замечательная идея.       — Лунатик, причём тут Сохатый, если всю ответственность, как и всегда, беру на себя я?       Блэк непонимающе развёл руками и усмехнулся, а Люпин прыснул в кулак.       На горизонте появился Джеймс. Его лицо не выражало ничего, кроме обеспокоенности и злости. Сириус насмешливо фыркнул:       — Настроение под ноль — здравствуй, крепкий алкоголь!       Ремус проигнорировал неуместные шуточки Бродяги и, молча вопрошая и негодуя, уставился на встревоженного Поттера. Тот нахмурил брови и отошёл к окну, скрестив руки на груди.       Сириус почувствовал, как сердце словно кольнули иглой. Если Сохатый молчал и уединялся, значит, случилось что-то крайне неприятное.       Питер рискнул подойти к взбешённому Поттеру. Петтигрю обошёл Джеймса с боку и, порядком волнуясь, нервно спросил:       — Джеймс, может, тебе чем-то помочь?       Сохатый молча смотрел куда-то в едва видневшуюся даль за окном и даже не моргал. Питер стушевался, наверняка решил, что его игнорируют. Он сокрушённо, выжидательно смотрел на своего кумира. Через несколько секунд Джеймс медленно повернул голову и перевёл взгляд на Питера. Тот невольно сглотнул. Даже Сириуса передёрнуло от такого незнакомого, чёткого, острого и пронзительного взгляда. Лунатик и Бродяга подошли к Джеймсу. Сириус не выдержал и спросил:       — В чём дело, брат?       Брат? Да...он всегда мечтал о таком брате. И считал его таковым. Разумеется, Регулуса он тоже всегда любил, но это было не то. Рег был младше, да и характером другой. А вот Джеймс... Это тот человек, который знает о тебе всё. Тот, кто понимает с полуслова. Тот, кто поддерживает тебя, даже если ты предлагаешь самые безумные, самые дикие идеи. Тот, кто спасёт твою шкуру, а сам бросится в лапы смерти. И вот в такие моменты Сириус очень остро переживал, несмотря на то, что самому было не лучше. Но друг превыше всего.       Даже это не произвело на Поттера никакого впечатления. Он развернулся и двинулся в сторону кабинета трансфигурации. Друзья ошалело смотрели Сохатому вслед, не в силах что-либо выговорить.       Перед ударами колокола, возвещающими о начале занятия, Сириус решился на один, как ему показалось, необходимый шаг. Решительно преодолев расстояние, Бродяга настиг свою цель.       — Лили, можно тебя на минутку?       Гомон, царивший в небольшой, бурно что-то обсуждавшей группке семикурсников, мгновенно стих. Все взоры обратились на Блэка. Сириус усмехнулся и качнул головой, а после предложил ничего не понимающей рыжеволосой гриффиндорке отойти. Она поспешно кивнула и отошла к двери, к тёмной стене, как заворожённая смотря на Сириуса.       — Что-то случилось? — её голос едва заметно дрогнул. Да, Сохатый явно не преувеличивал, когда говорил, что Эванс очень сентиментальна.       Сириус провёл рукой по волосам и слегка смущённо ответил:       — Пойми меня правильно... я никогда прежде не вмешивал тебя в наши разборки, но сейчас ты уже влилась в коллектив, так сказать, да и, кроме тебя, Сохатый никого слушать, думается мне, не будет.       Зрачки Эванс слегка расширились, она, окинув обеспокоенным взглядом аудиторию, отыскала хмурого Поттера и выдохнула, как показалось Сириусу — даже облегчённо.       — Что с ним? — к горлу девушки подступил комок, её решительность ясно говорила о том, что она в любую секунду готова броситься к Сохатому и начать всё выяснять. Про себя Блэк решил, что ради выполнения его цели стоило втянуть Лили во всё это.       — Он молчит, — Сириус недовольно скривил губы, — ни на что не реагирует. Мне категорически не нравится его настроение и поведение. Прошу, — Блэк снова скривился. Это слово было для него чем-то неприятным, почти непосильным. Но, вспомнив, с кем он ведёт беседу, расслабился. — Помоги, Лили. Я думаю, что если не справишься ты, то не справится никто. Нужно срочно его разговорить, в противном случае он впадёт в депрессию и анабиоз.       Лили ладонями закрыла лицо. Её плечи слегка заметно дрогнули, и Сириус на мгновение подумал, что она плачет.       Нет, только этого не хватало.       Но девушка отняла руки от лица, и её лицо было не заплаканным, а посветлевшим. Губы сложились в едва заметную, ободряющую улыбку. Сириус облегчённо выдохнул.       — У меня будет к тебе только одна просьба, — тихо сказала Лили, — разреши мне сесть с ним. Не сейчас, а как только начнётся урок. Это должно быть неожиданностью.       Блэк довольно усмехнулся «хитрейшему» плану Эванс и согласно кивнул.       «А всё-таки у Сохатого отличный вкус, — подумал Сириус, — ему очень повезло. Наконец-то».       Лили Эванс       Сегодня просто день проблем! Я, оказывается, суперпсихолог!       Как только удары колокола возвестили о начале урока трансфигурации, девушка пулей сорвалась со стула и поменялась местами с Сириусом под удивлённые взгляды однокурсников и непонятный — профессора Макгонагалл. Находящийся в прострации Джеймс также удивился весьма необычному перемещению и пристально, в упор посмотрел на девушку. Она обеспокоенно вгляделась в тёмно-карие глаза парня и шёпотом спросила:       — Джеймс, что случилось?       Он отвернулся.       Вот тебе и раз! Тебя грубо отшили, Эванс!       Лили опустила взгляд в конспекты и принялась писать. Она не видела Поттера, но затылком чувствовала, что он неотрывно смотрит на неё. Через какое-то время, развернувшись лицом к нему, девушка убедилась в правдивости своих размышлений и чувств.       — Не здесь, — удручённо бросил Поттер. Его губы дрогнули.       Лили прикрыла глаза и едва слышно с облегчением выдохнула.       Уф-ф... хоть что-то.       Трансфигурация тянулась медленно, словно кисель. Эванс с трудом преодолевала соблазн легонько коснуться лежавшей рядом на парте руки Джеймса и, покусывая нижнюю губу, пыталась понять и осмыслить всё то, что упорно втолковывала декан Гриффиндора.       — Мистер Поттер, вы не могли бы продемонстрировать нам, как эта формула выглядит на практике? — вежливо «попросила» Макгонагалл, слегка наклонив голову на бок и поджав губы. Лицо Джеймса напоминало бесстрастную маску. Он мрачно кивнул, нахмурив тёмные брови и поднялся с места.       — Проходите сюда, мистер Поттер, — учтиво предложила профессор, и студент послушно подошёл к ней.       По её сигналу он с невероятной лёгкостью и беспечностью осуществил заклинание. Лили неотрывно наблюдала за Джеймсом. Поттер окинул взором класс и на несколько мгновений задержал свой взгляд, слегка сощурив глаза, на одном из студентов. Эванс проследила за направлением странного взгляда Джеймса и поняла, на кого он смотрел. На...       — Лили?       Она вздрогнула от неожиданности и повернула голову. Джеймс уже сидел рядом с ней, но выражение его лица несколько смягчилось. Она растерянно хлопала ресницами и пыталась совладать с собой. Но мысли её не слушались, блуждая в сознании в полнейшем беспорядке.       — О чём задумалась? — его голос был тихим и очень обеспокоенным.       Неужели? — сардонически поинтересовался голос внутри.       — О тебе... — честно призналась девушка, разглядывая свои побледневшие руки. — Всё это очень...       Она тряхнула головой, отвернувшись и пытаясь сосредоточиться на занятии. Правое ухо уловило разочарованный вздох соседа по парте.       Ремус Люпин       Уж больно странно всё это.       Гриффиндорец внимательно читал параграф по зельеварению. В комнате не было никого. Даже Хвост куда-то смылся, оставив Ремуса наедине со своими мыслями. Ну и пусть. Давно было пора привести разрозненные доводы в порядок.       Ноги затекли от продолжительного восседания по-турецки, и парень ловко, несмотря на свой немаленький рост, поднялся на ноги и лёг на свою заправленную кровать, предварительно стянув кожаные туфли песочного цвета. Дочитав последние строчки параграфа, Лунатик отложил учебник на прикроватную тумбочку и, скрестив руки на груди, принялся изучать потолок.       Обеденное время. Пожалуй, стоило пойти в Большой зал, но у Ремуса в запасе было ещё двадцать минут. Как раз хватит. Пока комната пуста, он сможет разложить факты в сознании по полочкам.       Странно было видеть Сохатого таким. Он так и молчал. Лили пыталась его разговорить, ей слегка это удалось, но, как понял Люпин на уроке трансфигурации, Лили почему-то обиделась на Джеймса и перестала продолжать попытки его расколоть. И чем же он провинился? Хотя, не стоит этого забывать, у Сохатого просто мания на всяческие необдуманные поступки — но ведь и Лили просто так ни на кого не обижалась. Она была самой понимающей и самой доброй девушкой из всех, что встречал Ремус.       Хоть Бродяга и шифровался, но нельзя было не заметить странного тусклого блеска в его глазах. Даже Эванс пыталась у него узнать, выведать что-то, но разве Сириус когда-нибудь что-нибудь скажет? Ага, сейчас, скорее мантикору поцелует!       Марлин погрузилась в какое-то непонятное состояние. По выражению лица ничего не поймешь, а её действия вообще вводили в ступор. Что творится с людьми?       Регулус последнее время был весь в себе. Как неожиданно появлялся, так и внезапно исчезал. С Сириусом вместе их не видел никто уже почти неделю. Неужели поругались? Но в чём причина?       Снейп, кажется, притих. Однако нельзя не отметить его понурости, впрочем, он и в лучшие времена не особенно-то радовался.       Да что же это такое со всеми происходит?       Час назад Мэри огорошила Ремуса новостью о том, что их догадки насчёт похождений Регулуса Блэка мог кто-то слышать. Но как? Правда, слухи по Хогвартсу разлетаются со скоростью Нимбуса-1500. Так что удивляться этому нет смысла. А вот над тем, кто мог подслушать их разговор, стоит основательно задуматься.       Ремус перевёл взгляд на часы, стоявшие на тумбочке Сохатого. Через пять минут начнётся обед. Кажется, пора выдвигаться. А парни, вероятно, тоже туда подойдут, если уже не сидят там.       Преодолев гостиную Гриффиндора, Люпин спустился на нужный этаж и шёл по коридору. Решив сократить путь, он свернул в один из прелестных тайных коридоров, что Мародёры открыли для себя ещё на первом курсе. Ремус не стал доставать палочку и освещать путь в тёмном коридоре при помощи Люмоса. Голову заполняли различные мысли, которые вскоре были прерваны. Чуткий слух Люпина уловил два голоса. Кто-то находился вблизи Ремуса и, вероятно, что-то выяснял. Переборов голос совести, напоминавший, что подслушивать нехорошо, Ремус прильнул к ближайшей нише и стал вслушиваться.       — Зачем ты вернулась? — зло прошипел первый голос.       — Я... я... — слёзно, чуть задыхаясь, что-то мямлил второй голос. Судя по тембру и интонациям, это была девушка.       — Отвечай! — первый голос шикнул ещё яростнее.       Девушка всхлипнула и сдавленно ответила:       — Потому что он умер... Дамблдор ещё вчера восстановил меня на время... Но скоро всё закончится...       По коридору пронеслись эхом шорохи. Видимо, первый отпустил второго.       — Когда? — заинтересовано, но холодно прошипел первый неизвестный.       — Только ему не говори... прошу... — всхлипнула девушка, да так жалобно, что Ремус почувствовал, как щемит сердце.       — Будет зависеть от твоего поведения, — арктическим тоном прошептал первый, — чем быстрее уберёшься, тем быстрее всё закончится.       Раздались шаги. Кто-то из «лояльно беседовавших» ушёл. Ремус рискнул выглянуть и чуть не упал. Девушка плакала, сползая по стене на пол, прикрыв ладонями лицо и только тихонько всхлипывая. Ремус подхватил её. А когда студентка отняла руки от лица, чуть не лишился дара речи.       — Ты? — ошеломлённо произнес Люпин, удивлённо моргая.       — Ты? — пискнула девушка.       Гриффиндорец подумал лишь о том, что теперь проблемы появились и у него.