Момент нашей любви.

      Альфред щурится в ярком искусственном свете ламп, скользя глазами по осточертевшим строчкам. Будь его воля, у него в руке было бы что угодно, кроме шедевра английской литературы, выбранного Артуром. Комикс там, или ужастик. В конце концов, какой-нибудь боевик, не столь занудный как… как ЭТО. Джонс вздохнул, переводя дыхание, и продолжил читать вслух: — Лорд Генри с тонкой усмешкой наблюдал за ним. Он знал, когда следует промолчать. Дориан живо заинтересовал его, и он сам сейчас удивлялся тому впечатлению, какое произвели на юношу его слова.*       Британский английский казался ему исковерканным, проходилось все время следить за произношением, на один вечер отказываясь от американского звучания слов, столь привычного и любимого. Альфред на секунду остановился, потирая глаза.       Причина его душевных страданий лежала у него на коленях и разглядывала потолок расширенными зрачками.       Артур сказал по телефону, что так себе видит вблизи после посещения окулиста, попросил забрать его и отвести домой. Альфреду было слишком скучно, чтобы просто так вернуться домой, и он предложил остаться у Артура, помочь по делам хозяйственным, развлечь. И его предложение вылилось в это.       Джонс на несколько секунд завис, разглядывая огромные, кажущиеся бездонными зрачки, затопившие радужку, оставляя от той лишь тонкую полоску весенней зелени и изумрудный ободок. Уголки белков покраснели, были видны тонкие венки. При желании, Альфред мог бы наклониться и пересчитать их все. Как и родинки, начинавшиеся за ухом и тонкой ниточкой спускавшиеся по шее к спине. Часть их была хорошо видна из-за расстегнутых верхних пуговиц рубашки, надетой Артуром дома. На скулах едва виделись бледные, тонкие точки веснушек. Не зная, не заметишь. Но Альфред, как ему казалось, мог бы точно назвать расположение каждой. — Устал? Может, передохнешь? — Артур завозился на его коленях, поднимаясь чуть выше, опираясь о ноги уже не затылком, а шеей. Из-за этого его голова вскинулась, обнажая горло, тонкой кожей обхваченную трахею и дергающийся кадык, отчетливо просматривающийся сверху. Альфред заставил себя отвести оттуда взгляд, останавливаясь в расфокусированных глазах. — Все нормально. Я только воды глотну. Непривычно читать с британским акцентом. Он какой-то… коверканный. — Альфред щелкнул Артура по носу, улыбаясь тому. — И это я слышу от американца, чьи предки извратили чистый английский, намешав в него французского, португальского, испанского и ещё черт знает чего. — Пробурчал Артур, послушно поднимая голову, чтобы Альфред мог встать.       Пока Джонс чем-то гремел на кухне, он развлекался тем, что вытянул перед собой руку и то приближал её к глазам, то удалял, пытаясь поймать расстояние, на котором все начинает расплываться. Если поднести её слишком близко, то рука становилась почти прозрачной, сквозь неё виднелся потолок, несколько ламп в маленьких, стеклянных абажурах, краешек книжного шкафа, верх которого почти упирался в потолок, и обрывки светлых, выцветших обоев. — Боже мой, Арти, неужели я в кой-то веки нашел у тебя Колу? Это точно моя реальность? Или пришельцы похитили меня, и это бред умирающего сознания? — Джонс прыснул с собственной шутки. Артур растянул губы в вежливом оскале. — Я чайник от накипи очищал. Кола справляется с этим лучше любых покупных химических средств. Ни пятнышка накипи. Мне Иван посоветовал. — Да ладно, это же шутка. Ну, в смысле, про Колу и накипь. Не может быть в ней таких ядреных составляющих. Это люди пьют. Чувак, это утка, я тебе отвечаю.       Артур закатил глаза, понимая, что спорить бесполезно. Он приподнялся, давая Альфреду занять исходное положение, и вновь положил голову ему на колени. — Ты взял другую книгу? — Артур щурился, силясь разглядеть название, но буквы размывались, теряя очертания, оставаясь лишь размытыми пятнами. Альфред хихикнул и провел пальцами по бледному лбу, разглаживая морщинки, призывая расслабиться. Как только Артур прикрыл глаза, Джонс запустил пятерню в светлую копну, которую было так сложно уложить. Улыбнувшись на фырчание со стороны коленей, Альфред оставил одну руку внизу, поглаживая кожу головы и перебирая пряди, а другой изловчился взять книгу и открыть её. — Что за произведение хоть? — Спросил Артур немного обреченно, ни капли не доверяя вкусу Альфреда. — Вот и узнаешь. Зуб даю, ты его не читал, но оно тебе понравится. — Сказал Альфред, ослепительно улыбаясь. — Чувак офигительно пишет. Ты только послушай. Это небольшие рассказы. Ну почти как твой Конан Дойл, только тот за преступниками гонялся и читал мысли, а тут про жизнь. — Ничего он не читал мысли. Он был великим сыщиком и использовал дедукцию. А ты мог и прочитать хотя бы пару рассказов. Для общего развития. Или у тебя голова не выдержит чего-то серьезного? — Артур не удержался и съехидничал. — Не, я сериал посмотрел, между прочим британский. Вы так чудно говорите. Особенно когда литературным языком. — Альфред пролистал несколько страниц, задействовав вторую руку. — Ты знаешь, что такое литературный язык и даже замечаешь его? Неожиданно. Подай календарь, вдруг сегодня первое апреля. — Артур затих, стоило руке Альфреда вновь оказаться на его голове. Американец аккуратно ущипнул его щеку, призывая помолчать. Отыскав глазами нужные строки, он начал: — Летним вечером мы с моим приятелем Сидом шли по дощатому настилу Океанского парка, как вдруг на одной из скамеек, почти у самой воды, я заметил знакомую картину.** — Это Рей Бредбери? Слог знакомый. — Артур не удержался и перебил, за что получил легонько пальцами по губам от продолжевшего читать Альфреда. Обиженно вздохнув, он повернулся на бок, утыкаясь носом Альфреду в живот, скрытый футболкой. Джонс вздрогнул и вжал живот, когда его коснулось горячее дыхание. Но Артур не позволил отстраниться, обхватив рукой поперек туловища, оставив ладонь на пояснице под футболкой.       Альфред глубоко вдохнул, собираясь с мыслями, и продолжил читать, постоянно отвлекаясь на бегающие по спине мурашки. За одним рассказом последовал второй, потом третий, и ещё, и ещё. Как только голос окончательно охрип, Альфред остановился, опуская глаза вниз. Слишком долго не было слышно ехидных замечаний, заглушаемых тканью. Джонс тихо улыбнулся, проходясь пальцами по встрепанным волосам. Артур что-то пробурчал во сне и крепче прижался к нему, цепляясь за футболку. Альфред не удержался и согнулся, касаясь губами виска. Даже спящий, Артур не изменил себе, расцепив пальцы и отвернувшись. Воспользовавшись шевелением, Джонс выскользнул из-под него. На часах был уже глубокий вечер, за окном вспыхивали включающиеся фонари, распугивающие сумеречную тьму.       Потянувшись, разминая спину и шею, он сделал несколько бутербродов, поедая их на ходу. Выключив везде свет и проверив, закрыта ли дверь, он вернулся в зал с большим, клетчатым пледом. Не успел он лечь, как Артур прильнул к нему, почувствовав тепло. Накрыв их обоих, Альфред устроился на подушке, ощущая тяжесть головы Артура на плече и руки, обхватившие его, будто он мог сбежать. Будто мог захотеть сбежать.       Джонс улыбнулся, уткнувшись носом в волосы Артура. Завтра тот опять закатит скандал, обнаружив их рано утром вдвоем, в обнимку, на одном диване. Как всегда зальется румянцем от легкого, извиняющегося поцелуя и свалит на кухню, матеря про себя одного наглого до невозможности американца.       Но это будет утром. А сейчас…       А сейчас Альфред был счастлив, как никогда.