Гордость королевы Сьюзен
— Моя сестра Сьюзен, — ответил Питер коротко и сурово, — больше не друг Нарнии. — Да, — кивнул Юстэс, — когда вы пытаетесь поговорить с ней о Нарнии, она отвечает: «Что за чудесная у вас память. Удивительно, что вы ещё думаете об этих смешных играх, в которые играли детьми». — О, Сьюзен! — вздохнула Джил. — Она теперь не интересуется ничем, кроме нейлоновых чулок, губной помады и приглашений в гости. Она всегда выглядит так, будто ей хочется поскорее стать взрослой. «Последняя битва»
Сьюзен подкрашивала губы любимой ярко-алой помадой, которая очень шла ее белоснежной коже, черным волосам и зеленым глазам. Она стояла перед зеркалом и рассматривала отражающуюся в нем стройную длинноногую красотку в дорогих чулках и лимонного цвета платье в обтяжку. Ее муж, старший сержант Томас Лавджой, привез это чудесное платье из Америки в качестве подарка на третью годовщину свадьбы, которую супруги отметили несколько месяцев назад. – Можно? – услышала Сьюзен стук в дверь. – Входи, дорогой, я почти готова, – отозвалась девушка. Лавджой вошел в комнату и попытался поцеловать Сьюзен в щеку, но та ловко увернулась. – Не порти мне макияж, – попросила она. – Прости, – Томас рассмеялся. – Ты сегодня, как всегда, неотразима. Сьюзен улыбнулась и принялась придирчиво осматривать себя со всех сторон, пытаясь отыскать изъян в своей работе. Томас же перевел взгляд на туалетный столик, и в тот же миг лицо его приняло серьезное выражение. От девушки это не укрылось, и она поспешно сказала: – Не будем это обсуждать сейчас, хорошо? – Если хочешь, можем не идти на прием. – Глупости, – отмахнулась Сьюзен. – Выйди, пожалуйста, мне нужно еще кое-что сделать. – Я подожду тебя в гостиной, – сержант удалился, но перед уходом задержался в дверях и обеспокоенно посмотрел на жену. Девушка же отложила помаду и перевела взгляд на стоящую на туалетном столике фотографию четырех обнимающихся детей на фоне причала. Питер, смотрящий в объектив со спокойной улыбкой, прижавшаяся к нему Сьюзен, смеющаяся и закрывшая один глаз из-за яркого солнца, скорчивший рожу Эдмунд и поднявшая руку в приветственном жесте малышка Люси. Через месяц исполнится пять лет с тех пор, как трое из запечатленных на снимке детей погибли в железнодорожной катастрофе. Каждый год с приближением страшной даты Сьюзен начинала всюду таскать с собой эту фотографию. Она не могла бы дать адекватного объяснения, зачем именно это делает, просто испытывала потребность постоянно держать снимок на виду. Девушка запрещала себе вспоминать те ужасные первые недели, когда она остро чувствовала, что осталась на всем белом свете совершенно одна. Запрещала вспоминать бессонные ночи, адскую боль в груди, полные слез глаза и отсутствие желания жить. Она до сих вопрошала, что за сила удержала ее от прыжка с высокого обрыва в тот день, когда она пришла к выводу, что дальнейшее ее существование не имеет смысла. Она стояла на самом краю и не могла пошевелиться, хотела сделать шаг вперед – не получалось. Сьюзен так и не поняла, что же ее спасло от гибели – собственная воля или чья-то еще. Королева Нарнии искренне надеялась, что Аслан к этому не причастен, в противном случае, он еще больший садист, чем Сьюзен себе представляла. Пять лет назад девушка сразу осознала, что без льва тут не обошлось. Скорее всего, в Нарнии произошло что-то ужасное, это что-то и привело к гибели ее родных в обоих мирах. Вот только Сьюзен недоумевала, почему она-то не попала в мир иной вместе со своей семьей, разве не должна была она умереть вместе с ними? Обладающая аналитическим складом ума девушка недолго ломала голову над этой загадкой. Все ясно как день – она больше не угодна Аслану, вот он и не допустил ее в свои райские сады. Питер, Эдмунд и Люси бредили Нарнией до самого последнего вздоха, они боготворили Аслана, ничего удивительного, что их он удостоил чести коротать вечность в его владениях. А вот Сьюзен жестоко поплатилась за… За что, по сути? За то, что решила повзрослеть? За то, что ей захотелось жить в одном мире, а не разрываться между двумя, столь отличающимися друг от друга? За то, что решила забыть Нарнию после того, как Нарния сама отвернулась от нее? Аслан четко дал понять Сьюзен – она больше не вернется в Нарнию, она должна жить в своем мире. Так ведь она и исполняла его волю! Его величеству не понравилось, что она не впала в тяжелую депрессию от тоски по Нарнии, что не сходила с ума каждый день от разрывающего душу желания вернуться? Аслан сам дал ей дозволение спокойно существовать в мире людей, а потом сам же ее за это покарал. – Я ненавижу тебя! – часто кричала Сьюзен по ночам. – Я ненавижу тебя, Аслан, будь ты проклят! За что ты отнял их у меня? За что ты так со мной поступил? Ненавижу! Больше всего Сьюзен возмущало отсутствие какой-либо логики в действиях Аслана. Он сам оставил Нарнию на тысячу лет, оставил на произвол судьбы, довел свое королевство до ужасного состояния, а когда Певенси вернулись в его мир, кому выпало тяжкое и отнюдь не детское бремя этот мир спасать? Правильно, Сьюзен и ее братьям и сестре. И что-то никто не укоряет Аслана в предательстве, нет, наоборот, все в ножки ему продолжают кланяться. А стоило Сьюзен навсегда покинуть Нарнию по велению Аслана, стоило ей отпустить прошлое и наслаждаться радостями мира, в котором Аслан ей любезно разрешил существовать, так она сразу стала отступницей, достойной того, чтобы ее забрасывали камнями. – Гори в аду, – шипела Сьюзен. Лучше бы они никогда не знали никакой Нарнии. Никто не предупреждал, что придется платить такую цену. Править от имени Аслана, сражаться во имя Аслана, идти на смерть во имя Аслана, и что в результате? Трое покойников и одна девушка, в одночасье потерявшая всю семью. Вот она, сила благодарности. Воистину, дети испытали ее львиную долю. Да, Сьюзен ненавидела Аслана и считала, что у нее есть полное право это делать. К тому же, ей уже нечего терять. Глупо рассчитывать, что лев однажды сменит гнев на милость, а если даже такое и случится, девушка не собиралась выслушивать его извинения. – Я правила твоей страной, а ты прогнал меня из своего мира и лишил самого дорогого в жизни. Ты нарек меня великодушной, значит, предполагается, я должна прощать такие вещи. Но, скажи мне, неужели ты бы кому-то это простил? Не простил бы, я же знаю. Так какое право ты имеешь требовать это от меня? Большую часть времени Сьюзен не думала о Нарнии, но за месяц до годовщины смерти всех членов семьи королева начинала вести с Асланом подобные задушевные беседы. – Я тебе одолжение делала. Нарния это не мой мир. Я могла на нее плевать с высокой колокольни, но нет, я сражалась за твое королевство, рисковала своей жизнью и жизнью близких, а с какой радости, ты мне ответь? Я не обязана была всего этого делать и уж тем более не обязана была беззаветно любить Нарнию. Ты не имеешь права наказывать меня за то, что я не привязалась к твоему миру. Сказал бы просто спасибо, что я за так управляла твоим государством. Сьюзен поставила на стол фотографию и сделала несколько вдохов, пытаясь унять сотрясающую тело дрожь. Сколько же ненависти она испытывала к Аслану, сколько же боли она чувствовала по его вине… Сьюзен лежала в постели и буравила взглядом потолок. Прием прошел чудесно - было много танцев, много смеха, много спиртного. Не сказать, что девушка сильно пристрастилась к алкоголю, но старалась не упускать случая пропустить бокальчик. Это помогало на время заглушить злость. Вдруг в глаза Сьюзен ударил ослепительный белый свет. Девушка резко вскочила с постели и ахнула. Стена комнаты исчезла, и на ее месте образовался проход, заполненный белым светом. Постепенно свет начал тускнеть, и Сьюзен сумела различить холма, леса, реки и долины, залитые солнцем. Она вдохнула свежий воздух, теплый, летний воздух, который мог существовать лишь... Сомнений не было. Перед ней красовалась Нарния. Сьюзен перевела взгляд на лежащего в постели супруга. Тот крепко спал, несмотря на солнечные лучи, скользящие по его закрытым векам. Без магии тут не обошлось – обычно сержант просыпался от каждого шороха. – Сьюзен… От этого голоса по спине девушки побежали мурашки. Она не думала, что когда-либо услышит его снова. Девушка обернулась. На зеленой поляне стояли Питер, Эдмунд и Люси, одетые в королевские одежды. Братья улыбались ей, а по щекам Люси текли слезы. – Сьюзен, – снова позвала ее сестренка. – Люси… Сьюзен так много хотела сказать, но не могла выдавить ни слова – в горле стоял ком. Она сделала несколько шагов навстречу родным и остановилась, боясь, что все происходящее окажется лишь сном, и она вот-вот откроет глаза. – Мы скучали по тебе, Сью, – сказал Питер. – И я скучала…так сильно… За спиной брата возникли две освещенные белым светом фигуры, и девушка узнала в них своих родителей. – Мама… – прошептала она, всхлипывая. – Папа… – Сьюзен, Аслан простил тебя, – подал голос Эдмунд. – Мы так долго его упрашивали...он простил тебя, он сказал, что… – Простил меня? – переспросила Сьюзен, чуть повысив тон. – За что это? Что такого я сделала, чем я перед ним провинилась? – Ты прекрасно знаешь ответ, Сью, – сказал Питер. – Ты перестала верить в Нарнию, – пояснила Люси. – Ты предала ее. – Вовсе нет! – воскликнула Сьюзен. – Я стала жить в своем мире, как Аслан мне и велел. О том, чтобы провести свою жизнь в тоске по королевству, в которое мне не дано вернуться, у нас с ним уговора не было. – Дело ведь не в этом, – сказал Эдмунд. – Ты отпустила Нарнию из своего сердца. Ты забыла ее, для тебя Нарния стала лишь детской игрой. – Значит, Аслан имеет право забывать Нарнию и оставлять ее на произвол судьбы, а я – нет? – К чему эти споры? – вмешалась Люси. – Идем с нами, Сьюзен! Аслан позволил тебе вернуться к нам, так чего же ты ждешь? – Я могу пройти прямо сейчас, через этот проход? – у Сьюзен перехватило дыхание. – Да, и я советую тебе поспешить, проход не будет открытым вечно, – заметил Эдмунд. Сьюзен вновь посмотрела на супруга. – Проснувшись, он обнаружит мой хладный труп в кровати, ведь так? – дрожащим голосом спросила королева у родных. – Ты умрешь в этом мире, но возродишься в новой Нарнии, – пояснил Питер. – Так произошло с нами. –Сьюзен, не медли! – поторопила Люси. – Но так нельзя… я не могу так с ним поступить…я помню, как невыносимо тяжело мне было, когда я в одночасье потеряла всех вас. Я не хочу причинять ему такую же боль, я люблю его…и я…я не хочу умирать… – Если ты не пройдешь сквозь портал сейчас, он закроется навсегда, и ты никогда не сможешь попасть в Нарнию, – сказал Эдмунд. При этих словах в сердце Сьюзен вновь вспыхнул огонь ненависти. – Почему Аслан сам не пришел сюда поговорить со мной? Он что, боится посмотреть мне в глаза? – Не говори так о нем! – воскликнула Люси. – Он любит тебя, и ему больно, что ты от него отвернулась. На несколько секунд Сьюзен лишилась дара речи. – Если он проявляет свои чувства таким способом, я могу лишь сделать вывод, что у него очень и очень своеобразное представление о любви. – Ты можешь сказать мне об этом прямо, дитя, – раздался голос, и королева вздрогнула. Аслан встал между Питером и Люси и посмотрел на Сьюзен взглядом, полным мудрости и сострадания. Девушке стало не по себе, но она не опустила глаза. Королева расправила плечи и ответила Аслану взглядом, кипящим злобой и презрением. – Ты отнял у меня всех, кого я любила, – прошипела она. – Я привел их в лучший мир, – ответил Аслан. – В мир, где нет ни горя, ни страданий. – И почему же ты не позволил мне быть с ними? – Сьюзен изо всех сил пыталась сдержать слезы. – А, точно, все от того, что я забыла Нарнию, которая, между прочим, никогда не была домом ни мне, ни моим близким. Нарния – не наш мир, так кто дал тебе, Аслан, право распоряжаться нашими судьбами? – Сьюзен! – в ужасе воскликнула Люси. – По какому праву ты решаешь, кого из нас награждать вечным раем, а кого наказывать, если мы родом не из твоей страны? – не унималась девушка. – Успокойся, дитя, – сурово сказал Аслан. – Не смей мне указывать! – взорвалась Сьюзен. – Я уже один раз последовала твоим указаниям, и что в итоге? Я стала жить в своем мире, как ты мне велел, и потеряла всю семью! – Жить в своем мире и предать Нарнию – разные вещи, Сью! – не выдержал Эдмунд. – А с чего это вдруг я обязана быть преданна Нарнии? Знаете, уж если кого и обвинять в предательстве своего мира, так его! – Сьюзен ткнула пальцем в Аслана. – Ты создал мир, а потом оставил его! Из-за тебя наступила Столетняя зима, из-за тебя погибли тысячи невинных, а ты гулял себе по берегу моря и ждал, пока из параллельной вселенной прибудут четверо детей и станут расхлебывать кашу, которую ты заварил! – Довольно! – рявкнул Аслан. Сьюзен и бровью не повела. – Я простил тебя, дитя, и, несмотря на твои гневные речи, не стану менять своего решения. Я позволю тебе вернуться в Нарнию. – Позволишь? – сверкнула глазами королева. – Сью, перестань! – Люси умоляюще взглянула на Аслана. – Пожалуйста, не сердись на нее! Она опечалена нашей смертью и… – Опечалена?! – Сьюзен расхохоталась. – О, Люси, ты, как всегда, выбрала на редкость мягкое определение. Чувства человека, потерявшего всех родных, нельзя охарактеризовать словом “печаль”, сестренка. – Идем скорее, иначе проход закроется! – воскликнул Эдмунд. – Негодование вашей сестры мне понятно, хоть это и не оправдывает ее дерзких обвинений, –сказал Аслан. – Я прощаю ей ненависть, которую она испытывает ко мне. – Да пошел ты! – закричала Сьюзен (от мужа-военного она узнала и не такие выражения). – Я ни в чем не виновата, меня не за что прощать, а что до ненависти, то она более чем оправдана! Мне не нужны подачки от тебя, великий Аслан, мне не нужно твое снисхождение! Ты считаешь, я должна быть наказана за единожды совершенный грех, которому ты сам не раз предавался? Ну, так давай! – Сьюзен раскинула руки. – Закрой проход! – Нет! – Люси в ужасе посмотрела на сестру. – Сьюзен, ты не вернешься в Нарнию, если не пойдешь с нами сейчас! – в отчаянии сказал Эдмунд. – Мне к черту не нужна ваша Нарния! Да я лучше стану бестелесным духом, чем обреку себя на вечность в обществе этого самодовольного льва, который видит тьму в каждой душе, кроме своей собственной! – она подняла на Аслана полные слез глаза. – Ты жесток, Аслан. Жесток и несправедлив. Я никогда тебя не прощу. И буду вечно тебя ненавидеть. – Прощай же, королева Сьюзен, – сказал Аслан, и в голосе его слышалась грусть. – Сьюзен, пожалуйста! – взмолилась рыдающая Люси. – Пожалуйста! – Мне нет места в вашем мире, – покачала головой Сьюзен и горько усмехнулась. – Так решил Аслан. – Мы тебя… – начал Эдмунд, но в следующую секунду портал исчез навсегда. Девушка прислонилась лбом к холодной стене и прошептала: – Я тоже вас очень люблю… Королева опустилась на пол, закрыла лицо руками и заплакала, окруженная тишиной.