Ментол

Всю ночь не мог уснуть. Даже погасив свет, я вместо того, чтобы закрыть глаза и упасть в мягкие пушистые объятия Морфея, всегда представлявшегося мне почему-то огромным улыбающимся Чеширским котом из сказки «Алиса в стране чудес», взял со стола телефон и уже с него вышел в интернет. Скука, бессонница, желание просто ни о чем потрепаться с кем-нибудь кроме Джона одолевали меня, но список «друзей» онлайн в который раз мне показал, что кроме гордости и машины у меня нет никого и ничего. Кота себе завести или собаку? Ох нет, не подумайте, что для меня так типично впадать в глубокую задумчивость, страдальчески заламывать руки и одиноким волком выть на луну. Нет, я не настолько нуждаюсь в компании. Более того, меня даже раздражает внимание к моей персоне. Прозвучит как оправдание, но меня отчего-то пугал предстоящий визит в больницу, странное поведение Джона и пренебрежение к моей скромной персоне после того, сколько я от него натерпелся. Нервы уже были на пределе, я устал и раздражался, придавал огромное значение любым смешным деталям. Даже моей недавней переписке со странным мужчиной с никнеймом «Антихрист». Везде чудилась ложь, предательство, заговор и долбоебизм. Я нуждался в хорошей разрядке. Мне следовало бы пойти по стопам моего любовника и тоже хорошенька надравшись, трахнуть едва знакомую личность. Жаль Джон против рокировок и единственный, кого в этой квартире ебут нажравшись – я. Грубо, прозаично, но это правда жизни. Называть наше «соитие» сексом или занятиями любовью нельзя. Несложно догадаться почему, так что употреблять будем термины: «трахнуть, выебать, отодрать и натянуть». Могу даже объяснить семантику. Люблю поиграть мысленно словами во время секса с Джоном, это веселит меня, помогает расслабиться, не выдав неугодную ему правду о качестве нашей «случки». Натянуть я употребляю, когда он невменяемо пьян, но достаточно весел и добродушен. Во время такого секса случится может все, что угодно, вплоть до того, что ему во время скудной прелюдии едва по силам самому себе расстегнуть штаны. А уж вовремя действа его надолго не хватает. И вдобавок ко всему никогда не знаешь, когда Джона окончательно срубит. Это может произойти и до вхождения и после. В лучшем случае он засыпает во время увертюры, в худшем может уснуть, навалившись на тебя всем телом прямо в процессе. Нелепый, быстрый и крайне смешной секс. Несложно догадаться, почему я называю это натянуть. Других ассоциаций о том, что он пытается со мной сделать, у меня нет. Так что бывает временами, когда это происходит, я представляю, что меня «натягивают» и едва сдерживаю смех. Хуже всего, если Джон выбирает миссионерскую позу. Тогда скрыть, что меня душит хохот сложнее. Отодрать – те ночи, когда Джон любит поиграть в подчинение. И их немало. Одно из его лучших проявлений в постели. Тогда с ним точно не скучно, он утверждает свою власть, бывает возбуждающе груб и животно настойчив. Ему нельзя перечить, лучше вообще не разговаривать. Но нужно отдать Джону должное: в такой игре он никогда не делает ничего такого, что бы мне решительно не понравилось. Он видит границы и никогда их не переходит. Может схватить за волосы во время секса, но никогда не ударит головой о что-нибудь твердое, может оставлять синяки на коже, но лишь в тот момент, когда возбуждение сильнее боли и подобные явления только добавляют остроты. После почти полного подчинения возбуждение в процессе я получаю от ощущения, что отдаюсь партнеру, что я целиком и полностью в его власти. С какой страстью он накидывается – просто ноги подкашиваются. Выебать – очень качественный секс. Джон последователен, нежен. Я получаю гораздо больше свободы для действий, и меня возбуждает его возбуждать, как бы каламбурно это не звучало. Прелюдия приносит больше удовольствия, чем секс, но и он бывает не так уж плох. И это самый частый вариант развития событий. Что же касается трахнуть – тоже самое что выебать, но с оттенком отодрать. Это ночи, когда он возвращается в гулянок, подвыпивший и по обыкновению вечно недовольный. После секса вместо нежности как правило бывают его пьяные проповеди и исповеди, когда бредовые речи заканчиваются обычно бурными извинениями и в конце монолога Джон обычно засыпает. Момент, когда мой любовник затыкается и тихо похрапывает – лучший в такие ночи. Ну, вот собственно и все откровения моей интимной жизни на сегодняшнюю ночь. Поговорить мне не с кем, хотя можно переброситься парой ничего не значащих фраз с висящей онлайн одноклассницей – Марией. Единственной девушкой в нашей группе и старостой по совместительству. Невзрачная хорошистка, которой с трудом дается физическая культура и стрельба, но все остальные предметы идут на отлично. И как многие представительницы нашей профессии она лишена женского обаяния. «Привет. Не могу прийти завтра на пары, поэтому, пожалуйста, возьми за меня завтра оценочный лист и подтверждение». На что девушка удивительно быстро ответила. Впрочем, удивительно это я загнул. Из-за своей угловатости и застенчивости друзей у Марии было немного, но все-таки они были. В университете и среди младших курсов она была уважаема, да и среди своих на хорошем счету, но сблизиться с ней мало кто стремился. Насколько я знаю, самой девушке вполне хватало двух школьных подруг. «Как нетипично для тебя, хорошо, пришлю по электронке». Вот ненавижу такие фразы. Я знаю тебя как облупленного, это на тебя не похоже. Мы всего лишь учимся в одной группе, но человек уже считает, что вправе судить о том, что ты из себя представляешь. Даже смешно. Живущие под одной крышей ни один десяток лет на самом деле мало что знают о том, кто рядом. Незначительные детали на самом деле составляющие личность опускаются во имя того, что кажется нам «важным». Мы все одиноки. Вместе и в одиночку. Желание познать себя, показать окружающим кто ты и как с тобой нужно себя вести породило все эти знаки зодиака, гороскопы, типирование и психологические тесты. Мы не понимаем сами себя, но отчаянно хотим, чтобы кто-то это сделал за нас, а потом все подробно объяснил. Но как кто-то другой может знать тебя лучше, чем ты? Мы ждем от окружающих совсем другого, но либо разочаровываемся, либо принимаем их слова за чистую манету и сами того не подозревая подстраиваемся под чужие слова. Стараемся не обманывать ожидание. Быть «в своем стиле». В компании обязательно должен быть: лидер, клон, массовка и позорище. Лидер – сильнейший, клоун – самый «остроумный» и шумный, массовка может оставаться массовкой, а позорище тот, кого не очень любят. Тот, над кем все смеются, но они все почему-то одна компания. Лидер не может любить вязание крючком или вышивание, клоун не имеет права приходить без настроения и не имеет права иметь проблемы, а позорище сливаться с массовкой. Он всегда напивается первым, первым падает лицом в грязь. Он дает массовке право быть с лидером. Но все они одинаково смешны, одинаково зависят от чужого мнения. Лидер, который кажется крутым, зависит от посмешища, шут от лидера, посмешище от массовки, массовка зависит от шута. И так по замкнутому кругу. «спасибо, до встречи»: выключаюсь. Раздражение только нарастает. Сейчас четыре часа ночи, а мне все еще не хочется спать. Уснуть получается не скоро. Через час как минимум, но уже в шесть утра меня поднимает с кровати настойчивый стук в дверь. Сомневаться в том, кто мог завалиться в такую рань не приходится. Наверное, это Джон. Опять нажрался и приполз домой. Может, забыл ключ дома, что редко бывает. Нет, он, скорее всего пьян. Но как велико было мое удивление, когда я открыл дверь и почувствовал ненавязчивый запах мужского одеколона, сигарет и может один, от силы два бокала шампанского. С каких пор я стал собакой ищейкой? Сам не понимаю, но в последнее время запахи для меня обострились. После того, как мы с Джоном оказываемся в постели, я напряженно пытаюсь понять, что за странный запах примешивается к его одеколону, но слишком хочу спать, чтобы соображать здраво. Однако Джон моих желаний не разделяет, и тут хоть в лепешку разбейся. Свое он обязательно получит. И вместо того, чтобы сладко заснуть, я вздыхаю, переворачиваюсь на спину, обнимаю его шею двумя руками, отвечаю на поцелуй, но все встает на свои места. Запахи, привкус. Я даже вижу картину его свидания с омегой. Не вижу лица, но чувствую запах мужской особи. Достаточно молодой. Едва исполнилось восемнадцать, и родители решили сразу подыскать ему пару, как только мальчик достиг определенного возраста. Уже половозрелый, полностью сформировавшийся и достаточно окрепший, чтобы иметь детей. Они в ресторане. Курящий зал. Пахнет сигаретами, со всех сторон чувствуется запах духов, достаточно дорогих, но их слишком много и это раздражает рецепторы. За то я всегда и не любил рестораны. Они обедают, точнее, что вероятнее – ужинают. Альфа есть бифштекс с кровью, омега – греческий салат. Выпивают, но немного. По бокалу шампанского за встречу. И видимо дальше Джон предлагает ему познакомиться поближе и «проверить совместимость». От него пахнет чужим телом, запахи еще сильны, как силен запах возбуждения. - И что ты ему сказал, свалив так рано? – ухмыляюсь, отпихивая от себя. Я устал терпеть. Нет сил, нет выгоды. Мне ни к чему больше держать Альфу рядом. Пусть катится на все четыре стороны. - Кому? – пытается закосить по дурачка, но я не верю. Давно знаком со всеми его приемами. Джон никогда не оправдывается. Если откровенно ловишь его на измене, он идет в лобовую, показывает «кто тут альфа», но никогда не извиняется. Словно всегда прав. Порядком раздражает, но выяснять отношения и скандалить я ненавижу больше всего. Вместо того, чтобы добиваться правды, которую я знаю и без откровенных признаний Джона, встаю с постели, иду в ванную, умываюсь, а затем не спеша натягиваю на себя футболку и джинсы. Мне явно нужно проветриться. Подхожу к вешалки, снимаю пальто, но неожиданно соскочивший с постели альфа буквально вырывает его у меня из рук: - Не дури, возвращайся в постель. Я молчу, знаю, что это его только раздражает, но вместо того, надеваю берцы, серую довольно невзрачную, если бы не отделанный по краям пушистым мехом капюшон, застегиваю. Чуть прищурившись, презрительно смотрю на своего любовника, разворачиваюсь на пятках и выхожу из квартиры, прихватив с тумбочки ключи от машины. Мне все это надоело. Хочу побыть один, в тишине. Сажусь в машину, не смотря на окна квартиры. Итак знаю, что не увижу в них Джона. Он слишком горд, чтобы смотреть вслед. У меня хватает гордости тоже. Я хороший водитель, я это знаю. Дороги почти пустые в такую рань, на прием мне через три часа, значит навалом времени для того, чтобы провести его в одиночестве. Но не сегодня. У небольшой пекарни я неожиданно увидел знакомую «пузатую фигурку». Мая, девушка, которая спасла меня после первого обморока. Она с кем-то прощается, держит в руках два внушительных пакета. Останавливаюсь, чтобы понаблюдать, но когда к беременной подъезжает такси, выскакиваю из машины, несусь наперерез и, преградив ей путь, отпускаю машину. - Ой, Джура, - восклицает девушка, - ты чего творишь? - Ну для начала привет, - хитро улыбаюсь, - давай понесу, - беру из хрупких рук пакеты, направляясь к машине, - я тебя сам отвезу. Поехали. Коротко хохотнув, Мая спешит следом за мной, садится на переднее сидение, снимает с озябших ладоней теплые варежки. Надо же, какая мерзляка. Медленно трогаюсь с места, желая растянуть время встречи, первым завожу разговор: - Почему не спишь так рано? - А я всегда рано встаю, - пожимает плечами девушка, затем тепло улыбается мне, - а ты? - А я по привычке. Студент, пары и все дела, - вру я, но не успешно. Мая проницательнее, чем кажется. - Ну конечно, - хихикает она, - точно, все студенты обожают вставать на пары пораньше, как я сама – то не догадалась. Особенно им нравится вставать рано в выходные. Уела, признаю. Когда я жил в общежитии в это время просыпались только девчонки, которым требовалось собраться к первой паре. Парни же продолжали спать. И я в том числе. Но вместо этого, я сегодня уже одетый, наворачиваю круги. И не похоже, что еду в сторону университета. Хотя Мая ведь не знает, что он совсем в другой стороне и я вообще туда не иду. - Я звонила своему врачу, он подтвердил, что ты был на приеме. Как твое здоровье сейчас? – деловито, последовательно интересуется будущая мама, смотрит на меня с легкой улыбкой. Мне остается только улыбнуться в ответ. Поразительный она человек. Когда рядом становится светлее и легче. За существование таких личностей можно простить всему человечеству пару грехов, и решить для себя, что еще рано разочаровываться в каждом встречном до того, как вы познакомитесь. Делаю музыку тише, негромкой фоновой нашего разговора. Korn - Y'all Want A Single звучат прозаично. - Неплохо, только знаешь, что странно, - неожиданное признание, - я как-то странно реагирую на запахи. Целую Джона, моего любовника, и чувствую все. С того момента, что он ел на ужин и до того, с кем мне изменяет. - Ух ты! – неожиданно восклицает девушка,- так ты омега? У меня тоже такое было во время первой течки. И тут я чуть не стукнулся носом об руль, округлившимися от удивления глазами смотря на мою собеседницу, выдавил из себя: - Э, Мая, ну ты на меня посмотри. 180 сантиметров ввысь, 82 килограмма в землю и 23 года в паспорт, почти, - рассмеялся я, покачал головой. То, что я омега звучало бредово и глупо, но девушка продолжала настаивать на своем, предложив поспорить и характерно протянув мне руку для рукопожатия: - Если я выиграю, ты пойдешь на свидание с беременной «подружкой» - захихикала она, - а куда я выберу сама, если проиграешь поведу тебя я. Ладно, шучу. Сам выбирай. - Меня все устраивает, - хохотнул я, - поведешь меня на свидание. Будешь везде за меня платить, как за альфонса и восторженно визжать. Расхохотавшись, Мая сама же разбила наши руки, откинулась назад и как-то хитро улыбнулась: - Ты проиграл. Уж поверь мне. Так что после визита к врачу уже готовься раскошелиться, а я пока распланирую, куда ты меня будешь водить. Машина притормозила возле многоэтажки, которую от моего дома разделяло только шоссе и парк. Поднявшись наверх, только для того, чтобы отнести пакеты, я попрощался с Маей, отказавшись от приглашения выпить вместе чай, сослался на то, что мне нужно уже собираться. Хотя времени на самом деле могло хватить не только на чай, но и на ужин из трех блюд, учитывая, что у меня как минимум было еще два часа. Все, что оставалось, так это только отправиться кататься дальше, чтобы, наконец остаться в одиночестве и все обдумать. Но на удивление, мне уже не так сильно хотелось колесить по городу, так что я, прибавив скорости, сорвался с места, помчался, куда глаза глядят. Мая не выходила у меня из головы, не только слова и хитрые улыбки, но и весь ее очаровательный образ. Мая не была сердцеедкой. Для меня эта девушка была моей собственной Дженни Герхард, героиней одноименного романа. Чистая, светлая, красивая и нежная. Не приспособленная к жизни в одиночестве, она была светом, солнцем для всех, кто находился рядом. Будь я честнее, не таким циничным, я мог бы без оглядки влюбиться в это чудесное сознание и навсегда потерять себя. И пусть рядом с ней моя душа оттаивала, я оставался мизантропом и все еще был не готов к тому, что мое сердце способно размякнуть и скинуть с себя оковы недоверия и эгоизма. Слишком страшно было становится добрым и открытым. Нет, этого мне хватило с головой. Обаянию «Дженни Герхард» нужно было противостоять во чтобы то ни стало. Тем более для омеги полюбить второй раз практически невозможно. Интересно, дело в инстинктах, воспитании или той боли, которая приносит им любовь? Не хочу сейчас об этом задумываться. Включаю музыку погромче, открываю бардачок и извлекаю оттуда книгу. В салоне достаточно тепло, достаточно уютно, чтобы просто поторчать тут пока с книгой. Возвращаться в квартиру не хочется, а больше делать нечего. Но уже через какое-то время спина начинает затекать, я трогаюсь, нахожу по пути небольшое, открытое, но еще пустое кафе. На улице тепло, приятно здесь прямо сейчас находиться. С неба падают мягкие белые крупные хлопья, ложатся на ладони, плечи, тают в волосах и капюшоне. Несколько минут просто стаю и наслаждаюсь прекрасной погодой, а затем захожу внутрь. В кафе приятно пахнет чем-то печеным, корицей, молотым кофе, карамелью. Это кофейня, судя по ассортименту. В желудке предательски урчит, и я делаю заказ. Но в желудке революция. Видя, как я морщусь, официантка, спрашивает меня, что не так, но получив честный ответ, убедившись, что с едой все в порядке, уходит, вернувшись со стаканом воды и двумя таблетками. Какая забота. Нужно обязательно оставить ей хорошие чаевые. В кофейне я проторчал ни много ни мало – час с лишним, так что сразу, как я расправился с завтраком, можно было ехать в больницу, чтобы узнать результаты анализов.