***
То, что они, Кассиан и Джин, остались живы — настоящее чудо. И сам Андор не знает, как к этому относиться, даже спустя столько времени. Теперь они стали героями, а не просто кучкой безумцев. Уже легендарный отряд Изгой-один привёл Альянс повстанцев к самой крупной победе над Империей — уничтожению Звезды Смерти. Раны, полученные в бою, рано или поздно заживут, а вот боль от потери друзей и товарищей всегда будет следовать за ней по пятам. Они вырвались в самый последний момент: на крохотном челноке всего за мгновение до ядерного взрыва. Помнит, как рвались лёгкие, как пыталась дотянуться до шланга воздухоподачи, зная, что без толку. Помнит, как хлынула кровь, как пытался дотянуться до пистолета, зная, что без толку, но всё-таки выстрелил в Директора Кренника. Помнит сумасшедший по силе страх и пришедшее за ним Ничто, когда на горизонте появилась Звезда Смерти. И, кажется, пламя Звезды будет преследовать повстанцев ещё долгое время в их насущных кошмарах. Но самое странное — даже с учётом потери всех своих бойцов, настоящих героев, Кассиан не одинок. Джин по-прежнему с ним, вызволила его, израненного и ослабшего, с проклятой планеты и увела их маленький драндулет вдаль от звёздных баталий Имперского флота с армадой сопротивления. Только что остаётся теперь? Связи с начальством нет: полное радиомолчание. Изгои предоставлены сами себе. Галактике не повезло, что в ней живут такие упрямцы. «Восстание живет надеждами», — мысленно вторит Кассиан, и под сетью шрамов заостряются скулы, губы сжимаются в тонкую линию, и до белых костяшек пальцы — вокруг горлышка бутылки с крепким пойлом. Но сейчас, когда обладаешь мрачным пониманием факта, что где-то в глубинах чёрного космоса дрейфует Адская Машина, предназначенная для уничтожения всего живого, остаток времени следует ценить всё больше. Удивительно, но даже в строительстве Звезды Смерти можно найти своеобразный плюс: к Альянсу повстанцев стало присоединяться всё больше новых лиц, обеспокоенных угрозой Империи Палпатина. Когда Кассиану сказали: «раздобудь чертежи Звезды Смерти любой ценой», он сделал это. Ни одна мразь не может сказать, что мужчина хреново выполнил приказ; лично отправив на смерть столько отличных солдат, переступая через их тела, харкал кровью, когда всё закончилось, но имперские уроды сдохли все до одного под лучом собственного изобретения. Ирония заключена в том, что Джин и Кассиану даже удалось спастись в последний момент от ядерного взрыва. Но, чёрт возьми, он даже не думал, что операция под дурацким названием 'Изгой-один' подорвёт его веру в себя. Каждую секунду Кассиан жалел о том, что не погиб на этой треклятой планете вместе с друзьями и крошечным отрядом Повстанцев. Победа на Скарифе досталась им чрезмерным трудом и жертвами, и повстанец думал о том, что то, что они с Джин остались живы — настоящее чудо. Но каждый раз, глядя на эту строптивую бунтарку, он вспоминал, зачем он здесь. Он должен жить. Даже не жить — просто существовать ради Эрсо. Джин, Кассиан и весь отряд Изгой-один привел Альянс повстанцев к самой крупной победе над Империей — уничтожению Звезды Смерти. Раны, полученные в бою, рано или поздно заживут, а вот боль от потери друзей, товарищей, родителей будет следовать за ними по пятам. Но она же придавала офицеру Андору сил для дальнейшей борьбы. Когда-нибудь настанет день, и кошмары больше не будут сниться, и голоса станут являться все реже; когда-нибудь, но не сейчас. Кассиан только помнит, как он вместе с Джин Эрсо ускользает от волны ядерного взрыва, нервно сжимая рацию, запрашивая помощь — сопротивление оказалось слишком сильно. И в ответ сквозь помехи услышал лишь: «Любой ценой». Джин Эрсо всегда знала, кто она. Она лишь девчонка, ввязавшаяся не в своё дело. В её венах не бежит кровь героя, способного на невозможное, или кровь гения, знающего всё наперёд, отец её — враг Восстания, мать — предательница Империи. Её учитель — павший фанатик, а она сама — преступница, сбежавшая из трудового лагеря, изменившая своё имя и судьбу. Она знала, что не способна на большее, чем провозить контрабанду или ввязываться в бестолковые драки. До тех пор, пока она не попала в сопротивление. Они обещали ей свободу, и, казалось бы, нет ничего важнее этого, но они смогли подарить ей нечто гораздо большее. Надежду. Революция живёт надеждой. Те, кто стал искрой, из которой разгорелось пламя. Однако искра быстро потухает, дав жизнь всепоглощающему явлению. Последними тлеющими угольками стали именно они. Джин знала, на что шла. Знала, что каждый её шаг предопределён. За каждое выполненное задание от сопротивления Империя готовила ей в наказание ответный удар. Да, восстание живёт надеждами, но надежда не спасёт от разрушающего луча Звезды Смерти. Победа в бою не означает победу в войне, ведь слишком много стоит на кону. Она была уверена, что найдутся храбрецы, которые решатся сесть в истребитель и уничтожишь Звезду Смерти, ведь по-другому быть не может. На каждого зверя найдётся свой волкодав. Много мыслей сейчас крутилось в её голове. Раз они выжили, они должны что-то сделать, должны дальше бороться, должны помочь Альянсу свергнуть Империю, отравляющую кровь всей галактике. Она верила, что сможет помочь, что они смогут помочь. Она и Кассиан. Кассиан был тем, кого она ещё несколько дней назад считала чуть ли не врагом. Был тем, кого она презирала и винила в смерти отца. Но сейчас он был самым близким для неё человеком. Ближе у неё никого уже не было. Эти мысли заглушали боль: и физическую, и боль потери. Она потеряла не всех, а значит, ещё стоило жить. Да и с каких это пор она собралась умирать? Альянс обещал ей счастливую свободную жизнь, начать с чистого листа, так почему бы не воспользоваться шансом? По сути дела, они изгои. Мёртвые изгои. Однако сама мысль о спокойном существовании после того, как все её друзья, и отец, и мать пожертвовали жизнями ради того, чтобы уничтожить империю, казалась ей дикой. Они будут сражаться. Будут сражаться до конца. «Мой отряд был атакован и уничтожен. Все погибли, кроме меня и Джин. Но и мы должны были скончаться в тот день». Кассиан сжимает ладонь на раковине в уборной комнате до побелевших костяшек, ввинчивается взглядом в отражение зеркала; пальцы с короткими ногтями ведут по шрамам, полученным в бою. Проворчав от злости, Андор не смог сдержаться и со всей силы ударил в стеклянную поверхность, игнорируя боль. Он более не мог видеть это омерзительное отражение. Он хотел увидеть Джин… И проснулся, уже на борту корабля, вблизи своей звёздочки. Пусть в его глазах была заметна острая злость и непонимание, Кассиан не мог испытывать злости к ней. — Я пытался заснуть. Не вышло, — слишком сильно его мучают кошмары после случившегося. В последнее время Кассиан стал слишком мрачным, и Джин прекрасно понимала, почему. Терять людей, следующих с тобой за общей целью, — тяжело. Терять друзей ещё тяжелее. Как глупо звучит: «свой человек». Будто бы вы связаны неразрывной нитью, которая путается, растягивается, но никогда не рвётся. Кассиан не особо жаловал любую привязанность, из-за которой, как ему казалось, и возникает большинство проблем. Она могла препятствовать исполнению миссий, логическому расставлению приоритетов и даже способствовала совершению ошибок и несоблюдению приказов. И, наверное, встретив Эрсо, Кассиан впервые не знал, как себя вести. Старенький и уже много повидавший истребитель U-wing, благодаря которому Изгои вырвались на свободу, слегка барахлит в тёмном космосе. Нужно поскорее связаться с Мон Мотмой и выяснить насчёт дальнейшей судьбы Сопротивления. Раньше вторым пилотом Кассиана был Кей, но теперь эти обязанности частично выполняет Джин, хотя её навыки в пилотировании не так хороши, как хотелось бы. Андор неплохо справляется с управлением и сам, так что, будь мужчина сейчас в лучшей форме, ему, возможно, и не потребовалась бы девичья помощь. С трудом и тяжёлым дыханием приподнимается на ноги, чтобы наконец занять положенное место второго пилота. — Но ничего страшного, Джин. Мы ещё успеем убить группу имперских ублюдков, — Кассиан усмехается остро и едко уголком губ. Он знает, что выглядит откровенно пугающе и следует приберечь агрессивный взгляд для противников. Ловит взгляд напарницы, удерживает и затем прибегает к гипердрайву, приближаясь к пункту назначения. Раньше молодому механику приходилось лететь на небольшом челноке в Поясе Астероидов, неподалёку от Внешнего Кольца. Чёрт, в этом драндулете времён первых Войн Клонов всё работало на честном слове… Мужчине сразу же стало неприятно от одной только мысли вновь оказаться в этом корыте. И хуже всего, вылетать на этом корыте в открытый космос. Снова она на этой проклятой планете, снова прорывается к высокой башне, снова смотрит в глаза Креннику, переживает то мгновение, когда он наставлял на неё бластер. Снова смотрит в глаза капитану, когда они спускались вниз на лифте, снова переживает каждую минуту того кошмара, что пережила на Скарифе. Но она его пережила. Джин открыла глаза и резко села на полу. Она лежала на своей короткой куртке, но та не спасала от пронизывающего холода металла. Эрсо посмотрела на беспокойно спящего Кассиана, которому она сказала спать на более мягком пассажирском кресле, которое она сломала так, чтобы спинка лежала горизонтально самому сидению. Ему тоже снятся кошмары. Каждую ночь. Она знала это, чувствовала. Его взгляд всегда выдавал ей всё, что тот думает. Когда он смотрел на стену, его взгляд был пустым, казалось, что на кресле сидит лишь оболочка, а всё её содержимое погибло ещё там, но часто он смотрит с неприкрытой ненавистью. Иногда он резко переводит взгляд на неё, и хоть она знала, что эта ненависть обращена совсем не к ней, по коже пробегали мурашки. Джин спала урывками, ведь как только она закрывает глаза, она снова оказывается на верхушке башни, а этот треклятый ублюдок направляет на неё свой бластер. Она до сих пор думала с улыбкой о том, что Кренник умер от того оружия, которое сам же создал, его убило его же творение, что его убила империя, которой он был предан, для которой он убил её родителей, для которой он испытал оружие на её учителе. По сути, его убил её отец, отомстив и за мать, и за себя, и за Джин. Он верил в неё, и она знала, что не зря. Она думала об этом, когда груз того, что она выжила, давил на неё с непомерной силой. Но сейчас она думала лишь о том, что они будут делать дальше. О том, что они летят на старом истребителе, который держался на паре шурупов и слепой вере пассажиров, девушка старалась не думать. Она протирала рану у виска мокрой тканью. Ни новых аппаратов для лечения, ни нормальной аптечки тут, конечно же, не было. Она бы не удивилась, если бы ей сказали, что этот истребитель списали со службы месяц назад. Она тяжело вздохнула и шикнула, когда рана защипала. Джин положила тряпочку на полку и посмотрела на себя в зеркало. Волосы слева спутались от крови, губа рассечена, под глазами синяки, а взгляд усталый и бесчувственный. Она отвернулась от зеркала и подошла к месту первого пилота. Управлять истребителем она умела, но делала это на уровне ученика. Она не привыкла быть пилотом, а особенно первым, но делать было нечего. Кассиан пострадал сильнее, и она была рада хотя бы за то, что он сидит рядом и помогает ей. Убить группу имперцев была неплохая идея, но она не разделяла с Андором его кровожадности. Эрсо видела, как в огне погибал Скариф, а вместе с ним сотни и тысячи имперских солдат. Кассиан смело надавил на рычаг, хотя Джин сомневалась, что корабль вообще сможет так разогнаться, однако он смог. Она мельком посмотрела на строку, где обычно указывалось место назначения, но она была пуста. — Ты мне говорил, чтобы я отвыкала с головой кидаться в лицо опасности, но сам это делаешь, да? — спокойно сказала она, даже не улыбаясь. Сейчас улыбка была бы слишком большой вольностью. Она улыбнётся, когда последний флаг империи будет гореть в огне, хотя, как сказал один её хороший приятель, не флаги определяют, как им жить. Капитан хмыкает, с горячным весельем усмехаясь своему второму пилоту; демонстрируя, что уже подавил свою внутреннюю ненависть и видит лишь свою звёздочку. Агония или нет, но у пары снова есть миссия, а значит, душевные терзания обождут. — Джин, нам нужно выйти на связь. Кто знает, что сейчас творится в Галактике. И плюс, у меня огнестрельное ранение. Разве у меня есть время для предосторожности? — осторожно отвечает Кассиан, но всё-таки выдавливает из себя бережную улыбку, правда, получилось так себе. Однако ему совершенно не хотелось отталкивать эту безумную девушку, и мужчина слегка наклоняется набок, сокращая дистанцию. Делая несколько широких шагов назад, Эрсо спотыкается о лежащий внизу толстый провод (странно, как она его раньше не заметила), но, ухватившись за железный поручень, всё-таки остаётся на твёрдых ногах. Однако этот жест незамедлительно привлёк внимание капитана, который, вопреки болезненным ощущениям, приблизился к девушке, чтобы уберечь от дурацкого падения. Кажется, всего на пару секунд они были в предельной близости, не отрывая взгляда друг от друга. Сдувая со лба длинную чёлку, которая так и норовила залезть в серо-зелёные глаза, Джин быстро подошла к главной панели управления, на этот раз тщательнее смотря себе под ноги. Кассиан, тяжело сглотнув, отходит в сторону, стараясь не припугнуть девушку. — Подожди, Джин. Может быть, поблизости есть какая-нибудь станция или нейтральная планета. Нужно высадиться на ближайшей поверхности и попытаться связаться с нашими. Да и мне, наверное, следует посетить врача, — Кассиан по-прежнему анализирует ситуацию. Вопреки своему ранению, он осторожно приподнимается к кабине пилота. Пробивает по карте ближайшие объекты и выбирает небольшой пустынный мир на окраине Галактики. Татуин — звучит как место, где есть возможность скрыться от чужих глаз. Задаёт кораблю автономный курс к точке назначения, чем значительно облегчает работу пилота. Пилот теперь понадобится на случай космических перестрелок или столкновений в космосе, а это они, вероятно, смогут обойти. — Джин, я постараюсь вывести нас к пустынному миру, а позже мы сможем связаться с Монмотмой и вернуться в штаб. Мы теперь герои Сопротивления, а значит, нас ждёт славный приём, — Кассиан отвечает с лёгкой хрипотой, чувствуя, что отхаркивается кровью. Чёрт, поскорей бы к доктору, чтобы Андора наконец заштопали. Ничего удивительного, что между Кассианом и Джин разгорелась страсть. Химию, царящую между безумной парочкой, подметили все в отряде Изгой-Один, включая робота. Андор ещё успеет овладеть своей недавно обнаруженной Звёздочкой, а пока… При всей исполнительности, воинском долге и бескомпромиссности, Кассиан никогда не переставал быть мужчиной. Со всей своей строптивостью, экспрессивностью и нарочитым отчуждением себя от коллектива, Джин Эрсо — весьма привлекательная женщина. И как раз во вкусе капитана Андора. Так сказал тот, кто для неё был никем. Навязанный капитан, стороживший её, как маленького ребёнка. Тот, кем она была готова пожертвовать, если потребуется. Им и его надоедливым роботом. Знай она тогда, что сейчас променяла бы и свою свободу, и те крохи надежды на минуты, когда они летели на шаттле под звучным названием Изгой-Один, она бы лишь посмеялась и сказала, что она совсем не такая. Однако все, кто летел вместе с ней, погибли. Они погибли как герои, но, возможно, они должны были выжить, а не Эрсо. Они прожили жизнь куда лучше и достойны её куда больше. Они улетали с базы, зная, что это дорога в один конец, зная, что летят на смерть. Её гордые и смелые речи о выигрыше, когда тебе нечего терять, были адресованы скорее ей, но как же сильно она ошибалась. Да, они выиграли, но потеряли слишком много. За её спиной остались десятки, а то и сотни трупов. Но всё же они выжили. Сели на имперский грузовой шаттл и смогли спастись. Джин Эрсо и Кассиан Андор. Вместе.***
Сегодня был первый день выхода на работу после болезни. Капитан Андор с трудом преодолевал длинные лестничные проемы, но деваться от перемещений было некуда. Судя по окружающей его атмосфере, никто ещё толком не копал на тему его прекрасной убийцы. И это хорошо. Значит, успеет как-то решить возникший вопрос. Желательно — без вреда самому себе и Эрсо. Он заметно исхудал и был невероятно бледен. Один из повстанцев начал пытаться его покормить, но позеленевшее лицо мужчины после предложенных вкусно пахнущих булочек свело всё на нет. Заботливая служанка приготовила для него сухари. И так — ещё минимум неделю. И, возможно, всю жизнь без острой и жирной пищи. Как повезёт. Точно врачи ничего не сказали. Несмотря на все тягостные воспоминания, Кассиан надеялся на светлое будущее с Эрсо. Она присоединилась к Сопротивлению по чистой случайности, а мотивы её были прозрачны. Месть ради мести. И было в её лице что-то, что говорило о том, что не все слова о героизме были лживы. Ещё немного таких размышлений — и он скатится до уровня Кренника. Нет. Нельзя так спокойно говорить о Звёздочке Джин. Он едва досидел до момента, когда госпожа Монмотма в нём больше не нуждалась, и отправился в комнатку Джин. Интересно, как девушка отреагирует на его визит? Будет ли бояться? Или наоборот — смело посмотрит ему в глаза? Скоро ответы на эти вопросы будут получены. Джин Эрсо согласно кивнула и улыбнулась. Она была рада, что Кассиан возвратился к службе, хотя врачи советовали ему быть осторожнее. Ей не придётся ложиться в постель и усиленно гнать из головы мысли о Кассиане и завтрашнем дне. Это было равносильно пытке. Сейчас она была опустошена и уязвима, как никогда. Она словно ощущала себя нагой и при этом испытывала страшные неудобства. Это было похоже на стыд. Девушка подогнула одну ногу, развернувшись к своему капитану лицом, и легла на кровать, утягивая его за собой. Какое-то время она просто молчала, разглядывая его бледное лицо, и думала о том неповторимом чувстве собственной силы, когда ты лишаешь кого-то жизни. И оно может быть в тысячу раз сильнее, когда возможность совершить убийство есть, но ты этого не делаешь. Совершаешь жест широкой души, проявляешь милосердие и действительно решаешь, кому жить, а кому умереть. Почему она не проявила милосердие? Ведь ей очень не хотелось, чтобы Андор погиб. К сожалению, теперь они — солдаты. Эрсо дотронулась ладонью щеки Кассиана, провела пальцами по скуле и подбородку. — Ты хочешь близости? Или просто побыть вместе? — вдруг спросила Джин. Между ними уже давно проявились чувства, и они предавались сообща безумной страсти. Чиррут Имве, хоть и причислял себя к монахам, негласно одобрил отношения капитана Андора и бунтарки Эрсо, которые перешли за грани положенного устава. Как хорошо было Андору вот так лежать рядом на кровати, положив руку на талию Звёздочки, и смотреть в её сверкающие глаза. Тошнота немного ушла, горизонтальное положение явно способствовало успокоению желудка. И правда замечательно, что завтра им не придётся выдвигаться в бой, потому что отдохнуть рядом с любимой — большое удовольствие. На данный момент — куда большее, нежели вещь, о которой она сейчас говорила. — Пора тебе избавиться от своих привычек, Эрсо. Посмотри на себя. Тебе же совсем не хочется ничем таким заниматься. А я? Меня тошнит, как при морской болезни, и слабость до сих пор не позволяет свободно двигаться и действовать. Давай просто отдохнём, побудем вместе? Это так приятно. Как небольшая передышка в затяжной войне, хотя не скажу, что мы с тобой отличные солдаты. Кассиан улыбнулся краешками губ и притянул к себе девушку, устраивая на груди, обнимая обеими руками. Истинное блаженство. Закрыв глаза, он окунулся в приятные ощущения, стараясь запомнить их как можно лучше. Кто знает, когда в следующий раз придется вот так отдыхать? А если его завтра убьют? О подобных превратностях судьбы думать не хотелось. Сон брал своё, медленно перенося Кассиана в царство умиротворения и покоя. Ничем таким ей правда не хотелось заниматься, и в глубине души она надеялась, что Кассиан ответит отказом. И ей было очень радостно услышать, что у Андора тоже нет желания и сил корчиться в приступах любви. Хотя его заявление о тошноте и слабости спровоцировало краткий укол совести, который, впрочем, быстро ушёл. — Хорошо, — ответила бунтарка, слегка улыбнувшись. Когда он прижал её к себе, она аккуратно, даже немного робко обняла его. От мужчины пахло лекарствами, но всё равно вдыхать его запах было приятно, а находиться в объятиях — спокойно. Когда Эрсо вот так засыпала в чьих-то объятиях, не ощущая при этом на коже липкую плёнку испарины? Это дорогого стоило, потому что было гениальным в своей простоте и чрезвычайно редким для блудной женщины. Джин сама не заметила, как заснула. Это случилось внезапно, словно, оступившись, она упала в глубокую бездонную яму. Без сновидений, без тревог и страха. Она осознавала, что с этого дня её жизнь изменится, но ей больше не хотелось думать о том, как жить дальше, тем более, что кто-то другой брал эту ответственность на себя. Они вдвоём спали крепким, беспробудным сном, впервые за долгое время не беспокоясь о завтрашнем дне.