***
— Трейси, привет. Ты можешь сказать, что с Юзу? — Хавьер подъехал к женщине перед началом утренней тренировки. — Хави, сосредоточься на себе. Вопрос с подготовкой Юзуру сейчас обсуждается с Брайаном. Все в порядке, — Уилсон как всегда по-матерински улыбнулась парню, желая оставить пока эту тему. Никто не был готов к такому повороту. Она была вся на нервах, когда это случилось. — Ты знаешь, мы близки и я просто хочу больше знать. Он явно не собирается обсуждать своё состояние хоть с кем-то, — Фернандес не собирался сдаваться. Этот сезон с самого начала пошёл не так, и сейчас хотелось максимально вернуть все в нормальное русло. — Хорошо. Ты понимаешь, что из-за простого ушиба он бы не снялся? — дождавшись кивка, женщина продолжила: — Пока он останется в Японии. Речь идёт о полном отсутствии катания до восстановления, Хави. Ты знаешь, что это значит для Юзуру. А времени мало. — Горечь и осторожность пропитали голос Трейси. — Поэтому давай сейчас сосредоточимся на тебе? И Хавьер просто кивнул головой, получая задание на начало тренировки.***
Не чувствовать присутствие Юзу на льду было странно. Начинало пугать, что это становилось нормой. Время шло, а Юзу все не начинали вводить в тренировочный режим. — Молодец, идём к медали Пхёнчхана? — довольный Брайан улыбался, увидев чистый прокат своего ученика. — Сначала бы на Европе выступить. — Отмахнулся Хавьер, хотя сердце приятно кольнуло при мысли о пьедестале Олимпиады. Его последней, между прочим. — Ну там ты безоговорочный фаворит, особенно с таким прокатом. — Подключилась не менее довольная Трейси. — Так почему ещё не начата подготовка Юзу? Два месяца осталось, — как бы между делом пришёл к интересующему его вопросу Хави. — Мы начнём в январе, — нахмурился Брайан. Ему это все тоже очень не нравилось. — Хавьер, ты знаешь, я люблю вас всех как своих детей. Ты и Юзу почти выросли на моих глазах. Я как никто другой хочу поставить вас на этот пьедестал, но… Давай ты будешь работать на максимум? А Юзу мы берём на себя. И Хавьер согласился, желая быстрее увидеть Ханю на льду. Но почему-то казалось, что легче в ближайшее время не станет никому. И он был прав. В первый тренировочный день Юзуру появился в здании как тень прежнего себя. Привычный чёрный тренировочный костюм теперь только угнетал, дополняя депрессивный образ. Конечно, и речи не шло ни о каких прыжках. Но даже простые дорожки представляли собой преграду. Брайан и Трейси смотрели очень внимательно за каждым шагом младшего, в то время как Юзу не поднимал головы ото льда. Хавьер чувствовал себя лишним, понимая, что наглости не хватает прыгать перед Ханю, который, кажется, впервые в настоящем ужасе перед скользкой поверхностью льда. Хавьер прекрасно все понимал — травма, боль, страхи и ожидания страны на хрупких плечах. Но вот вторую неделю Юзуру, буквально ничего не делающего, когда до Олимпиады месяц, он совершенно не понимал. Поэтому после тренировки он просто подкараулил младшего в раздевалке: — Собирайся, мы пойдём в одно место вместе, — просто сказал Фернандес, стоя рядом со шкафчиком Юзу, сложив руки на груди. Весь его вид излучал непоколебимость в данном решении. — Я не могу… — удивленно ответил Ханю, впервые за очень долгое время посмотрев в глаза испанца, правда, всего на долю секунды, после снова опуская голову и закрывая лицо чёрной чёлкой. — Можешь, не заставляй меня одевать тебя силой. — И это подействовало. Через пятнадцать минут они уже шли по дорожке через соседний огромный парк. В этом была своя прелесть Торонто — здесь были чуть ли не целые леса на окраине города. На самом деле парни часто бывали в этом парке летом, но вот зимой пришли, кажется, впервые. — Хави, — подал голос Юзуру, — куда мы идём? Моя мама… — Тебе 23, твоя мама поймёт. — Просто отрезал Хавьер. Это выглядело агрессивно, но злился сейчас испанец только на всю ситуацию в целом. Ханю должен и просто обязан бороться за это золото. — Пришли, — просто сказал Хавьер, спускаясь к замерзшему озеру среди деревьев. — Хави… — Юзуру остановился наверху, не понимая, что они здесь делают зимой. — Спускайся и обувай коньки. — Хавьер даже не повернулся, усаживаясь на поваленное дерево и открывая свою спортивную сумку. Юзу этого делать не хотел, но по какой-то причине подчинился. На улице, конечно, холоднее чем на тренировочном катке, но и в Торонто они живут не первый год и к морозам привыкли. Хавьер первый встал на лёд, отъезжая к центру. — Иди сюда, — позвал он младшего, повернувшись и протянув перед собой руку. — Хави, мы только с тренировки, — начал Юзуру, — мне нельзя нагружать ногу и… — Можно. Хватит себя жалеть. Где Юзу, который жить безо льда не мог? Где Юзу, прыгающий втихаря даже с запретами? Катающийся с травмами? — Хави подъехал сам и положил руки на плечи младшего, пытаясь достучаться до него. Юзуру отводил взгляд, чувствуя, как слова ранят его. Он и сам не знал, что именно с ним не так. Он просто… Устал? Боится? Не выдерживает давления? Слишком много версий даже в его собственной голове. — Давай, сделай аксель, хоть двойной, — просто сказал Фернандес, отступая назад. Его взгляд снова стал холодным и жёстким. Он ждал. — Я не могу, — Юзу ещё ниже опустил глаза, борясь с желанием обнять себя. Ветер становился сильнее, иногда царапая щеки мелкими снежинками. — Давай. Можешь. — Хавьер давил, с одной стороны ненавидя себя за такое отношение к младшему, а с другой злясь на сдавшегося Юзу. Юзуру всегда был мотивацией Хавьера идти на максимальный результат, бороться до конца; пришло время меняться ролями. Но Юзуру продолжал стоять на месте, смотря на носы своих коньков. — Давай, Ханю, что не так? Ты и аксель это как равнозначные понятия. — С этими словами испанец немного толкнул Юзу в плечо, намекая, что он не стоять на холоде пришёл сюда и своего все равно добьётся. Юзу не понимал, зачем Хави пытается вывести его, зачем давит, но всё-таки пошёл на прыжок, очень боясь ухудшить травму. Брайан их убьёт, если что-то случится. Набор скорости, привычный заход, вот ноги отрываются ото льда и… падение. Привычное, не болезненное, такое же как и лет в 12. Правда в 12 он вставал и пробовал снова и снова, до победного, покрываясь синяками и сдирая кожу, а сейчас не может. — Давай ещё, — Хави буквально силой поставил худого японца на ноги, снова подталкивая к элементу. У Хавьера был большой опыт, и он прекрасно видел, что проблема Ханю только в его голове. Как бы нога не болела, падает он из-за своей головы, потому что в прыжке все идёт правильно. Юзу обижено шмыгнул носом, пытаясь не показать пелену уже каждодневных привычных слез, и снова пошёл на прыжок. Опять падение. Достаточно ожидаемо. Какой он чемпион? Пора бросить все это; глупые детские мечты. Хавьер было уже собирался опять надавить, разозлить младшего сильнее, но подойдя к ещё не поднявшемуся японцу, он увидел, как тонкие плечи под курткой мелко дрожат. Юзу смотрел на лёд под собой и явно сдерживал рыдания. — Юзуру, — присел рядом и позвал его Хави, кладя руку на плечо и пытаясь развернуть младшего к себе. — Юзу… — Хватит. Я не могу, — громко, срываюшимся голосом сказал Ханю, скидывая руку с плеча и пытаясь подняться. Но вот ноги его не послушашись и он тут же фактически упал назад, продолжая плакать. Сердце Хавьера сжалось. Возможно, он был не прав и так давить сейчас не стоило. — Прости меня, — искренне попросил Фернандес, обнимая Юзу за плечи и прижимая к себе. Японец продолжал плакать, впервые за очень долгое время показывая себя слабым и сломленным. Ведь он тоже человек, просто люди вокруг этого никогда не хотели замечать. Сумерки опускались на Торонто, а Хавьер сидел на холодном льду, прижимая к себе медленно успокаивающегося Юзуру и шепча ему всякий романтический бред в перебой на английском и испанском языках. — Я просто хочу, чтобы ты боролся, — признал наконец Хави. — Ты достоин больше остальных этой медали. Ты можешь защитить титул, кто бы что не говорил. — Хави поцеловал помпон на шапке младшего, замечая, что его собственные уши почти отмерзли без подобного элемента гардероба. — Ты тоже можешь бороться, — ответил младший. Голос был тихим и сиплым от недавних рыданий. Юзу тоже замёрз сидеть на льду, но отпустить куртку старшего, так сильно сжимаемую кулаками в области груди, он не мог и не хотел. Ему не хватало простого человеческого тепла и объятий. Объятий именно этого испанца. — Могу, но… Вместе на пьедестале, помнишь? — мягко улыбнулся старший, снова пытаясь заглянуть в глаза Ханю. — Без этого никогда нет смысла. Теперь Юзуру открыто встретил его взгляд, поднимая тонкую руку в перчатке к щеке Хавьера. — Помню, — просто ответил он, прикасаясь своими ледяными губами к губам испанца. Ничего особенного, лишь долгие, мягкие и осторожные касания. Что-то, по чему оба очень сильно скучали. — Ты говорил, что серебро мой цвет, разве нет? — на мгновение разорвав поцелуй, куда-то в уголок губ спросил Юзу, впервые за долгое время реально улыбнувшись. Почему-то дышать легче стало обоим. — Только если золото в этот момент у меня, — подтвердил Хавьер, прикрывая в удовольствии глаза и снова целуя младшего, — только это правило не распространяется на Олимпийские игры. Там золото только твоё. И Юзу просто снова улыбнулся, пытаясь поцеловать старшего, чтобы показать, как много эти слова значат для него.***
Они ушли с озера, когда совсем стемнело и по всему парку зажглись фонари. Два замёрзших, но наконец-то счастливых. Хавьер доехал с Юзу до его дома, долго отпираясь от «зайти на чай, согреться». В итоге разошлись ещё почти через час, с нетерпением ожидая утра. С этой ночи привычные «сладких снов» снова вернулись. А утром Брайан и Трейси не узнали Юзуру, снова громко смеющегося на раскатке, улыбающегося всем подряд и мягко касающегося льда самыми кончиками тонких пальцев, в желании поблагодарить за возможность снова кататься. И стремительно приближающаяся Олимпиада уже не пугала, ведь они снова едут вместе. Пьедестал будет их.