Строки воздуха

Первый раз они встречаются на экзамене, где она сопровождает, как помощь, какого-то мальчишку. А через некоторое время их взрывает Акнология, так что перед взором Лаксуса лишь остаются два карих пронзительных глаза и робкая улыбка, коей она награждает его, бросая взгляд. Затем мир затапливает гарь. Кажется, даже после этого, после семилетнего раскола, они не находят времени познакомиться. Сначала суматоха с возвращением, переполох и новое знакомство с другими членами гильдии, затем она пропадает в мире Духов, заботливо заманенная Девой, а Лаксус пирует с Громовержцами и нагоняет упущенное общение. А потом совершенно незаметно — призрачным штилем — подкрадываются игры. Их поражения-победы он решает справить в каком-то кафе, первым попавшемся на глаза. По сути ему наплевать, просто хочется отдохнуть от эмоционального напряжения. Он падает за первый попавшийся стол, услужливо берет из рук приветливой, но уставшей, официантки меню и начинает прожигать в нем дыру взглядом. Количество незнакомых людей начинает напрягать, хотя никто ровным счетом не обращает на него внимания, — видимо, Лаксус слишком отвык от общества, чтобы быстро влиться в чужую обстановку. И, как назло, ни одного согильдийца. «Если я начну неожиданно проявлять радушие и дружелюбность, думаю, это напряжет их больше», — хмыкает про себя Лаксус, скользя взглядом по строчкам и ценникам, которые, к его удивлению, не подскакивают до небес, и потирая твердые корочки книжки в пальцах. — Извините, кажется, вы Лаксус? Нежный и застенчивый голос долетает как из-за тумана, твердой и плотной стены, поэтому Лаксус лишь легонько поднимает взгляд, отчаянно надеясь, что ему не послышалось. И нет же. Около его стола стоит та самая Вэнди, сложив руки перед собой в смущении, и, кажется, готовая убежать при любом косом взгляде со стороны Лаксуса или неверном вдохе. — Садись, — кажется, с Вэнди ему удается общаться еще тяжелее, чем с Нацу или Эльзой. Первого можно всегда раззадорить или подразнить, к Эльзе Лаксус почти всегда относился с уважением, но не давал себе опуститься, Леви и Люси были девушками, с которыми можно было посмеяться или поддеть тех, однако в ответ получить весьма нелицеприятные ругательства да еще и кулаком по лицу либо с их стороны, либо со стороны парней. А Вэнди была слишком… Вэнди. Легкой и воздушной, которую боишься обидеть или навредить, чуть сделаешь, что не так, она растворится пушинкой и унесется на воздушных потоках, словно испуганный котенок. Лаксус лихорадочно соображал, о чем можно поговорить с ребенком ведь, несмотря на семилетнюю брешь, Вэнди оставалась девочкой-подростком, которой пришлось слишком рано повзрослеть. — Прости, что потеснила. Очень хотелось погулять, но мест в кафе больше не было, — в оправдывающем жесте вытянула руки Вэнди, неловко поджав губы. Общество Лаксуса, вероятно, смущало ее еще больше. Он мысленно усмехнулся: о чем ей успели наговорить ребята из гильдии? Какой он монстр в ее глазах? — Да все в порядке, хотя странно, что ты гуляешь без своей кошки, — как бы не силился Лаксус, а вспомнить имя белоснежного двойника Хэппи он не мог. Меню он тактично опустил, чтобы видеть слегка напряженные глаза девочки. В кафе царил слегка приглушенный свет, мягкая музыка лилась из колонок, а суетливые официанты, как мыши, шмыгали сквозь ряды столов, превращаясь в неуловимых привидений. Но даже в таком сумасброде Лаксус уловил, что Вэнди покраснела. — Шарли осталась в номере, она себя чувствует не очень. Надеюсь, это пройдет, — она сжала руками край стола, словно мечтая провалиться сквозь землю. — Не надо меня так бояться, я же не съем, — серьезно сказал Лаксус, вскинув бровь наверх. — Прости, мы так и не смогли познакомиться, а ты выглядишь весьма внушительным, — вздохнула Вэнди, кладя голову на руки на стол, и поднимая глаза на усмехающегося Лаксуса. Эта маленькая хрупкая девочка выглядела еще более беззащитной на его фоне, чем Леви с Гажилом. Она — цветок небес, ломающаяся от одного прикосновения, вянущая от неловко сказанного слова или едкости, но при этом затапливающая мир своей добротой, лучезарностью и нежностью. Она была намного меньше воином и целителем, Вэнди напоминала муз, с которых рисовали картины великие художники, которыми восхищались на парадах и праздниках, к которым боялись лишний раз прикоснуться, чтобы не омрачить их изящество и грацию непристойными пятнами. — Все в порядке, будешь что-нибудь? Он очень надеется, что эта девочка-цветок хотя бы немного распуститься под его добрыми словами и, как ему кажется, ласковой улыбкой — он совершенно разучился быть мягким после стольких битв, когда его тело закалилось свинцовыми пулями, огненными взрывами и криками пострадавших. Потому что он весь такой — мраморно-металлический, сотканный из нитей грома и дыма, высеченный миллионами шпаг и покрытый резкими глубокими шрамами, слоем крови — пускай не его, убитых соперников, но в душе у него много грехов. И эта Вэнди — слишком светлая и добрая, обладающая пускай большой силой, направляющая ее во благо и доброту. А Лаксус так не может. Лаксус не знает иного применения молниям, кроме как убийства. — Я буду мятное мороженое, — тыкает пальцем Вэнди в изображение на картинке. Лаксус очень-очень верит, или хочет верить, что она действительно желает этого, а не потому что вокруг нее сидит убийца и подлый изменник. Они сидят в кафе до самой ночи, постепенно раскрепощаясь и рассказывая о своей жизни. Вэнди ведает ему о Грандине, о множестве приключений, произошедших с ней в его отсутствие, он в ответ вспоминает о лакримах драконов, о дедушке, о своем детстве и детстве всей гильдии, когда Нацу и Эльза впервые дрались, равнялись, спорили. Обо всех этих головокружащих моментах, вызывающих на глазах слезы. И что-то екает внутри, когда Вэнди опускает макушку ему на плечо, прикрывая глаза. Она выглядит беззащитной, легкой и до невероятия волшебной, словно нимфа с небес — немного нескладная, но до жути очаровательная. Лаксус проникается к ней симпатией Но об этом никто не догадывается, когда он приносит ее, сладко сопящую, на руках к отелю, где перепуганная Шарли лишь вздыхает, что Вэнди всегда найдет проблем на свою голову, а затем благодарит спасителя, что тот принес беглянку. Лаксус кивает головой, провожая Эльзу взглядом, которая относит Вэнди в ее комнату, а затем перебрасывается двумя-тремя обидными словами с не спящим в такое время суток Нацу, и возвращается к себе. Маленькая девочка-цветок с драконьей душой взрывает его душу. И Лаксус не знает, как охарактеризовать это чувство иначе, чем любовь.