Связанные

      Он шел уже несколько часов подряд без отдыха, пробираясь сквозь заросли высокой вонючей травы. Ее было так много, и пахла она так сильно, что голова не переставала гудеть как после славной попойки в «Висельнике», несмотря на его попытки хотя бы немного облегчить боль. Тучи давно заволокли небо и как в наказание за что-то начался сильный дождь именно тогда, когда вокруг не было видно ни одного возможного укрытия, поэтому несмотря на холод и дурманящий запах травы приходилось идти дальше, раздвигая посохом заросли и с трудом пробираясь через них. Когда Андерс промок уже до нитки, он, наконец, увидел неподалеку брошенную хозяевами, полуразвалившуюся лачугу, и, не теряя ни минуты, направился прямиком к ней. Как только он отворил дверь, в лицо сразу же пахнуло сыростью, старостью и плесенью — запахи одни из самых отвратительных, с ними, пожалуй, мог посоревноваться в отвратительности только набор запахов клоаки — места, в котором маг провел свои последние десять лет, которое успело стать ему домом, и откуда ему пришлось бежать. Не задерживаясь больше ни единой лишней секунды под проливным дождем, мужчина зашел в дом, быстро затворив за собой дверь, сбросил с плеча сумку, оставив ее на полу у входа и устало прошаркал во внутреннюю комнату. К его удивлению, внутри уже кто-то был, лежал на кровати, отвернувшись к стене и свернувшись в клубок. Наверное, такой же несчастный человек, попавший под дождь — так подсказывало ему чутье, но привычка не позволила ослабить бдительность и выпустить из рук посох. Осторожно, чтобы не разбудить второго гостя, Андерс подошел к нему и постарался, как мог, разглядеть его лицо, но ничего, кроме женской фигуры, облаченной в мантию, похожую на те, что носили в ферелденском круге, разглядеть не смог, лицо скрывалось за разметавшимися во сне черными волосами. Будто учуяв опасность, женщина, словно кошка, ловко извернулась на кровати и резко вскочила на ноги, держа наготове кинжал. Она была полна решимости, хотя руки ее заметно дрожали. Теперь Андерс мог разглядеть ее лицо, он сразу же узнал ее: бывший командор Серых Стражей, человек, которого он меньше всего ожидал увидеть в этой глуши, человек, перевернувший его собственную жизнь с ног на голову. Перед ним стояла Героиня Ферелдена, женщина, которую он так и не смог забыть, его последняя любовница.       — Андерс, — прохрипела она его имя, от этого голоса, некогда очень чувственного, с легкой хрипотцой и словно кошачьим мурчанием, а сейчас хриплого, грубого и тихого, у него пробежали мурашки по спине. Она говорила обычным тоном, но дождь заглушал звуки ее, и без того негромкого, голоса.       Женщина отбросила кинжал в сторону и, несмотря на облик мага: стекающая с волос вода, насквозь промокшая мантия, недельная небритость, бросилась ему на шею без промедления. Андерс опешил вначале, но тут же отложил посох в сторону и обнял женщину в ответ, сначала нерешительно, но затем так крепко, будто опасаясь, что она в любой момент может испариться, исчезнуть навсегда, как когда-то исчез из ее жизни он. Маг чувствовал, как мантия подруги пропитывается влагой от их крепких объятий, волосы ее становятся влажными, сквозь одежду все лучше проступали очертания ее тела, мужчина все лучше чувствовал их, а потому только крепче сжал ее в объятиях, не собираясь отпускать. И несмотря на непогоду, бушующую за окном, несмотря на холод от неуспевшей еще просохнуть одежды, он чувствовал, как тепло разливалось по телу сладкой негой. Сейчас он осознал, как сильно ему не хватало все эти годы этого самого тепла.       — Как я рада, что это всего лишь ты, я так устала. — Андерс почувствовал, как после этих слов, женщина обмякла в его руках.       Он тут же подхватил ее и положил обратно на кровать, с которой несколькими минутами ранее она так ловко вскочила. Страж потеряла сознание и тяжело дышала, целитель внимательно осмотрел ее лицо, будто покрытое черной паутиной. Эта сеточка распространилась уже по всему ее телу и медленно подбиралась к прекрасному лицу, испещренному шрамами, полученными в боях. Скверна. Солона мучилась от кошмаров, оглушительного Зова и обжигающей боли в теле, но терпела и, похоже, уже давно. Маг восхищенно посмотрел на стойкость хрупкой девушки, внутри которой был спрятан такой твердый стержень, и со стыдом вспомнил, что сам он когда-то не смог противиться Зову и чуть было не убил Хоука. Отогнав от себя неприятные мысли, Андерс нежно убрал прилипшую ко лбу челку девушки и, ласково проведя своей всегда холодной рукой по ее лицу, остатки своих сил направил на облегчение ее боли. Он не мог ее вылечить, он мог только немного уменьшить ее мучения. Когда он почувствовал, что сил больше не остается, дыхание женщины замедлилось и стало почти незаметным, температуре спала. Маг, взглянув на некогда живую и прекрасную женщину, увидел перед собой лишь окоченевший труп, так ему показалось. Он видел множество мертвых людей, многих убивал он сам, но ни разу еще он не видел подобной ужасной смерти, которая, пожалуй, не сравнится ни с одной другой. Целитель сел на деревянный, грубо сколоченный стул, и, тяжело привалившись к его спинке, устало прикрыл глаза, слушая завывания ветра и шум дождя за окном.       Проснулся он только к ночи, непогода и не думала утихать, дождь будто еще сильнее, чем днем, бил по крыше, будто на Штормовом Береге. Такие дожди не были свойственны этой местности, природа будто оплакивала кого-то. Будто по чьему-то умыслу Андерс оказался здесь, рядом с ней. Стоило ему только подумать об этом, как он резко открыл глаза и посмотрел на кровать, на которой уже никого не было. Он хотел было вскочить со своего места и отправиться на поиски Солоны. Куда она могла подеваться в таком состоянии и в такой дождь? Но на плечо ему опустилась маленькая нежная рука. Стиль жизни не смог заставить эти всегда нежные руки огрубеть, несмотря ни на что. Он взял эту маленькую ручку в свою, давно огрубевшую, ладонь. Этот жест был для него таким естественным, что он ни о чем не задумался, когда сделал это, но Амелл отдернула свою руку, словно обожглась о горячий котел.       — Ты в порядке? — тихо спросила она, продолжая стоять позади Андерса. — О тебе ходило множество слухов, большинство из них нелестные.       Мужчина слабо усмехнулся.       — И какие же это были слухи? — спросил он так же тихо. Казалось, будто любой громкий звук может нарушить, а после уничтожить эту магическую атмосферу вокруг них.       — Разные, — пожала плечами женщина и, наконец, обойдя стул, вернулась к кровати. Она не хотела, чтобы Андерс видел ее такой, какой она стала из-за скверны, но соблазн рассмотреть его лицо, такое родное, поймать его мягкий взгляд, ловить каждое его слово, был слишком велик. — Например, что ты взорвал Церковь в Киркволле и стал виновником гражданской войны. Что ты стал одержимым и сошел с ума. Но я не верила, — ее мутный взгляд слегка прояснился и, несмотря на то, что сфокусироваться было крайне сложно, она сделала это, ожидая ответа от старого друга.       — Зря, — сухо ответил он, посмотрев в глаза Солоне. Он ожидал чего угодно, любой реакции: что она сорвется и накричит, что даже попытается убить его, он был уже готов ко всему, но только он не ждал, что она разразится звонким смехом, ее голос на несколько секунд вернул себе былую яркость. Отсмеявшись, она, наконец, ответила ему, вытирая выступившие от смеха слезы.       — Я всегда знала, что ты безумец, — продолжая посмеиваться, говорила Амелл. — Единственное, чего я не ожидала, так это того, что ты, наплевав на себя и свою жизнь, начнешь заботиться о других, незнакомых тебе магов. Это из-за Карла? Я слышала, его усмирили. Или же из-за Справедливости? — женщина поднесла свою ладонь к груди Андерса и мягко дотронулась до нее.       — Из-за обоих. Справедливость показал мне, как много ужасного творится вокруг. После смерти Карла я будто очнулся ото сна, я видел все ужасы, что творили с магами, своими глазами! Их усмиряли просто за то, что они маги, за то, что они такими родились! — Андерс вскочил со стула и начал быстро ходить по комнате. На мгновение глаза мага блеснули голубым огнем и погасли, снова приобрели свой медовый оттенок. — Хоук помогал мне, он хотел, чтобы я разделил с ним это бремя, но я не позволил ему этого сделать, не хотел, чтобы у него появились проблемы по моей вине, думал, что его это обойдет, но не вышло. Я был ужасным другом, не смог отплатить ему за всю доброту, которую он проявил ко мне, я даже не смог спасти его брата на Глубинных Тропах из-за своей прихоти, потому что не хотел там появляться, — маг горько усмехнулся и отошел к окну, пытаясь успокоиться после своей тирады. Всего лишь пара вопросов смогли в мгновение разрушить его душевное равновесие, которое он с таким трудом пытался найти долгие месяцы скитаний.       Амелл легкими шагами приблизилась к мужчине. Несмотря на ее тяжелое состояние, походка ее ничуть не изменилась. Она обвила его шею руками, встав на цыпочки для этого, и постаралась обнять его так крепко, как только могла. Андерс нерешительно ответил на объятия.       — Расскажи мне все, — прошептала она. — Вернемся всего лишь на эту ночь на десять лет назад, прошу. Я хочу, чтобы ты открыл мне свое сердце, всего лишь на одну ночь. Мне осталось совсем недолго, скверна пожирает меня изнутри, мне не удалось найти лекарство, поэтому прошу тебя…        Андерс впервые за долгое время заплакал, ему было тяжело от того, что ему пришлось пережить за последние десять лет, и больно от осознания того, что Амелл пережила не меньше него, а то и больше. В своих мыслях он корил себя за то, что пришел так поздно, за то, что не отправил ей весточку раньше, за то, что сбежал от нее тогда, после всего, что они пережили вместе. Сбегать вошло у него уже в привычку. Сначала он сбегал из Круга, затем от Стражей, теперь от Хоука, но он понимал, что тени прошлого обязательно его когда-нибудь настигнут. Солона молчала, крепче сжимая в объятиях его трясущееся тело.       Они сидели на кровати, каждый думал о чем-то своем, никто не решался нарушить эту тишину, кроме неутихающего дождя за окном. Но им не нужны были слова, они могли чувствовать присутствие друг друга, держать друг друга за руку, и им этого хватало.       — Тогда после смерти Алистера мне было очень плохо, я чувствовала себя ужасно, не появилась на церемонии, во всем корила себя. Морриган предлагала мне решение, но я по глупости отказалась от него, мне казалось, что она просто хотела отнять его у меня. А в бою он пожертвовал собой ради меня, я даже не смогла его остановить, после во всем винила себя и свою глупую, никому не нужную гордость. Но я встретила тебя, и поняла, что это не конец. После обороны Амарантайна ты ушел, я не стала искать тебя, хотя так хотела. На этот раз я сдержала себя, смогла отпустить, чувствовала, что тебе так будет лучше. Мне казалось, что подле меня ты пропадешь, ты всегда хотел свободы, и я ее тебе подарила, — сказала Амелл и вновь замолчала. — Я долго изучала действие скверны на человека. Мне кажется, что Справедливость спас тебя, я в тебе ее почти не чувствую. В отличие от меня, ты проживешь долгую жизнь, возможно, найдешь себе жену, заведешь детей, если удастся, будешь жить мирной жизнью.       — Ты думаешь, мне это удастся? — с усмешкой спросил Андерс, но он не улыбался, лицо его оставалось серьезным. — За все десять лет я больше не посмотрел ни на одну женщину, Справедливость не позволял мне даже думать о том, чтобы влюбиться в кого-то, да и не до того мне было. Все десять лет я думал о тебе, жалел, что оставил тебя одну, но не мог вернуться. Теперь мы со Справедливостью единое целое, и его стремления — это мои стремления. Я не смогу больше мирно жить где-то в глуши, когда вокруг творится что-то ужасное.       Они снова замолчали. За горизонтом начали появляться первые солнечные лучи, дождь уже ослабел и не лил так рьяно.       — Несмотря на время, проведенное вдали друг от друга, ничего не поменялось. Время меняло нас, жизнь крутила и вертела нас, но сами мы только постарели и устали, а больше ничего так и не поменялось. Мы с тобой всегда были связаны невидимой нитью, именно она привела тебя ко мне перед самой моей смертью. Я хочу попросить тебя об одной услуге. Я пришла сюда в поисках своей смерти, но, как оказалось, я слишком труслива для этого, — Амелл дрожащей рукой протянула кинжал магу. — Я хочу, чтобы ты сделал это, я не могу больше выносить эти мучения.       Несколько секунд Андерс не решался взять его в руки и внимательно смотрел на женщину, но почувствовав, как ее рука нерешительно сжала его ладонь, а в ее глазах промелькнул страх того, что он откажет ей в этой последней просьбе, он взял ее руку с кинжалом в свою. По его вине погибли сотни, а то и тысячи людей. Карл был его самым драгоценным другом, но Амелл… Убить ее было гораздо сложнее. Она словно прекрасный цветок, охваченный скверной и погибающий у него на руках, хрупкий, но несгибаемый. Он почувствовал, как по лицу снова потекли слезы. Дрожащими руками она обхватила его лицо и легко скользнула губами по его губам. От этого жеста слезы полились еще сильнее. Словно бы оплакивая вместе с магом этот умирающий цветок, природа снова разбушевалась, дождь затарабанил по крыше еще яростнее. Андерс прильнул к ее губам с силой, но нежно, боясь причинить ей боль. В этот же момент рука с кинжалом вонзилась в ее грудь, достигнув сердца. Она выдохнула в его губы горячий воздух и обмякла в его объятиях, ее глаза навсегда остались слегка приоткрытыми, а на губах заиграла легкая полуулыбка. Теперь он хорошо понимал Авелин, убившую собственного мужа, ее чувства. Слезы хлынули из глаз с новой силой, он прижал к себе уже мертвую женщину и прислонился к стене. Слишком много смертей он вынес в своей жизни. И чем их больше, тем сложнее давалась ему каждая следующая, он не мог привыкнуть к этим потерям.       Прошло несколько часов, дождь уже стих, солнце взошло и освещало сырую после плача природы землю. Андерс вынес Солону из лачуги и, положив на землю, зажег магический огонь и поджег тело. Пламя быстро обхавило свою жертву, ласкало его своими яркими языками. Это пламя не оставит следов, магическое пламя не оставляет ничего. Андерс не стал смотреть на горящее тело его боевой подруги, лишь достал сережку из потайного кармашка мантии, единственное напоминание о его прошлой жизни, подарок Солоны, и надел ее. Больше никогда он не снимет ее, до самой его смерти, которая уже поджидает его за углом.